Истинная для волка - Анна Соломахина

Рената вздрогнула, ибо в поле её зрения попал только Кьярваль и Сигурд, чужой голос стал для неё неожиданностью.

— Рассказывай, — рыкнул Кьярв, видя, что Харальд вновь отвлёкся на свою пару, пытавшуюся устроиться поудобнее на его коленях.

— Подожди, сейчас Гуннар с Торстом подойдут, — остановил его Сигурд, знавший о планах побратимов куда больше, чем тот же Харальд.

Спустя некоторое время в дверь вошёл рыжий, заставив встрепенуться всех.

— Где Гуннар? — Кьярв нахмурился.

Не любил он, когда что-то идёт не по плану.

— Сейчас, руки помоет и придёт, — отозвался Торстейн.

— О, Небесный Волк, — застонал Харальд, — надеюсь, он никого не убил?

Ибо если викинг моет руки, это значит, что на них слишком много крови. Ну, или пора трапезничать. С учётом того, что они только что ушли с пира, второй вариант — не вариант.

— Нет, просто заставил прилечь отдохнуть одного слишком ушастого волчонка, — хмыкнул Гуннар, входя в дом. Вытер руки о штаны, пригладил слегка растрепавшуюся от недавней борьбы косу на бороде — истинный предмет гордости — и присел к остальным. — Что, даже отдохнуть нам не выйдет, я правильно понимаю?

Он с хитрецой глянул на полусонную Ренату, хмыкнул и обернулся к Свейну:

— Рассказывай, что ты по этому поводу думаешь.

— Скажу, что жену ты нашёл себе — загляденье, — начал с приятного глас Небесного Волка. — С такой не пропадёшь! Что касается твоего дяди, то я уже два дня не могу понять, в чём подвох: Повелитель Моря действительно пришёл раньше времени, Сигтрюг с ним ушёл поговорить, и вернулся уже с силой альфы, а меня как камнем по голове тогда приложило. Ничего не мог сообразить!

— Опять, поди, грибов нажрался, — хмыкнул Кьярваль, тоже порой прибегая к ним, когда шрам сильно болел.

А болел он обычно в день, когда его нанесли и в моменты особой паршивости. Например, когда от него сбегала очередная любовница. С некоторых пор он и вовсе перестал связываться с женщинами, разве что в плаваниях посещал соответствующие заведения, где за деньги ему не задавали лишних вопросов. А если кому что не нравилось, то молчали и делали своё дело. Так себе контакт, конечно, но на безрыбье…

— Было дело, — сознался Свейн, — но то было вынужденно. Я пытался сосредоточиться на Харальде, просил нашего покровителя подсказать, когда его ждать, и в итоге перестарался с концентрацией грибов.

- Всё с тобой ясно, — Сигурд, несмотря на критичный ум и любовь к иронии, похлопал мужичка по плечу с искренним сочувствием.

Ибо уважал его, пусть тот и выпивал слишком часто. Знал, что без хмеля Свейн попросту может сойти с ума. И за Ренату, кстати, он серьёзно переживал — слишком непредсказуем был её дар. Как бы не аукнулся он потом смешанным сознанием.

— Небесный Волк не хотел отзываться, — Свейн недоумённо пожал плечами, мол, кто его, Бога, знает. — Перед гибелью твоего отца я лишь увидел ворона во мгле, что означало время перемен и призыв оставаться мудрым, что далось мне очень тяжело. Сердце болело за конунга и его семью, а Сигтрюг ходил и зудел, что ты не успеешь вовремя, и все мы сгинем от гнева Повелителя Моря. То была неделя ужасной пустоты, пока не пропала одна дева, и стало ещё хуже. Дочка Свантепульке, красавица — просто загляденье. Сильная, смелая, прекрасная волчица! Пошла поплавать и утонула. Она была в той лодке вместе с Хельгой, кстати, когда Рагнольв погиб, но не суть. В общем, странная то была смерть. С гнилым душком, но я никак не мог понять, что в ней не так. Небо продолжало молчать и мучить меня неизвестностью. Словно говорило, что не время сейчас, надо подождать.

Свейн замолк. Надолго. Даже Рената всхрапнула — успела отключиться, пока тот раздумывал. От резкого звука жрец очнулся, затараторил:

— Не своей смертью погибла она. Не по воле бледных норн[2] закончила свой век. Убили её. Несправедливо. Против правил. Я только сейчас это понял, когда дева твоя спела, что нет ей мира и покоя.

— Но зачем? Кому это понадобилось? — воскликнул Торстейн, давно положивший на деву глаз и планировавший даже посвататься к ней.

— Не знаю, но судя по словам из песни: «пир да не у нас, мир, да не такой, как казалось», надо искать двойное дно. И причины, почему она не может упокоиться.

— Похищение? — предположил Харальд. — Её тело нашли?

— Нет, только шарф с парой пятен крови — остальное смыла вода, — Свейн почесал лохматую голову, ещё раз перепроверил ощущения и выдал: — её нет в мире живых. Но и в мире мёртвых тоже! Я ещё почему с грибами переборщил — пытался с ней связаться, да не смог, хотя свежеумершая душа легко находится[3], неважно, в чей чертог она попала.

К Небесному ли Волку, принимавшего в свои объятья великих воинов, или к его супруге — Белой волчице — покровительнице всех женщин двуликих. Самые трусливые, подлые или попросту никчёмные оборотни лишались своей второй ипостаси и уходили в обычный Хель, где наравне с душами простых людей влачили весьма жалкое и унылое существование.

Все задумались. Кроме Ренаты — та вовсю спала.

— Положи уже её на кровать — пусть выспится нормально, — предложил ему Кьярваль.

— Спасибо, друг! — Харальд скупо улыбнулся и воспользовался гостеприимством побратима.

Опустил свою ненаглядную на ложе, покрытое медвежьей шкурой, прикрыл одеялом, поцеловал, не в силах уйти просто так, не вдохнув в очередной раз её манящий запах.

— Совсем забыл, — Свейн отвлёкся от своих раздумий и обратился к Харальду, вернувшемуся из спальни. — Ты был у провидицы с дальних земель?

— Да, она передала послание, записала его на восковую дощечку, но я так ничего и не смог понять, — Харальд судорожно пытался вспомнить, куда именно её засунул.

— Принеси её мне.

— Хорошо.

Оставив побратимов приглядывать за спящей Ренатой,