Цивилизация, притворяющаяся страной. Ведущие западные аналитики о России - Сборник статей

Однако западные лидеры, как правило, воспринимали предостережения российского президента как проявление возродившихся неоимперских амбиций Москвы. И хотя Германии и Франции удалось блокировать просьбу Киева о предоставлении ему «Плана действий», Украине и Грузии было обещано, что их примут в НАТО, но без указания сроков. Всего четыре месяца спустя Тбилиси отдал приказ о наступлении на Южную Осетию, очевидно, намереваясь разрешить межэтнические конфликты в Грузии силой и тем самым устранить препятствия для ее членства в НАТО. Путин официально высказал предположение, что к таким действиям Саакашвили подстрекали антироссийские элементы в администрации Буша, в частности, вице-президент Дик Чейни 5. К моменту начала войны Путин уже передал президентский пост Медведеву и находился с визитом в Пекине: возможно, это привело его к выводу, что речь идет о поддерживаемой США попытке «испытать на прочность» его молодого преемника.

Война с Грузией выявила изъяны в организации российских вооруженных сил и стала катализатором военной реформы, официально анонсированной еще за несколько месяцев до конфликта. В 2011 году, несмотря на трудности, связанные с оздоровлением экономики после мирового финансового кризиса, Путин принял важное решение о всеобъемлющей модернизации российской армии – на эту программу сроком до 2020 года выделялось 20 трлн руб. (на тот момент это равнялось 700 млрд долл.). С тех пор Путин не изменил данного решения. Он по-прежнему убежден, что мощные вооруженные силы необходимы России больше, чем многое другое, а военная промышленность может стать локомотивом ее реиндустриализации.

Те четыре года, что Путин отсутствовал в Кремле, он не выпускал из рук бразды правления, но на международной арене появлялся нечасто. Куда больше времени, чем зарубежным визитам, он посвящал поездкам по России. Так, в 2009 году он проехал на малолитражке российского производства по редконаселенным и слаборазвитым районам на границе с Китаем и не раз бывал в Арктике, вновь «открывая» ее для России. Путин рассказывал, что читает много книг по российской истории и сравнивает свои действия с результатами предшественников – как русских царей, так и генеральных секретарей ЦК КПСС. Сообщается, что у него сложились близкие отношения с архимандритом Тихоном Шевкуновым – настоятелем монастыря в центре Москвы и видным православным мыслителем 6.

К концу четырехлетнего пребывания на посту премьера Путин, похоже, уверовал в свою Богом данную историческую миссию. Человек, известный своим прагматизмом, называвший себя слугой общества, управленцем, превратился в посланца высших сил. Путин не только стал упоминать Бога в публичных выступлениях, но и вел себя, как человек, делающий то, что поручил ему Всевышний. Позднее, в ходе украинского кризиса 2014 года, это позволяло ему сохранять самообладание и уверенность, что в новом остром конфликте с Соединенными Штатами Господь на его стороне – и на стороне России.

Свою новую внешнеполитическую программу Путин сформулировал в серии статей, опубликованных накануне президентских выборов 2012 года 7. Вместо оставленных теперь попыток интеграции с Западом центральное место в новой программе занимало, как он выразился, «сохранение своей идентичности в кардинально изменяющемся мире»8. Соответственно суверенитет и независимость России возводятся в ранг высших национальных ценностей.

Хранительница консервативных ценностей

По мнению Путина, России необходимо ощущение духовного суверенитета. Он хочет помочь России самоопределиться, в том числе за счет ответов на вопросы «Кто мы?» и «Кем мы хотим быть?». На первый вопрос Путин отвечает так: Россия – это отдельная цивилизация, ядро особого «русского мира», наднационального сообщества людей, отождествляющих себя с традиционными русскими ценностями, в основном восточных славян, например, белорусов и украинцев. По второму вопросу он считает, что Россия должна быть центром крупной геоэкономической структуры – Евразийского союза, включающего в себя также политические, культурные и силовые составляющие, который должен объединить бывшие советские республики Содружества Независимых Государств. В частности, Путин видит в этом союзе средство, позволяющее России не оказаться на периферии в Европе и Азии, а на равных строить отношения с ЕС и Китаем.

Основополагающую роль в этой новой геополитической концепции играет вопрос ценностей. За четверть века Россия перешла от оптимистической, но наивной «общечеловеческой» идеи Михаила Горбачева к куда более реалистичному мировоззрению и вернулась к признанию уникальности своего исторического опыта. Поддержка глобализации и интеграции с Западом уступила место отстаиванию культурного и политического многообразия в мире. Можно сказать, при Путине Россия взяла на себя роль общемирового защитника исконных ценностей.

