Синдром Дездемоны - Ольга Егорова

«Я же его люблю», – вдруг подумала Алька.

Целых три дня, прошедших с момента их последней встречи, она все время о нем думала и все никак не могла понять, почему это в тот вечер она решила, что не сможет без него жить. Не могла, как ни пыталась, ответить на этот вопрос, все искала какие-то сложные причины. А причина оказалась всего-то одна и очень простая.

И как это она сразу не догадалась?

И как это она раньше жила без него на свете целых двадцать два года?!

– Я тебя люблю, – пожаловался Тихон ей в плечо, поднявшись обратно вверх по влажной дорожке своих поцелуев. – Я только сейчас понял. И как это я жил без тебя на свете… целых… целых тридцать два года?!

Потом, обессилевшие и оглушенные, словно после взрыва, они долго лежали, обнявшись, на диване. Алька подрагивающими пальцами перебирала взъерошенные волосы Тихона, а он время от времени легонько целовал и гладил ее плечо.

То самое, на котором еще остался след от его удара.

И все время повторял:

– Прости меня. Прости. Если бы я знал…

– Если бы ты знал, – тихо возразила Алька, – ничего бы не случилось. Ты просто забрал бы у меня Юльку… И все.

– И все, – эхом повторил Тихон. И добавил: – Я тебя люблю.

И снова поцеловал ее в плечо.

Лежать вот так, перебирая пальцами его волосы, слушая его шепот и наслаждаясь легкими поцелуями, было ужасно приятно. Так приятно, так хорошо, спокойно и радостно, что Алька, казалось, готова была пролежать на этом диване всю оставшуюся жизнь. Но откуда-то изнутри уже поднималась горячая волна, и снова начинало сладко ныть и скручиваться внизу живота, а поцелуи Тихона становились все более крепкими и более долгими, и просто так лежать на диване уже совсем не хотелось…

И все повторилось сначала. А потом – еще и еще.

Заснули они только под утро, когда небо за окном из черного превратилось в бледно-голубое.

Сон, приснившийся ему в этот короткий предутренний промежуток, был каким-то странным.

Во сне Тихон словно бы разделился на две половины.

Два Тихона Вандышевых, абсолютно одинаковых, тщательно выбритых и причесанных, сидели в каком-то незнакомом просторном кабинете с кожаной мебелью и репродукциями картин Ван Гога на стенах. В незашторенное окно светило солнце, и один Тихон Вандышев спрашивал строго у другого Тихона Вандышева:

– Ты совсем с ума сошел, да?

– Я просто влюбился, – бесхитростно отвечал другой Тихон Вандышев, почему-то пряча глаза.

Приглядевшись, третий Тихон Вандышев – настоящий и в данный момент спящий – смог все же разглядеть некоторые различия между двойниками.

Строгий Тихон был одет в строгий костюм и был похож на прокурора. Он сидел и покуривал сигарету, откинувшись на спинку широкого дивана и демонстративно закинув ногу на ногу. Пепел от сигареты летел прямо на пол.

Бесхитростный Тихон Вандышев одет был попроще – в серый джемперок с двумя синими полосками посередине и в джинсы, уже многое повидавшие на своем веку.

– Ты не можешь влюбиться, – напомнил строгий Тихон Вандышев. – Ты уже влюблялся однажды. И в результате стал отцом-одиночкой. Вот и все, что из твоей любви получилось!

– Ну и что? – возразил бесхитростный. – Мне даже нравится быть отцом-одиночкой. У меня замечательная дочь. И я счастлив, что она у меня есть. И вообще, при чем здесь Алька?

– Она тоже уйдет от тебя, – снисходительно объяснил строгий Тихон. – Захочет стать манекенщицей и уйдет от тебя делать карьеру.

– Ее не возьмут в манекенщицы. У нее рост слишком маленький.

– Значит, возьмут куда-нибудь в другое место! И вообще, она окажется совсем не такой, какой ты ее себе сейчас представляешь! Все женщины ведь одинаковые. Эгоистки и потребительницы. И она такая же!

– Нет, – упрямо возразил бесхитростный Тихон, – не такая.

– Дурак, – проговорил строгий Тихон голосом Толика Аникина.

Проговорил – и исчез.

Растаял в облачке дыма от собственной сигареты.

От удивления Тихон Вандышев проснулся.

Проснулся и, еще не успев открыть глаза, сразу же вспомнил все, что случилось с ним накануне.

Это можно было назвать одним коротким и емким словом – счастье.

Тихон протянул руку, чтобы прикоснуться к своему счастью, и нащупал пустую холодную подушку. Открыл глаза и увидел, что Альки рядом нет.

– Эй, – моментально приняв вертикальное положение, позвал Тихон. – Эй, Алька, ты где?

Никто не отозвался.

Поднявшись с кровати, он пошел искать Альку. Заглянул в спальню – в спальне ее не было, только тонкий солнечный луч, пробившийся в просвет между шторами, щекотал розовую щеку спокойно спящей Юльки. Тихон подошел к окну, задвинул шторы плотнее, прогнал солнечный луч и поплелся в кухню, на ходу потерев глаза и зачем-то пригладив волосы. По дороге заглянул в ванную, встретился со своим отражением в зеркале, пробормотал под нос недовольно: «Безобразие какое-то!», махнул рукой и вышел.

Кухня тоже была пуста. На столе – чашка с недопитым вечерним чаем, хлебные крошки и шкурка от колбасы. На стене – часы с давно застывшими стрелками, батарейка села месяца два назад, а Тихон все время забывает купить новую. На подоконнике – керамический горшок с остатками земли, в нем когда-то росла фиалка, которую посадила Наталья, еще будучи в звании Тихоновой жены…

Типичная картинка из жизни холостяка – тоскливая и безысходная. Из окна уже светит солнце, несмотря на ранний час, желтое и холодное, как замороженный лимон. Того и гляди – рассыплется, разлетится на мелкие и острые звонкие кусочки.

– Алька, – позвал Тихон еще раз. На всякий случай. Хотя понял уже, что Альки нет.

Нет и…

И может быть, не было?..

Может быть, это был сон? Первая часть того самого странного сна про двух Тихонов Вандышевых?

Ну уж нет, решил Тихон. Поскольку терять ему нечего – просто так он не сдастся!

Поставил греться электрический чайник и потопал босыми ногами в комнату искать мобильный телефон. Нашел, нажал на кнопку вызова и принялся считать гудки.

Последним оказался четвертый.

– Алло, – бодрым голосом сказала Алька, сняв трубку.

– Это я, – сообщил Тихон недовольным тоном.

– Ты! – обрадовалась Алька. Недовольный тон ее не смутил и ничуть не испугал. – Проснулся?

– Ты где? – спросил он все так же строго. – Я проснулся, а тебя нет! Я решил уже, что ты мне приснилась!

– Это ты. – Она тихонько засмеялась в трубку. – Ты мне приснился…

– И что нам теперь делать? – поинтересовался он озадаченно.

Они помолчали немного, обдумывая, видимо, сложившуюся ситуацию.

«Я не отпущу тебя, – думал Тихон. – Ни за что в жизни не отпущу. Мне еще ни с кем и никогда не было так, как с тобой. Хорошо. Хорошо – это не то слово. Ты и я – единое целое. Я жить без тебя не могу, дышать не могу без тебя. Без тебя я состарюсь в один день. Умру, если ты не придешь».