Полный курс русской истории: в одной книге - Сергей Соловьев

Претензии на польский трон

Впрочем, когда умер польский король Сигизмунд Август, который был бездетен, в Польше возник вопрос о выборе короля. Некоторые паны предлагали пригласить на трон младшего сына Ивана Федора. Однако Иван не отказал, но выжидал: он сам желал занять вакантный престол, соединив таким образом уже не два, как по Люблинской унии 1569 года соединились Литва и Польша, а три государства. Зная характер русского царя, можно было с уверенностью сказать, что на такую смертельную глупость паны бы не пошли. Царь не посылал представителей на сейм, но в то же время ничего не открывал полякам. За это время сейм склонился в сторону французского принца Генриха Анжуйского, впрочем, тот недолго был королем в Польше, и снова пришлось искать претендента на престол. Тогда Иван послал грамоты, и панам стало ясно, что царь предлагает собственную кандидатуру. Боясь, что в Речи Посполитой будет то же, что и в Московии, паны потребовали гарантий. Иван снова раздумывал. В конце концов паны нашли более удачного кандидата – Стефана Батория, трансильванского воеводу, он и был избран королем. Ивану это избрание принесло неприятности: Баторий сразу же возобновил войну с Москвой. Только героическая оборона Пскова в 1581 году спасла страну от полного разгрома. Оборону возглавлял князь Иван Петрович Шуйский.

Для Ивана были характерны странные поступки, лежащие вне обыкновенной логики. Так, он послал к римскому Папе с жалобой на Батория, обещая быть в согласии с германским императором и выступать против общих врагов. Посланный по этому поводу в Москву иезуит Поссевино быстро понял, что с таким непроходимым православием достичь понимания невозможно. Папа собирался помогать только в том случае, если Иван перейдет в католичество. Ни о какой латинской вере и речи идти не могло. Во время мирных переговоров, завершивших Ливонскую войну, Поссевино поддерживал не Ивана, а Батория. Иван на иезуита обиделся и стал искать союзников вдали от Рима. Очень в этом смысле его привлекала сильная морская держава Англия. Тем более что Иван собирался предложить этой заморской королеве брачные узы. Поняв, что Елизавета никогда не возьмет его в мужья, он стал думать о родственнице королевы, но из этого ничего не выходило, тогда царь решил, что Англия – остров и потому это хорошее место, если придется бежать в изгнание… Мысли у царя путались.

К концу жизни он чудовищно изменился. Он впадал в ярость, иногда на него находил страх, иногда он оплакивал прошлое. Однажды в приступе сильного гнева он замахнулся на старшего сына Ивана, которого прочил в наследники после себя, ударил его посохом и… убил. Смерть любимого сына он переживал тяжело и мучительно. Кроме Ивана у него были только более младший Федор и совсем дитя Дмитрий от последней жены Марии Нагой, с которой он и собирался развестись, чтобы жениться на англичанке. Убитого сына царь пережил всего на два года. К этому времени он выглядел совершенным стариком, хотя было ему только 54 года.

Царь умер 18 марта 1584 года, из всех детей его место мог занять только Федор Иоаннович.

Федор и Борис

Царь Федор Иоаннович (1584–1598 годы)

Феодор Иоаннович никогда не готовился быть царем, он для этого попросту был непригоден. Если старший Иван был умен, хотя отличался тем же норовом, что и отец, и пугал своим характером приближенных людей, то Федор был кроток, но умом слаб.

«Феодор был небольшого роста, – дает его портрет Соловьев, – приземист, опухл; нос у него ястребиный, походка нетвердая; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается. Он прост, слабоумен, но очень ласков, тих, милостив и чрезвычайно набожен. Обыкновенно встает он около четырех часов утра. Когда оденется и умоется, приходит к нему отец духовный с крестом, к которому царь прикладывается. Затем крестовый дьяк вносит в комнату икону святого, празднуемого в тот день, перед которою царь молится около четверти часа. Входит опять священник со святою водою, кропит ею иконы и царя. После этого царь посылает к царице спросить, хорошо ли она почивала? И чрез несколько времени сам идет здороваться с нею в средней комнате, находящейся между его и ее покоями; отсюда идут они вместе в церковь к заутрене, продолжающейся около часу. Возвратясь из церкви, царь садится в большой комнате, куда являются на поклон бояре, находящиеся в особенной милости. Около девяти часов царь едет к обедне, которая продолжается два часа; отдохнувши после службы, обедает; после обеда спит обыкновенно три часа, иногда же – только два, если отправляется в баню или смотреть кулачный бой. После отдыха идет к вечерне и, возвратясь оттуда, большею частию проводит время с царицею до ужина. Тут забавляют его шуты и карлы мужеского и женского пола, которые кувыркаются и поют песни: это самая любимая его забава; другая забава – бой людей с медведями. Каждую неделю царь отправляется на богомолье в какой-нибудь из ближних монастырей. Если кто на выходе бьет ему челом, то он, избывая мирской суеты и докуки, отсылает челобитчика к большому боярину Годунову».