Впервые в современной истории Россия отвергает Европу не только в качестве «учителя», но и как образец для подражания. В глазах Путина старая Европа – такая, какой она была примерно до конца 1960-х годов, – выглядит все еще прочной и приемлемой, но европейский мейнстрим начала XXI в. представляет собой нечто прямо противоположное. «Постхристианские» европейцы, как выразился Путин, ставят знак равенства между добром и злом, их отличает отрицание нравственных начал, слабое ощущение идентичности и чрезмерная политкорректность 9. Путин пришел к выводу, что европейские страны «пошли по пути отказа от своих корней, в том числе и от христианских ценностей, составляющих основу западной цивилизации»10.

Мало того: европейцы не только сами сбились с пути, но и стремятся навязать свои неверные представления другим, в том числе России. Иллюстрацией этого может служить поддержка Западом группы «Pussy Riot», устраивавшей публичные акции протеста в главном православном храме Москвы и других местах, а также резко негативная реакция Запада, особенно в преддверии Сочинской зимней олимпиады 2014 года, на принятый в России закон о запрете «гей-пропаганды» среди детей.

Для противодействия этой тенденции Кремль начал налаживать диалог с крайне правыми консервативными партиями Европы вроде французского Национального фронта, британской Партии независимости и венгерского движения «За лучшую Венгрию» («Йоббик»). Тем самым он пытался создать коалицию в защиту традиционных ценностей, но эта механистическая политика особых результатов не принесла.

Как выяснилось, закрепление за Россией статуса хранительницы консервативных ценностей было лишь этапом на пути к акцентированию ценностей чисто российских, укорененных в православной традиции. Эти ценности включали святость института семьи как союза между мужчиной и женщиной, незаменимую роль религии, значение традиционных конфессий в качестве компасов духовности, центральное место государства среди политических и социальных структур и, конечно, патриотизм. Среди ценностей, которые Кремль выделил как чисто российские, числится также закрепление роли нравственных ориентиров за четырьмя традиционными согласно российскому законодательству религиями: православием, исламом, иудаизмом и буддизмом.

Это, естественно, требовало дальнейшего укрепления отношений Кремля с его близким партнером – Русской православной церковью и сотрудничества с другими традиционными конфессиями. Православная церковь, возглавляемая с 2009 года энергичным патриархом Кириллом, сотрудничает с Кремлем в его усилиях по строительству «русского мира». Географически его пределы примерно соответствуют канонической территории Русской православной церкви, включая саму Россию, Белоруссию, Украину и Молдавию.

Церковь также сыграла важную роль в усилиях Кремля (продлившихся, правда, недолго: с 2009 по 2011 год) добиться исторического примирения с Польшей. Она активно ведет непростой диалог с Римско-католической церковью, в которой видит духовного союзника против агрессивного секуляризма. Кроме того, она пытается усилить присутствие России на Ближнем Востоке за счет поддержки тамошних христиан.

В то же время Кремль неуклонно стремится к укреплению связей с исламом. Десять лет назад, после второй чеченской войны, Путин назвал Россию твердой защитницей мусульман. На Северном Кавказе и в Поволжье Москва опирается на традиционный ислам и умеренное мусульманское духовенство в своих усилиях по изоляции радикальных исламистов. В ситуации, когда мусульманское население страны увеличивается из-за высокой рождаемости и миграции из Центральной Азии и Азербайджана, Москве приходится уделять больше внимания событиям, влияющим на исламский мир: «арабской весне», гражданским войнам, межконфессиональным конфликтам и внешнему вмешательству.

Кроме того, в рамках политики «возвращения на Ближний Восток» Кремль поручает своим союзникам внутри страны ряд дипломатических задач. В частности, особую активность в обеспечении поддержки России в регионе проявляет глава Чеченской республики Рамзан Кадыров. Именно чеченские подразделения составляли охрану батальона российских инженерных войск, направленного с миротворческой миссией в Ливан после его войны с Израилем в 2006 году 11. В марте 2014 года Кадыров и президент Татарстана Рустам Минниханов также активно участвовали в попытках Москвы наладить диалог с крымскими татарами – коренным этническим меньшинством Крыма, которых нужно было умиротворить в ходе присоединения полуострова к Российской Федерации.