80000 километров под водой - Жюль Верн

— Она ничего не стоит. Это чешуя мелкой рыбешки — уклейки, растворенная в азотной кислоте. Эссенция эта стоит сущие пустяки.

— Теперь я понимаю, почему Кэт Тендер вышла замуж за другого, — с философским спокойствием сказал Нед Ленд.

— Но возвратимся к разговору о ценных жемчужинах, — сказал я. — Я убежден, что ни у одного из земных монархов не найдется жемчужины ценней той, которая принадлежит капитану Немо.

— Вот этой? — спросил Консель, указывая на драгоценность, лежавшую на черном бархате под стеклом витрины.

— Этой самой. Думаю, что не ошибусь, определив ее стоимость в два миллиона…

— Франков, франков! — поспешно подсказал мне Консель.

— Совершенно верно, в два миллиона франков. И для того, чтобы добыть ее, капитану Немо стоило только нагнуться…

— Вот видите, — вскричал Нед Ленд, — почем знать, может быть, во время завтрашней прогулки мы найдем такую же?

— Гм! — буркнул Консель.

— А почему бы нет?

— К чему нам на «Наутилусе» миллионы?

— На борту они, конечно, ни к чему, но… в других местах…

— В других местах!.. — Консель покачал головой.

— Нед Ленд прав, — сказал я, — если бы мы привезли в Европу или Америку жемчужину ценою в несколько миллионов франков, это придало бы большую ценность рассказам о наших подводных, приключениях, внушило бы к ним большее доверие.

— Несомненно! — согласился канадец.

— Но скажите, — снова начал Консель, которого интересовала больше научная сторона вопроса, чем материальная, — представляет ли какую-нибудь опасность ловля жемчуга?

— Нет, — ответил я живо, — особенно если принимать некоторые меры предосторожности.

— А какие же опасности может представлять такое ремесло? — спросил Нед Ленд. — Разве что проглотишь лишний глоток воды.

— Ну, дело не только в этом, Нед. Кстати, — добавил я, стараясь говорить так же беззаботно, как капитан Немо, — вы не боитесь акул, Нед?

— Это я-то? — воскликнул Нед. — Мне, профессиональному гарпунщику, и вдруг бояться акул!

— Речь идет не о том, чтобы поймать акулу на крюк, втянуть на палубу корабля, отрубить ей топором хвост, вспороть брюхо, вырвать сердце и выбросить его в море.

— Значит, вы спрашивали о…

— Вот именно!

— В воде?

— В воде!

— Если захватить с собой хороший гарпун!.. Знаете, господин профессор, в общем это довольно неуклюжие животные. Для того чтобы слопать вас, они обязательно должны перевернуться на спину, а за это время вы всегда успеете всадить им гарпун в сердце.

У Неда Ленда была способность произносить слово «слопать» с таким выражением, от которого у меня мороз пробегал но коже.

— А ты, Консель, какого мнения об акулах? — спросил я.

— Я буду совершенно откровенным с хозяином, — начал Консель.

«В добрый час!» подумал я.

— Если хозяин не боится акул, почему же мне, его верному слуге, их бояться?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ЖЕМЧУЖИНА СТОИМОСТЬЮ В ДЕСЯТЬ МИЛЛИОНОВ ФРАНКОВ

Настала ночь. Я улегся в постель, но спал плохо. Акулы все время снились мне, и не раз я просыпался, обливаясь холодным потом.

На следующее утро, в четыре часа, меня разбудил стюард, приставленный ко мне для услуг капитаном Немо. Я быстро встал, оделся и вышел в салон.

Капитан Немо уже ждал меня там.

— Вы готовы, господин Аронакс? — спросил он.

— Вполне готов, капитан.

— В таком случае прошу следовать за мной.

— А мои спутники, капитан?

— Их уже предупредили, и они ждут нас.

— Мы наденем скафандры?

— Пока что нет. «Наутилус» не может подойти близко к берегу, и я остановил его довольно далеко от жемчужных отмелей Манаарского залива. Поэтому я велел снарядить шлюпку, которая доставит нас непосредственно к самой отмели и тем избавит от лишней усталости. Скафандры сложены в шлюпку, и мы наденем их перед самым погружением в воду.

Мы поднялись на палубу. Нед Ленд и Консель уже ждали нас там.

В шлюпке, спущенной на воду и привязанной к борту «Наутилуса», на веслах сидели пять матросов.

Еще не рассветало, и ночь была непроглядно темной. Редкие звезды мерцали в просветах между обложившими небо густыми облаками.

Я посмотрел в сторону земли, но увидел только неопределенное сгущение мрака, закрывавшее три четверти горизонта.

«Наутилус», прошедший за ночь вдоль западного побережья острова Цейлона, находился теперь у входа в залив или, вернее, в бухту, образуемую берегами Цейлона и острова Манаар. Под темной поверхностью вод покоилась одна из крупнейших в мире жемчужных отмелей, неисчерпаемая сокровищница, тянущаяся почти на двадцать миль.

Капитан Немо, Нед Ленд, Консель и я заняли места на корме шлюпки. Один из матросов стал к рулю; остальные взялись за весла, и, как только был отдан конец, мы тронулись в путь.

Шлюпка направлялась на юг. Гребцы не торопились. Я заметил, что они опускали весла в воду с интервалами в десять секунд, как это практикуется в военно-морских флотах. В то время когда шлюпка шла по инерции, слышен был легкий шум капелек воды, спадавших с поднятых весел на поверхность волн. Слабая зыбь, идущая от берега, чуть покачивала шлюпку, и гребешки волн с плеском разбивались о ее нос.

Мы молчали. О чем думал капитан Немо? Быть может, об этой земле, о том, что мы слишком приблизились к ней?

Нед Ленд, вероятно, тоже думал о земле, но, по его мнению, мы все-таки были слишком далеко от нее.

Что же касается Конселя, то он, кажется, ни о чем не думал, а только с нетерпением ждал обещанного удовольствия.

В половине шестого первые лучи зари обозначили более четко линию гор на горизонте. Низменный на востоке, остров был гористым на юге. Мы находились теперь в пяти милях от него.

Между островом и нашей шлюпкой море было пустынно. Не видно было ни одного суденышка, ни одного ныряльщика.

Капитан Немо оказался прав: мы прибыли сюда слишком рано.

День наступил о шесть часов утра с той внезапностью, которая свойственна тропическим странам, не знающим ни рассвета, ни предвечерних сумерок. Солнечные лучи прорвались сквозь облачную завесу, заслонявшую горизонт, и дневное светило быстро поднялось на небосвод.

Теперь я отчетливо видел землю и даже отдельные деревья, растущие на берегу.

Шлюпка повернула к острову Манаар, береговая полоса которого закруглялась на юге. Капитан Немо поднялся со скамейки и посмотрел на море.

По его знаку шлюпка стала, и якорь был брошен в воду. Но пришлось вытравить не больше одного метра якорной цепи — так мелка была в этом месте жемчужная отмель.