Проект Россия. Третье тысячелетие. Книга третья - Автор неизвестен

В XVI веке возникает мировоззренческий фундамент, на котором строится потребительское общество. Это стало возможно с утратой высшего смысла в жизни. Общество вслед за элитой потянулось за сиюминутным.

Религия утверждала: для достижения высших целей должно доминировать стремление к Богу. Государство утверждало: для достижения насущных целей нужны средства. Обе стороны были правы. Оба требования уживались между собой в компромиссе с перекосом в сторону сильного (государства-божества). В новых условиях перекос в сторону государства так усилился, что породил новое божество — Рынок.

Протестантизм создал дополнительный стимул развития экономики, сделав ее более эффективной. Протестантские страны задают тон всему миру. Чтобы иметь боеспособную армию, нужно иметь эффективную экономику, что возможно через устранение всех препятствий на пути капитала.

Первое и главное препятствие — религия со своими ограничениями. Все страны оказываются перед выбором. Один вариант — умаление религии, развитие экономики с наукой, что в итоге приводит к современной армии и обороноспособности. Другой вариант — сохранение религии, что означает препятствие для развития экономики, науки, армии и, как результат, понижение обороноспособности и сминание соседями. В итоге равновесие мировой конструкции было нарушено.

Капитал одолел своего главного врага — религию. Буквально за три века новая сущность выходит на оперативный простор и становится определяющей силой. Ничто в мире больше не стоит у него на пути. Начинается мировая экспансия. Капитал с каждым десятилетием раздвигает границы, стремительно расползаясь по планете. На территориях, подконтрольных ему, рождается новое мировоззрение.

Теперь вселенная — бесконечный поток материи в состоянии постоянной трансформации. Человек на этом фоне — ничтожно малая величина, случайно и на миг появившаяся из ниоткуда и через мгновение, по меркам вселенной, обреченная уйти в никуда.

Глава 3

Декарт

Новая история начала разворачиваться с революционной мысли математика Декарта. Он задался вопросом: что есть в окружающем нас мире такое, в чем нельзя усомниться. Перебирая варианты, он не находил ничего незыблемого. Во всем, чего ни коснись, можно усомниться, начиная от существования Бога и кончая математикой, в основании которой лежат аксиомы. Считается, они не нуждаются в доказательстве. Но это и есть вера — когда доказывать не нужно. Первое положение всегда принимается на веру.

Ирландский философ Д. Беркли поколебал королеву точных наук, математику. Если 1 ґ 0 = 0, если 2 ґ 0 = 0, получается, 2 ґ 0 = 1 ґ 0. В итоге 2 = 1. Спасти математику можно запретом умножать на ноль. Никакой логики под этим запретом нет. Мы принимаем правило на веру. Математика запрещает умножать на определенные цифры, и мы не умножаем.

Примерно через 100 лет английский философ Д. Юм говорит о невозможности иметь уверенность в чем-либо. Точку в этом деле ставит австрийский математик Гедель, доказавший в ХХ веке: математика — не точная наука. Любая система на законах логики содержит предположения, которые невозможно доказать или опровергнуть, опираясь на логику этой системы. Самый яркий пример — сама логика. Ее можно опровергнуть только посредством логики, то есть остаться в рамках системы. Иррациональное (интуитивное) утверждение не может поколебать логическую систему, равно как и наоборот — логика не может поколебать иррациональную систему. Мы всегда в рамках или одной или другой системы, и правила одной системы не можем перенести в другую.

Если даже математика не точная, что можно помыслить как несомненное? Может, объем? Посмотрите на помещение, в котором вы сейчас находитесь. Мысленно уберите из него все: предметы, воздух, а также атомы и стены. Кажется, все убрали. Но остался сам объем. Как убрать освободившееся пространство, объем пустой комнаты?

Кажется, в существовании объема нельзя усомниться. Он есть, независимо от наличия или отсутствия в нем чего бы то ни было. Но если развивать мысль дальше, наш вывод правомочен при наличии других условий, которые нужно принять на веру. В частности, мы должны принять на веру информацию, доставляемую до нашего мозга пятью чувствами. Фундаментом выступает условие, в которое нужно верить.

Мы смотрим вокруг себя и видим разные предметы. Но между этими предметами и нами всегда стоят посредники — наши чувства (обоняние, осязание, вкус, слух и зрение). Наш глаз получает информацию из внешнего источника и по нервным каналам доводит ее до мозга в виде импульсов. В голову непосредственно попадает не стул, а набор импульсов, которые мозг расшифровывает в образ стула. Правильно мозг расшифровывает или нет, мы не знаем, но мы верим, что правильно. Найти подтверждение этой вере нельзя.