Достигнув власти в уже зрелые годы, он был не способен понять государственных дел, все эти дела тут же направлялись к единственному человеку, которому он доверял, – Борису. Такое положение Бориса возникло еще при самом Иване Васильевиче, приблизившем к себе этого человека. Годунов не был знатного рода, но он казался царю услужливым и способным, тем более что был женат на одной из дочерей другого верного товарища, которому Иван доверял, – Малюты Скуратова. Федора женили на сестре Годунова Ирине.

Передача власти Федору прошла без особых потрясений. Он был законным наследником. Однако сразу же, той же ночью, после смерти Ивана, сторонники Федора, боясь, что на стол помимо небогатого умом Федора могут возвести младенца Дмитрия, захватили всех родных последней жены царя, разослали их по разным городам, отобрали дома, кого-то отправили в темницы, кого-то под надзор, а Марию Нагую, с мамкой, челядью и царевичем, увезли в далекий Углич. Поскольку особенно за Дмитрия ратовал Богдан Бельский, то этого предприимчивого боярина противники осадили в Кремле. Вельскому инкриминировали агитацию в пользу младенца-Дмитрия, покушение на жизнь и здоровье Федора и даже смерть самого Ивана, которого Бельский как бы отравил. Распустили слух, что этот Бельский желает и вовсе извести всех бояр, а сам сесть вместо царя. Народ эти слухи очень возбуждали, так что простой люд вместе с ратниками бросился штурмовать Кремль, едва успели закрыть перед разъяренной толпой ворота. Толпа не расходилась. Подошли братья Ляпуновы, Кикины – боярские дети, повернули пушку и хотели выбить Спасские ворота ядром.

«Тогда, – говорит Соловьев, – царь Феодор выслал к народу бояр, князя Ивана Федоровича Мстиславского, Никиту Романовича Юрьева и двоих дьяков, братьев Щелкаловых, велел уговаривать народ милостиво, что возмутил его кто-нибудь не по делу, хотя пролития крови христианской, и расспросить, что их приход в город и на кого? На этот вопрос в народе раздался крик: «Выдай нам Богдана Бельского: он хочет извести царский корень и боярские роды». Тогда царь велел объявить народу, что Богдана Вельского он велел сослать в Нижний Новгород; и народ, слыша слова государевы и видя всех бояр, разошелся по домам. По другим известиям, в народе ходили слухи, что Бельский прочит царство Московское советнику своему Борису Годунову и что заводчиками Смуты были рязанцы Ляпуновы и Кикины, по внушению князей Шуйских. Наконец, по одному известию, поводом к Смуте было следующее обстоятельство: между боярами были две стороны: к одной принадлежали: князь Мстиславский, Шуйский, Голицын, Романов, Шереметев, Головин; к другой – Годуновы, Трубецкие, Щелкалов; Богдан Бельский хотел быть больше казначея, Петра Головина, и за Петра стал князь Мстиславский, а за Богдана – Годунов; Вельского хотели убить до смерти, и едва ушел он к царице; в это время один сын боярский выехал из Кремля на торг, начал скакать и кричать, что бояр Годуновых побивают до смерти; народ взволновался и двинулся к Кремлю; увидевши, что Кремль заперт, всколебался еще сильнее и стал придвигать пушки к воротам; тогда бояре помирились, выехали и уговорили народ разойтись. По некоторым известиям, в этом деле было убито 20 человек и около 100 ранено».

Сам Бельский, боясь народного гнева, поспешил удалиться от дел.

Как бы то ни было, после этой краткой вспышки негодования все успокоилось. В Москву из других волостей и городов стали приходить посланцы, которые со слезами на глазах просили Федора стать царем и поскорее венчаться на царство по закону. Все это были именитые люди, своего рода депутации. 31 мая Федора венчали по всем правилам, а митрополит Дионисий произнес братолюбивую проповедь.

Шуйский и Годунов

Все плакали.

В первые два года нового царствования за Федора управлял боярин Никита Романович, но он был уже немолод и болен, все чаще доверял он государственные дела Борису Годунова. Так что после смерти этого боярина его место сразу же занял Борис. Многие таким положением дел были недовольны. Неудивительно, что между Годуновым и желающими управлять за Федора разгорелась нешуточная борьба. Москва разделилась на две партии: одни хотели Годунова, другие – Шуйских. На стороне Шуйских были князь Иван Федорович Мстиславский, Воротынские, Головины, Колычевы и московская чернь. На стороне Годунова – некоторые князья и бояре, но в основном его желала видеть во главе государства служилая прослойка. Между противниками регента образовался заговор. Мстиславский собирался дать большой пир, на котором Бориса и должны были убить. Но заговор был разоблачен, так что —