По зову сердца - Николай Алексеев

У Якова Ивановича не повернулся язык отказать. И он ей поручил:

– Заодно скажите Гришину, что сегодня, часика так через полтора, я буду у него.

А если пожелает приехать сам ко мне, пусть предварительно позвонит.

Теперь этот как бы ничего не значащий разговор вернул его к действительности и заставил снова подумать, что надо сделать, чтобы принять еще массу народа, так как из рассказов крестьян явствовало, что завтра гитлеровцами будет совершен такой же перегон людей. И Железнов невольно взглянул на карту.

«Что же вы, генерал фон Мерцель, не совсем подходящие места выбрали для перегона несчастных? Здесь куда было бы лучше. – Генерал Железнов постучал карандашом по поселку МТФ, где стояла ненавистная фон Мерцелю башня. – Тут и суше, и путь короче, и все как на ладони… – и вдруг замер. Ярко заштрихованные полосы переходов как на участке своей дивизии, а также и соседа, подозрительно охватывали МТФ – основной опорный пункт дивизии Железнова. – А не готовите ли вы нам, уважаемый фон Мерцель, за спинами несчастных коварную подлость?.. Фон Мерцели способны на всякое зверство. На то они и фоны, да еще фашистские!» – Яков Иванович опустился на табуретку и, пододвинув поближе большой блокнот, забормотал себе под нос:

– Предположим, что фон Мерцель завтра за спиной обреченных пустит свои батальоны. А это вполне возможно… Следовательно, надо предпринять такое, чтобы коварство это упредить и спасти от обоюдного расстрела тысячи несчастных. А как?.. – И Железнов снова задумался. Прикинув наконец, что и как, он решил поделиться своими планами с комкором, но вспомнив, что противник может подслушать, позвонил начштакору и доложил ему лишь о количестве перешедших фронт в полосе своей дивизии и о том, что все они накормлены и размещены, а также и то, что он готовился принять завтра еще такую же партию.

– А сколько всего за сегодня перешло? – полюбопытствовал Железнов.

– С вашими вместе 7819. Из них: мужчин – 2151, женщин – 3942 и детей – 1726. Но вы не волнуйтесь, завтра с утра тыл армии всех от вас заберет.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Кстати, переход гражданских задумал не фон Мерцель, а начальство повыше, рассчитывая таким способом «откусить» не только МТФ с башней, но и всю дивизию Железнова и этим ликвидировать нависающий кулак над левым флангом корпуса.

Обсуждая эту операцию с командирами дивизий в своем штабе, командир корпуса генерал от инфантерии рассуждал, глядя на Мерцеля:

– Как вы думаете, что будет делать ваш противник, как его?

– Генерал Железнов, – привстав, ответил Мерцель. – Я полагаю, если Железнов не тупица, должен будет после первого пропуска этого сброда для перестраховки выставить в нейтральную полосу отсекающие огневые средства и ждать атаки из-за спины перегоняемых людей.

– Так мы генерала Железнова обманем и на вашем участке, генерал Мерцель, атаковать его не будем. И так два дня. Это, конечно, удивит не только вашего Железнова, но его соседей и начальников. На третий день вы, генерал, – комкор смотрел на Мерцеля, – ровно в семь ноль-ноль подтвердите нашу «благородную миссию» и переправите как бы остаток небольшую группу людей, чем окончательно убедите противника в нашем благородстве и в какой-то мере притупите его бдительность. Зато вы, – теперь генерал от инфантерии перевел взгляд на генерала Штагеля, командира дивизии, располагавшейся справа от дивизии генерала Мерцеля, – в восемь ноль-ноль третьего дня, когда группа крестьян генерала Мерцеля скроется в траншеях противника и когда, как я полагаю, генерал Железнов успеет сообщить своим соседям, что все прошло благополучно, запустите первую волну переселенцев. И вот когда эта волна минует проходы минных полей и заграждений противника и скроется в их окопах, вы сразу же, пока они будут возиться с людьми первой группы, запускайте вторую, более мощную волну и тут же за ними, ближе к их спинам, свои штурмовые батальоны. Задача этих батальонов – на плечах переселенцев внезапно овладеть первой и второй траншеями, а то и всей первой позицией противника и надежно обеспечить ввод ударного эшелона. Эта ударная группа перехватит все коммуникации и прижмет дивизию Железнова к реке, совместно с вами, генерал Мерцель, уничтожит ее по частям и закрепится по западному берегу реки. В успехе этой операции я уверен, только для этого нужны смелость и решительность!..