Невозможно доказать реальность мира. На вопрос, что есть мир — гигантская реальность или гигантская иллюзия, нет однозначного ответа. Это область чистой веры. Бог через апостола говорит: «Не любите мира, ни того, что в мире» (1Ин. 2, 15). Вокруг этой мысли возникло целое учение (солипсизм), согласно которому мир есть наше воображение. В реальности ничего нет, есть воображающий индивид и воображаемый им мир. Причем реальность индивида не в его существовании, а в его мышлении. Все остальное, в том числе он сам, есть результат воображения.

Казалось, что можно найти в мире несомненное, если целый мир можно усомнить? Задача выглядела неподъемной, но Декарт не сдается. Наконец его осенило: нельзя сомневаться в мысли! Результаты мышления не имеют значения. Важно, что нельзя усомнить само мышление. Подвергнув эту идею самой пристрастной критике, он не нашел в ней изъянов. Не важно, что я мыслю. Важно, что я мыслю . Сам факт мышления невозможно поколебать. В нем действительно нельзя усомниться, потому что сомнение является разновидностью мышления и подтверждает декартовскую фразу. Даже отрицание мышления возможно только через мышление. Даже отказ от мышления возможен через мысль.

Декарт изрек свое бессмертное «мыслю, следовательно, существую». Эта короткая фраза оказалась искрой, воспламенившей костер, приготовленный эпохой протестантизма. Капитализм, прогресс, свободомыслие, словно сухие поленья, вспыхнули, и загорелся погребальный костер человечества, в который с тех пор неустанно подбрасывают «дрова».

Мышление представляется кораблем, в реальности которого пассажир не может сомневаться. Спит или кушает, читает или прогуливался, он всегда на корабле. Без корабля ничего невозможно, в том числе и пассажир (пока он в море). Взяв наличие корабля за базовую точку отсчета, без которой жизнь пассажира в море невозможна, философы строят новую мировоззренческую теорию. Большой загадкой остается простая мысль, лежащая на поверхности: почему не ставится вопрос — откуда взялось мышление?

Декарт не говорит, откуда берется мышление. Он фиксирует его с момента осознания факта мысли, находясь уже в процессе мышления. Что предшествовало этому, откуда его начало, Декарт не объясняет. Ключевые узлы идеи Декарта не доведены до логического конца.

Мышление есть несомненный факт, с этим никто не спорит. Но чтобы оно существовало, нужно предположить или условия, в которых мышление рождается, или признать мышление безначальным и бесконечным, никогда не рождавшимся и существующим вечно.

Последнего ни сам Декарт, ни его последователи не утверждали. Если бы даже они утверждали такое, это противоречило бы очевидному. Каждый знает про свое мышление, что оно имеет начало. Было время, когда его не существовало. Если мышления не было и оно появилось, значит, есть причина, вследствие которой мышление стало быть. Рассуждая таким образом, несложно убедиться: мышление не является первопричиной. Мышление есть следствие более глубоких причин.

Сразу возникает вопрос: что породило следствие? Научный атеизм отвечает в рамках теории эволюции: на планете миллионы лет назад сама по себе возникла разумная жизнь, которая развилась и начала мыслить. Но если так, если принять эту идею, мы тут же отходим от идеи Декарта, где мышление объявлено как единственно несомненное. Получается, несомненное мышление рождается из сомнительного мира. Следовательно, не мышление является первой точкой, а мир, порождающий мышление. Но если мысль возникает из мира, следовательно, мир или сотворен, или существовал вечно.

Чтобы принять несомненность мышления, прежде нужно принять несомненность мира. Возникает тема солипсизма: мы должны поверить в реальность мира, чтобы затем перейти к мышлению. Проблема даже не в том, иллюзия мир или реальность. Проблема в том, что любой мир сушествовал до мышления. Если мышление несомненно, несомненным фактом является породивший его мир.

Придя к идее несомненного мира, мы приходим к необходимости указать первоисточник. Это или идея Бога, или идея мира как вечного неразумного бессмысленного существа. Первая мысль ведет нас к религиозному смыслу мира. Вторая — к человекобожию и далее к пост­модернизму. Раз Бога нет, значит, человек является богом. Если так, формы общества и человеческого тела не могут рассматриваться как данность. Единственное, что сдерживает личность от превращения себя в монстра из компьютерной игры или червя, это отсутствие соответствующей технологии.