Война роз. Буревестник - Конн Иггульден

Генрих, судя по всему, был готов слушать болтовню врача бесконечно, но терпение Маргариты уже давно иссякло.

– Король Генрих собирается совершить прогулку по реке, мастер Олуорти. Если бы вы посторонились, вместо того чтобы загораживать коридор, мы могли бы пройти.

Отойдя к стене, врач склонил голову, но продолжал наблюдать исподлобья за королевской четой, медленно двигавшейся по коридору. Чувствуя спиной его пристальный взгляд, Маргарита поежилась. Они с Генрихом спустились по лестнице, и к ним бросился королевский постельничий, чтобы поприветствовать их.

– Подготовьте баржу, – твердо произнесла Маргарита, прежде чем он успел что-либо возразить. – И распорядитесь, чтобы принесли одеяла, все, какие только можно найти.

Не промолвив ни слова в ответ, постельничий поклонился и поспешил выполнять приказание. Спустя несколько минут появилось множество слуг, несших охапки одеял. Выглядевший больным и немощным, Генрих смотрел перед собой застывшим, стеклянным взглядом, когда Маргарита выводила его на набережную, продуваемую свежим бризом. Почувствовав, как сотрясается тело короля, она взяла у направлявшейся к барже молодой женщины одеяло и набросила на него. Король вцепился в одеяло и прижал его к груди.

Маргарита поддержала его за руку, когда он ступил на покачивавшуюся на воде баржу и сел на украшенное орнаментом сиденье скамьи на открытой палубе, не видя или не обращая внимания на то, что на набережных начали собираться толпы людей. Маргарита видела, как они машут шляпами. По мере того, как все большее число лондонцев узнавало о выезде королевской семьи, постепенно нарастал гул приветственных криков. Слуги наваливали все больше одеял на короля, чтобы ему не было холодно. Замерзшая Маргарита тоже куталась в одеяла и благодарила себя за то, что позаботилась об их доставке. Паромщик оттолкнул баржу от пристани и погрузил длинные весла в темные воды Темзы.

Плавание протекало на удивление спокойно, под аккомпанемент плеска воды и криков с набережных, по которым бежали, стараясь не отставать от баржи, уличные мальчишки и молодые люди. Когда они обогнули большую излучину реки и их взорам открылся Вестминстер, Маргарита почувствовала, как Генрих сжал ее руку, и увидела, что он повернулся к ней.

– Мне очень жаль, что я… был нездоров, Маргарита. Иногда у меня возникает ощущение, будто я упал и продолжаю падать. Описать это словами невозможно. Я постараюсь быть сильным ради тебя, но если это произойдет со мной опять… я не смогу удержаться.

Маргарита не сумела сдержать слезы и, рассердившись на себя, принялась вытирать глаза. Она знала, что ее муж был хорошим человеком. Она взяла забинтованную руку Генриха и нежно поцеловала ее, переплетя его пальцы со своими. Судя по всему, его это успокоило.

Дерри быстро двигался вперед, подняв вверх лампу и вглядываясь в темноту. Он понимал, что как только Трешем узнает о его поисках, тут же пошлет своих людей, чтобы они помешали ему. Даже присутствия графа Сомерсета могло оказаться недостаточным для того, чтобы воспрепятствовать аресту Дерри, если он откажется подчиниться спикеру Палаты общин или кардиналу Бофорту. Он подумал, что зря оставил Сомерсета в нескольких десятках камер позади.

Дерри с трудом верилось, что подвалы Вестминстерского дворца настолько обширны. Проверка основных камер не заняла много времени, но Уильяма там не оказалось. Ряд помещений, запертых на железные засовы, составлял лишь малую часть многоярусных подвалов. Некоторые из них располагались настолько ниже уровня реки, что в них пахло плесенью, а стены были покрыты черными спорами и сочились зеленой жидкостью. Дерри ждал, что вот-вот послышатся голоса, приказывающие ему остановиться, и уже начал подумывать о том, что взялся за выполнение невыполнимой задачи. Если бы в его распоряжении имелось сто человек и неделя времени, он мог бы обследовать каждый уголок подвалов, включая канализационные трубы, издававшие смрадный запах. Уильям мог находиться где угодно. Вполне возможно, Трешем предвидел, что он попытается отыскать герцога здесь, и упрятал его в какое-нибудь другое место.

Осматривая на ходу подвальные помещения, Дерри продолжал размышлять, приводя аргументы и опровергая их в споре с самим собой. Палата общин обладала небольшой властью за пределами Вестминстера, и еще меньшей за пределами Лондона. Вдали от зала, расписанного батальными сценами, и здания капитула ее члены не имели реальных полномочий, если не действовали от имени короля. В конфликте с самим королем они вряд ли осмелились бы использовать недвижимость, принадлежащую короне. Дерри остановился и поднял железную лампу, чтобы осветить низкий, уходивший вдаль свод.

