Чикатило. Явление зверя - Алексей Андреевич Гравицкий

class="p1">— И с линолеумом этим все мутно. Как будто кто-то свои грешки под шумок списал. Да и не был Романыч никогда вором…

— Откуда вам знать? — не сдавался инженер.

— Какой из него на хрен вор? — водитель сплюнул в урну. — Из него и мелкий несун никакой — сразу попался. А вообще, мужики, все что-то тащат. Что, не так? Как этот… Жванецкий сказал: «Что охраняешь, то имеешь…»[12].

— Вот только не надо на всех наговаривать. Жванецкий высмеивает отдельные перегибы на местах! — инженер говорил как по писаному.

— Какой наговор? Другие вон каждый день чего-то прут.

— «Другие» не попадаются, — бухгалтер, докурив, аккуратно затушил окурок, бросил в урну. — А раз он попался — значит, это кому-нибудь нужно…

* * *

Вечером дома Чикатило собирал вещи — наутро нужно было явиться в милицию для дальнейшей отправки. Он складывал в чемоданчик белье, рубашки. Вошла Фаина, встала в дверях, прислонившись к косяку и следя за мужем печальными глазами. Мужчина почувствовал ее взгляд, обернулся. Фаина подошла ближе.

— Как же так, Андрюша? Зачем?

Чикатило взял жену за руку, посмотрел ей в глаза.

— Я не вор. Это все навет, Фенечка, — вкрадчиво сказал он. — Меня попросили сохранить, я не знал, что оно украдено.

— Кто попросил? — Фаина верила и не верила мужу. Он неожиданно открылся для нее с какой-то странной, пугающей стороны.

— Я не могу тебе сказать…

— Как мне теперь людям в глаза смотреть, Андрей? Как Юрка в школу ходить станет?

— Мы переедем, Фенечка. Переедем туда, где нас никто не знает, — сказал Чикатило и вернулся к сборам.

— Когда? Через год? Тебе год исправительных работ присудили.

Чикатило попытался подбодрить Фаину улыбкой, но улыбка вышла натянутой.

— Буду трудиться и вести себя хорошо, отпустят раньше. Ты смотри на это иначе. Может, нас так судьба от чего-то похуже оберегает.

— От чего похуже? — с недоумением в голосе спросила женщина. — Тебя из партии исключили, с работы уволили. Соседи шепчутся, что ты вор. Куда уж хуже?

— Как знать… — тихо, еле слышно ответил Чикатило и опустил крышку чемодана.

* * *

Провожать Некрасова в аэропорт поехали помирившиеся Витвицкий и Овсянникова. Они стояли в зале вылета, ожидая приглашения на посадку.

— Ну что ж, коллеги, давайте прощаться, — сказал Некрасов.

— До свидания, Евгений Николаевич, — Овсянникова в европейской манере протянула ему руку.

Профессор взял ее ладонь, но вовсе не для рукопожатия. Куртуазно изогнувшись, он поцеловал девушке руку, причем сделал это так похотливо и жеманно, что стоявшему рядом Витвицкому стало неловко.

Некрасов отпустил руку Овсянниковой, протянул ладонь Витвицкому.

— Виталий Иннокентьевич…

Капитан ответил на рукопожатие.

— Когда поймаете, обязательно дайте мне знать, — напомнил Некрасов.

— Не волнуйтесь, Евгений Николаевич, я понимаю, как это важно для вашей работы, — кивнул Витвицкий.

— При чем здесь моя работа? — хмыкнул ученый. — Это в первую очередь важно для вашего расследования. Ты меня извини, но его разговорить надо будет. Кто это сможет сделать?

— А вы считаете, что никто, кроме вас, этого не сможет? — ревниво поинтересовался Витвицкий.

— А кто? — искренне удивился Некрасов.

Витвицкий отвел взгляд.

— Вот то-то и оно. Ну, все, молодые люди. Как говорится, долгие проводы — лишние слезы. Успехов вам.

Профессор развернулся и не оглядываясь пошел на посадку. Бывший ученик проводил его недовольным взглядом.

— Ты чего? — спросила Овсянникова.

