Черный диггер - Роман Каретников

Сергей с Профессором заметили их, когда пересекли маленький подлесок и выбрались на новую насыпь, что шла вдоль железнодорожного полотна. Три фигурки впереди становились все больше и больше, пока не превратились в двух мужчин в темных кожаных куртках, крепко державших Шурика под руки. Они были еще очень далеко, но Крутину показалось, что Шурик еле идет, словно он пьян или тяжело ранен.

И все-таки они опаздывали. Еще чуть-чуть, и пойдут домики обходчиков и ремонтников, а немного дальше - строения мастерских. И где-то здесь ждут людей, захвативших Шурика, и тогда им уж точно не удастся освободить мальчишку. Поэтому Сергей не удивился, когда увидел, как Профессор на бегу достал свой пистолет.

- Эй! - крикнул он и выстрелил в воздух.

Крик раскатился эхом и замер, поглощенный стуком колес поезда, приближавшегося со стороны города.

Фигуры замерли. Мужчины обернулись к ним. Они были еще далеко, но Крутину показалось, что их руки дернулись под куртки к оружию. И тут Шурик рванулся и, освободившись от захватов, побежал, но не к Сергею с Профессором, а в противоположную сторону. Один из мужчин кинулся за ним и попытался схватить за полу курточки. Шурик, убегая, увернулся, но не удержался на крутом склоне и, нелепо взмахнув руками, рухнул вниз. Не было слышно ни вскрика, ничего. Все накрыл грохот несущегося поезда.

Профессор охнул, как будто ему прострелили грудь. Он упал на одно колено, бросив палку, и, обхватив пистолет двумя руками, открыл огонь по фигурам в черном.

Сергей же продолжал бежать вперед, выхватив свой "Макаров", и чувствовал, как в нем бушует и стучит горячая волна красной лавы, грозящая вырваться наружу и смести, уничтожить все вокруг. Он старался не думать о том страшном, что могло произойти сейчас внизу, с той стороны насыпи. Крутин видел только две ненавистные фигуры перед собой и, вытянув правую руку с пистолетом, стрелял по ним на бегу, чувствуя, как с каждой пулей вылетает частичка того, клокочущего у него внутри.

Он так и не понял, чьи пули в конце концов достали их - его или Профессора. Один из мужчин, тот, кто пытался задержать Шурика, внезапно выронил пистолет, схватился руками за грудь и повалился на бок. Второй, который в это время пятился задом, безостановочно стреляя, увидел, что случилось с его напарником, повернулся спиной и бросился бежать. Его хватило всего на несколько шагов. Прямо на бегу он споткнулся, яростно забросил руку за спину, как будто хотел почесать то место, куда его ужалила пуля, затем ноги его подломились, и он рухнул лицом вниз.

Сергей подбежал, все еще сжимая пистолет и еле сдерживаясь, чтобы не расстрелять до конца обойму в их уже неподвижные тела. Бросив лишь один взгляд на трупы, он кинулся к краю насыпи. Крутина колотило, как в лихорадке, но внутри тлела маленькая, крохотная надежда на чудо. На самом краю Сергей остановился и, слыша биение сердца, которое отдавалось громовыми ударами в ушах, глянул вниз.

Чуда не произошло. Открывшаяся ему картина была ужасной. Поезд уже прошел и сейчас удалялся отсюда, тускло отсвечивая зеленью последнего вагона. Он перерезал Шурика пополам, отхватив ему голову и часть спины с правым плечом. Они бесформенным кровавым комком лежали на шпалах метрах в десяти отсюда. Самым страшным было то, что нижняя половина еще жила. Тело Шурика вздрагивало, а ноги бессильно скребли по щебенке, будто он пытался уползти прочь от этого кошмарного места. Шнурки на его ботинках развязались и были похожи на длинных червей, присосавшихся к телу.

Все вокруг было залито кровью. Курточка Шурика, пропитываясь ею, темнела прямо на глазах, и улыбающаяся рожица на его спине уже была не желтой, а бурой.

Крутин зажмурился, но это не помогло. Вся увиденная только что ужасная картина встала, как наяву, перед его глазами. И у Сергея возникло чувство, что это зрелище навсегда останется с ним. До самого конца его жизни.

За спиной Сергей услышал судорожный вздох и обернулся. Мертвенно-бледный Профессор смотрел широко раскрытыми глазами вниз на рельсы. Его лицо окаменело, пряди волос прилипли к щекам. Он, казалось, перестал дышать, и только нижнее левое веко у него мелко-мелко подергивалось.

- Пойдемте, Войцех Казимирович. Пойдемте отсюда. - Крутин обнял его одной рукой, пытаясь повернуть, увести прочь от этого места. Но Профессор не шелохнулся.

С тем же успехом Сергей мог пытаться сдвинуть с места десятиэтажный дом. Старик все так же стоял и смотрел вниз, на то, что еще совсем недавно было Шуриком, который открыто и доверчиво смотрел на них своими небесными глазами и улыбался так, что на душе от этого становилось светлее и легче.