Трешем был умен, Дерри хорошо знал это. Если он продержал Уильяма в заточении достаточно долго для того, чтобы вырвать у него признание, уже не имело значения, куда они его поместили. Дерри не строил никаких иллюзий в отношении стойкости Уильяма. Герцог был сильным человеком, вероятно, даже слишком сильным. Дерри приходилось видеть, как пытают людей. Он боялся, что Уильям может в конце концов не выдержать, если палачи будут постоянно причинять ему увечья или оказывать непрерывное воздействие на его психику.

Он шел по помещению с низким сводчатым потолком, пригибая голову, как вдруг остановился и повернулся к двум стражникам Сомерсета.

– Идите дальше, ребята. Я хочу проверить еще одно место.

Он двинулся назад, в ту сторону, откуда они пришли, взвешивая свои шансы. Обратно в здание Парламента его не пустят, Трешем наверняка позаботился об этом. По всей вероятности, старый паук уже отдал распоряжение своим людям арестовать его, как только он поднимется наверх и попадет прямо им в руки.

Дерри начал подниматься по шаткой лестнице. Одна из ступенек скрипнула под ним, его нога соскользнула, и он рухнул на пол. Боже, как здесь все отсырело и прогнило! У одного из его спутников провалилась в дыру нога, и он выругался, пытаясь ее вытащить. Дерри не стал ему помогать и побежал в сторону освещенных коридоров, где располагались камеры. Неожиданно он услышал сердитые голоса – прежде чем рассмотрел их обладателей, – и у него упало сердце.

Трешем первым увидел Дерри, поскольку смотрел в его направлении. Лицо юриста было пунцовым от ярости. Он вытянул вперед руку, показывая на него пальцем.

– Вот он! Арестуйте этого человека! – крикнул Трешем.

Солдаты двинулись к нему, и он в отчаянии оглянулся на вовремя подоспевшего Сомерсета. На кону была его репутация и сама жизнь. Он испытал невыразимую благодарность к графу, когда тот после секундного колебания вмешался.

– Не прикасаться к нему! – крикнул он парламентским стражникам. – Мастер Брюер находится под моей защитой. Я нахожусь здесь по делам короля, и вы не имеете права задерживать его или препятствовать ему в чем-либо.

Люди Трешема остановились в нерешительности, не в силах понять, кто здесь обладает большей властью. В наступившей тишине Дерри прошел мимо них и вплотную приблизился к Трешему.

– Где находится Уильям, лорд Саффолк? – спросил Дерри, пристально глядя ему в глаза. – В здании капитула? Мне придется обыскивать аббатство? Не святотатство ли это, мучить человека в священных стенах?

Он не сводил глаз с Трешема. Тот немного расслабился, сетка морщин вокруг его глаз разгладилась.

– Или в башне Джуэл? Вы что, имели наглость поместить его туда же, где удерживали меня?

– Вы здесь не обладаете никакими полномочиями, Брюер. Как вы смеете задавать мне вопросы?

В голосе Трешема прозвучало возмущение. Дерри кивнул с довольным видом.

– Думаю, ситуация ясна, лорд Сомерсет. Пойду поищу его наверху.

– Стража! – прорычал Трешем. – Арестовать его! Или, клянусь Богом, я прикажу вас вздернуть!

Эта угроза подействовала на стражников, и они направились к Дерри. Однако люди Сомерсета преградили им путь, обнажив мечи. Дерри быстро удалился.

Поднявшись в освещенное послеполуденным солнцем здание дворца, он услышал звуки рожков, доносившиеся со стороны реки. Герольды трубили только по случаю важных событий в жизни государства или возвещая о визите короля. Дерри застыл на месте, не веря своим ушам. Неужели Генрих решился? Могла ли Маргарита приехать в Парламент одна? Формально она не обладала властью, но немногие рискнули бы нанести оскорбление королеве Англии и, через нее, королю. Дерри стоял, лихорадочно соображая, куда ему следует направиться. Нужно было что-то делать. Он бросился в сторону солнечного света и, пробежав некоторое расстояние, оказался в просторном, залитом лучами, большом зале Вестминстера. Почти не сбавляя скорости, Дерри протиснулся сквозь толпу и затем пересек дорогу в падавшей на него тени аббатства. Он бежал мимо уличных торговцев и богатых людей, нежившихся на солнце, мимо карет и пешеходов, оставляя сзади запах реки.