— Он разговаривает со мной как с мальчишкой! А я давно уже не его студент. И мне не нравится, как он на тебя смотрит.

— И как же он на меня смотрит?

Витвицкий помолчал и ответил с интонацией Овсянниковой, практически повторив сказанное ею некоторое время назад:

— Так смотрят на женщину, когда ее хотят.

Девушка улыбнулась, но ничего не сказала.

…Некрасов скучал в очереди у выхода на посадку. Стоявший перед ним интеллигентного вида мужчина протянул сотруднице аэропорта документы.

— Вот. Паспорт, билет и командировочное удостоверение…

Сотрудница аэропорта, усталая немолодая женщина с ярко накрашенными губами, посмотрела на мужчину как на полное ничтожество.

— Свидетельство о рождении еще.

— Что, простите? — не понял мужчина.

— Ничего. На кой мне ваше командировочное? — раздраженно спросила она, вернула мужчине документы, посмотрела на Некрасова.

— Что стоим, мужчина? Ваш билет.

Профессор несколько секунд осмысливал услышанное, затем резко повернулся и практически бегом бросился обратно. Сотрудница аэропорта тяжело вздохнула — мол, в дурдоме день открытых дверей, повернулась к следующему в очереди на посадку пассажиру. Тот, не дожидаясь приглашения, уже протягивал билет.

— Что вы мне суете? — скривилась она. — Жене своей суйте…

Витвицкий и Овсянникова к этому моменту уже успели выйти из зала ожидания.

— Молодые люди, постойте! — раздался оклик.

Заслышав знакомый голос, они остановились, обернулись. Их нагнал запыхавшийся Некрасов, остановился, с трудом переводя дыхание, помахал указательным пальцем перед лицом Витвицкого.

— Евгений Николаевич, с вами все в порядке? — с беспокойством спросил капитан.

— Нормально. Фу-у-у… — Некрасов наконец отдышался и заговорил почти нормально: — А ля гер ком а ля гер. Вот что я забыл вам сказать, Виталий. Ваш убийца — путешественник. Считайте это моим прощальным подарком.

— То есть? — не поняла Овсянникова.

— То есть он часто ездит по работе в командировки. Отсюда и широкая география убийств по всей области. И если я прав — а я прав, — полагаю, он не ограничивается одной только областью.

Некрасов покровительственно взял Витвицкого за руку, потряс:

— Расширьте географию, и я уверен, вы узнаете для себя много нового.

И резво, не по комплекции, отвернувшись, Некрасов рысью побежал обратно, чтобы успеть на посадку.

* * *

С затянувшимися проводами они опоздали. Плановое совещание уже шло полным ходом, когда открылась дверь, в кабинет заглянул Витвицкий.

— Разрешите, Тимур Русланович…

Кесаев кивнул, но не преминул упрекнуть:

— Опаздываете.

Капитан вошел в кабинет, за ним в дверь проскользнула старший лейтенант.

— Простите… — на ходу заговорил Витвицкий, сильно волнуясь. — Мы провожали Евгения Николаевича и… в общем, он высказал одно очень важное предположение…

Ковалев хмыкнул. Витвицкий остановился перед Кесаевым.

— В общем… наш убийца часто ездит в командировки.

— Очень ценное наблюдение, — ростовский полковник усмехнулся. — И хотя не совсем понятно, на чем оно основано, это, безусловно, облегчает нам задачу и сокращает круг подозреваемых. — Он поднялся и заговорил с нескрываемым сарказмом: — Советских граждан, ездящих в командировки, очень немного. Примерно столько же, сколько половозрелых мужчин с четвертой группой крови.

— Если исходить из предположения Евгения Николаевича, полагаю, нам следует проверить нераскрытые убийства и по другим регионам. Возможно, найдутся следы нашего убийцы, — стараясь не обращать внимания на сарказм, сказал Витвицкий.

Ковалев снова хмыкнул. Витвицкий выжидательно посмотрел в глаза Кесаеву.

— Разумно, — кивнул тот. — Вот вы этим и займетесь, Виталий Иннокентьевич. Подготовьте запрос,