Рука Сергея, будто каменная, упала вниз. В голове не было ни одной мысли, один голый рефлекс, который подсказывал, что нужно уходить, и уходить быстрее, здесь оставаться нельзя. Крутин, как робот с введенной программой, подошел к телам конторских и все так же бездумно обшарил их карманы. Дискеты не было. Бумажники, пистолеты и запасные обоймы он запихнул себе в куртку. Когда Крутин возился со вторым трупом, странный звук за его спиной заставил Сергея оглянуться.

Войцех Казимирович, стоя на коленях, раскачивался и рычал. И вдруг рычание перешло в крик. Скорее даже не в крик, а в рев - рев смертельно раненного зверя. Профессор запрокинул голову вверх и закричал что-то по-польски, посылая проклятия в равнодушно застывшую серость неба. И если там, наверху, был кто-то, он должен был смутиться от этого нечеловеческого крика. У Крутина самого побежали мурашки по спине, ему захотелось зажать уши и спрятаться. Казалось, еще чуть-чуть - и остатки его разума разлетятся в разные стороны и Сергея накроет черная волна безумия.

Крутин, как в бреду, склонился над Профессором и попробовал поднять его.

- Оставьте, Войцех Казимирович, - прошептал, а может, прокричал Сергей ему на ухо. - Здесь уже все... Мы больше ничего не сможем сделать. Нам нужно уходить, Войцех Казимирович...

Но старик не слышал его. Он был не здесь. Это его вместе с Шуриком сейчас перерезали пополам колеса поезда.

И тогда Сергей схватил Профессора под руки и потащил прочь оттуда. Старик был тяжелым ужасно, просто неподъемным. Сергею казалось, что он не пройдет с ним и трех шагов. Его жилы вздулись и гудели от напряжения, красные круги летали перед глазами, что-то трещало и рвалось внутри. Но он все тащил и тащил его прочь от этого места, а Профессор все кричал и кричал, а Сергей шептал ему в ухо:

- Тише... Тише. Не надо, пожалуйста, Войцех Казимирович. Я прошу вас. Уйдем отсюда...

И чувствовал, как горячие, обжигающие струйки бегут по его лицу. Но руки у него были заняты, и Сергей не знал, что это - пот или слезы.

БОМЖ. ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ

Все было кончено. Остались только свинцовая тяжесть внутри и пустота вокруг. Как будто опустилась стотонная плита и намертво погребла их в склепе, где нет никого, кроме бесплотных теней и молчания.

Они проиграли. Точнее, он проиграл. Он собирался распутать этот узел, чтобы спасти своих людей, а не смог защитить даже Шурика. Он поддался успокоенности, расслабившись от того, что им так долго удавалось ускользать от преследования. Он отпустил мальчика одного, это он послал его на смерть. Он, старый дурак, беспокоился о своей безопасности и оставил Сергея, чтобы тот подстраховывал его, когда надо было отправить Крутина вместе с Шуриком. Тогда все повернулось бы по-другому и мальчик остался бы жив. Он купил свою жизнь ценой его, и теперь ему никогда от этого не избавиться.

Профессор откинулся назад и прислонился к стволу клена, под которым сидел. Перед ним снова появилось железнодорожное полотно, бесформенный рыжеволосый комок вдали и тело, шевелящееся на рельсах. Войцех Казимирович помотал головой, но кошмар не желал прекращаться. Желтая рожица на курточке все так же темнела, а ноги двигались в танце смерти, волоча за собой развязавшиеся шнурки. Это была неправильная картина, картина с ошибкой. И Профессор вслух сказал:

- Неправильно.

- Что?

Войцех Казимирович и Сергей сидели на палой листве в небольшой посадке у края городской черты. Где-то там, дальше, проходил санитарный кордон, и, рано или поздно, их должны были здесь обнаружить. Но они не двигались с места и даже не пытались спрятаться. Их бегство закончилось.

Профессор смутно помнил, как они сюда добрались, похоже, большую часть дороги Сергей протащил его на себе. Вид у Сергея сейчас был нехорош. Щеки запали, зрачки потемнели, и потухший взгляд был обращен не наружу, а внутрь. Профессор подумал, что парню совсем мало осталось до того, чтобы окончательно слететь с катушек.

Крутин, морщась, потер висок и опять спросил:

- Что неправильно?

Войцех Казимирович покачал головой. Все было неправильно. С чего это он с самого начала решил, что сможет тягаться с такой громадной и всесильной машиной, в подчинении у которой находится чуть ли не весь государственный аппарат и за которой стоят такие деньги, которых ему не то что никогда не увидеть, но даже и не представить. Он-то надеялся, что несколько крохотных камешков смогут безболезненно проскочить между шестернями такого огромного механизма, но не получилось. Один камешек раздавлен, а двое других намертво застряли в металлическом чреве. Теперь остается только ждать механика, который придет, сделает чистку, найдет этих двоих, мешающих бесперебойной работе остальных деталей, и выкинет их прочь.