Генерал Штагель привстал с намерением спросить: «А если на первом же этапе неудача, тогда что?» Но командир корпуса понял его сомнения и, не слушая, ответил:

– Если же вдруг противник окажется «на высоте» и еще в нейтральной полосе отсечет наши батальоны, тогда пусть винит себя. Весь этот перегоняемый сброд мы уничтожим перед его же передним краем.

На третий день попервоначалу получилось все так, как ожидал этот фашистский генерал от инфантерии. Как только в траншею спрыгнул последний крестьянин, Железнов сразу же оповестил своих соседей и комкора, что благополучно принял небольшую партию, видимо, остатки перегнанных противником крестьян.

Ровно в восемь ноль-ноль генерал Штагель двинул к позициям русских первую волну измученных голодом и холодом людей. К этому же времени он подтянул и вторую группу обреченных и разместил их на открытой местности за второй линией траншеи, чтобы они сами своими глазами видели происходящее, убедились бы в безопасности перехода, следовательно, смелее и без оглядки двигались к своему освобождению. Во вторую группу попал и Гребенюк с ребятами. Хотя движение первой группы проходило без единого выстрела, все же их вопли и стенания выворачивали души людей, ожидавших своей участи.

– Дедушка, миленький, на что их гонят? Расстреляют? Нас тоже? – трясясь всем телом и плача, с мольбой в глазах смотрели на Фомича прижавшиеся к нему ребята. Тот, укрыв всех троих полами зипуна и согревая своим телом, успокаивал, хотя сам не верил собственным словам.

– Расстрелять? Не может быть. Вишь, их гонят как бы к нашим. Стало быть, вот так погонят и нас… Но помните, что говорил продажная шкура переводчик: «Двигайтесь смелее, не оглядываясь назад. А тот, кто вырвется вперед, смерть на месте!» Так что держитесь все около меня. И ты у меня смотри! – Фомич стучал пальцем по лбу Юры. – Рванешься вперед и тут же рухнешь от их пули. Понял?

– Понял, – выдавил из себя Юра.

…Как только первая волна крестьян потонула в траншеях переднего края советских войск, генерал Штагель тут же скомандовал: – Вторая – вперед! – И вторая волна обреченных, а за ними – ударные отряды его дивизии двинулись вперед.

Люди этой партии, несмотря на то, что на их глазах первая волна крестьян прошла благополучно, разноголосо завопили, застонали, заголосили, прижимаясь друг к другу и боясь высунуться из строя.

Иван Фомич, оберегая ребят, держался последних рядов. Но чтобы как-то предохранить ребят от шальной пули, толкал их в людскую гущу.

Дуся оглянулась назад и увидела, что сзади движутся плечом к плечу гитлеровцы.

– Дядечка Ваня! Смотри, фрицы! – выкрикнула она.

– Тише! Не оборачивайся, а то шпокнут. – Фомич и сам давно это заметил, но не подавал виду, думая только о том, как бы спасти ребят и на подходе к советским окопам оповестить о надвигавшейся опасности.

И как только людской поток миновал советские проволочные заграждения, Иван Фомич вырвался вперед и что было силы закричал:

– Товарищи! Сзади нас фрицы! – и повторял это до тех пор, пока не заглушили его голос разразившаяся за спиной пулеметно-автоматная стрельба и душераздирающие вопли людей. И тут произошло то, чего не ожидали ни генерал Штагель, ни его высшее командование.

Командир дивизии, державший оборону против дивизии Штагеля, еще накануне выдвинул вперед, за свою проволоку, пулеметы и группы автоматчиков и подготовил мощный артиллерийский заградительный огонь, поставив командирам задачу крестьян пропустить за проволочные заграждения, а противника перед проволокой отсечь и уложить, да так, чтобы ни один из них не посмел поднять голову.

– Ложись!.. Ползите к окопам! – звучало из советской траншеи.

Фомич не успел прижать ребят к земле, как сам рухнул, подкошенный пулей.

– Ползите, милые, к нашим… – несмотря на страшную боль, шептал он. – Оставьте меня здесь, а сами ползите, и скорее, а то погибнете. Ванюшу не потеряйте…

Но ребята, позабыв страх, подхватили Фомича под мышки.

– Ложись! – взревел Фомич и, схватив Дусю за ногу, подтянул и прижал ее к себе. Беспрерывные сухие разрывы снарядов наконец прижали и ребят к земле.

Кинжальный огонь пулеметов и советской артиллерии повалил противника. Тогда Штагель, злобствуя, накрыл артиллерией плотно жавшихся к земле крестьян. Но недолго пришлось ему зверствовать: крупный калибр советских батарей нащупал артиллерию Штагеля, а заодно и его НП и вскоре заставил ее замолчать.