Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные (СИ) - Томченко Анна

— А какая же это цель? — не то чтобы Алисии действительно было интересно. В такой ситуации о своей шкуре больше думаешь, но пока госпожа Тесса говорит, она не рисует пентаграмму.

— Моя девочка должна стать женой Грегори, — при словах о девочке, Розенштайн приблизилась к Хлое, которая по цвету сравнялась с только что упокоенным зомби. Причём ее ещё душили слёзы, но кляп во рту не давал возможности взвыть. Женщина присела возле блондинки и стала любовно гладить ее по волосам. Поцеловала в лоб. — А эти вертихвостки так и норовили некроманта захомутать…

— Да он даже их не знал, — решила вступиться за честь чернокнижника ведьма. Но в подсознании родилась ужасная мысль: множественное число… Не одно убийство.

— Зато они его знали и хотели. Ты не представляешь сколько всего можно узнать пока делаешь примерку. То одна рассказывает про своё приданое и то, что Стенли не посмеет отказать, то другая делиться как решила его скомпроментировать… — при этих словах она многозначительно посмотрела на Элис, а ведьма, словно усовестившись, уставилась в пол. — Конечно, не все хотели его ливера. Кто-то мешал мне, как та белошвейка. А кто-то попал в ненужное время, когда Лиам был голоден.

— А я…

— А ты… — не дав договорить, перебила швея. — Знала бы ты, сколько сил понадобилось, чтобы тебя убить, возгордилась бы…

Подумалось, что Элис все же не настолько гордая, чтобы упиваться тщеславием именно сейчас. Она лишь слабая ведьма, которую заковали в даоритовые кандалы. Которую сейчас будут убивать. Которую слишко плотоядно рассматривает демон. Вот снова приблизился. Руки свои тянет, на которых вместо обычных ногтей проступили толстые, пожелтевшие когти.

Он дёрнул за щиколотку внезапно. Алисия закусила губу от боли. В первое мгновение показалось, что ей хотят вывихнуть ступню, но медноволосый лишь подтянут ее поближе, до предела звякнула цепь, что тянулась к стене и была соединена с наручниками. Он стянул туфельку, сжал ногу. Провёл вверх к колену, отбрасывая подол платья. Снова вниз, только чулок из тонкой ткани разошёлся под давлением острого когтя. И не только он. Ведьма почувствовала боль от разреза. Кровь неровными бисеринами выступила. А демон касался этих рубиновых жемчужин, собирал их пальцами и слизывал.

— Ты была неуязвимой, — Тесса посмотрела как развлекается ее Лиам и покачала головой. В этом Элис увидела какую-то материнскую снисходительность: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. — Волка зарубили, из ванны вытащили. Да даже телепортом тебя умыкнуть не удалось. Прервался переход, поэтому и меняли планы на ходу. А ещё этот несносный мальчишка, Эрик, столько образцов нежети извел.

— Как вы их убивали? — время тянется патокой, но надо ещё медленнее, чтобы придумать как выбраться.

— Примерки… — женщина поводит плечами, невзначай касается губ. — Капля крови на острие иголки… Это так просто.

Конечно, это просто. И Алисия сама, как последняя деревенская дурочка, не обратила на это внимание.

— А что случилось с Эмили? — Элис не знала этой девушки. Но почему-то в таком раскладе, когда за мнимыми поклонницами некроманта охотится демон, имя той, за упоминание о которой, она чуть не огребла от мага, показалось важным. И ещё, она столько раз слышала его, что от догадок уже голова кружится. Или это может быть от удушья, или от кровопотери?

Снова поджимаются губы. И женщина, оставив плакавшую блондинку, идёт к горе хлама и вытаскивает охапку свечей. Таких магических: толстые и слегка желтоватые. Вздыхает, когда расставляет по углам ещё не нарисованной пентаграммы.

— С покойной женой Грегори случилась глупость…

Да твою ж! Знала бы язык себе морским узлом связала и материлась бы на пальцах.

Элис никогда не подумала бы, что Грегори- вдовец. Но зато понятно почему мужчина так среагировал на имя супруги. Ведьма кляла свою недогадливость, за столько времени могла бы тихонько узнать у Гретты.

— Она была целителем. Он служил где-то на границе. Началась чёрная оспа или что-то подобное, а эта дура отказалась уезжать из заражённой деревни. То ли человеколюбие и клятва врачевателя, то ли уже тогда знала, что заразилась. Когда он вернулся со службы его ждал только конверт с известиями о кончине или сам отправился искать. Не помню. К этой смерти мы не причастны.

Алисия обязательно поплачет из-за Эмили. Кем бы она не была, но эту девушку было невозможно жаль. И Грегори тоже. Она проплачет и извиниться перед ним. Но потом. А сейчас…

Сейчас она ощущала какую-то безграничную сосредоточенность. Она не хотела поддаваться эмоциям и впадать, как любая свободолюбивая личность в панику, истерику или Важейское море. Она хотела выбраться из этой истории. И все громче кричала о помочи. Наверно, чешуя была бракованной, потому что дракон не только не появлялся, но и его частичка стала греться неимоверно. Кромольная мысль о спалённой шевелюре залипла в сознании.

— Зачем вам Хлоя? — ещё раз спросила ведьма. Девушка к слову выглядела ещё хуже чем в начале разговора. Ее потряхивало и каждый взгляд, что на неё бросал демон, отдавался новым потопом слез.

А он ведь был с ней на охоте. Неужели и ее он вот так же резал и душил?

— Моя воспитанница стала очень догадлива, — была в этой фразе и гордость и неудовольствие, — и она решила поделиться своими догадками с братом. Сразу после бала. Как хорошо, что не успела. И теперь она не только никому ничего не расскажет, но станет очень тщательно остерегать тайну, ведь участие в убийстве, это почти убийство… Да, моя милая?

Хлоя сильнее вжалась спиной в груду обломков и затравленно замотала головой.

— Да, да… — не согласилась Розенштайн, — ты меня не предашь. Меня больше никто не сможет предать…

— А кто уже вас предавал?

***

Барон Розентштайн был форменной сволочью. Нет, сначала он весь такой благородный, щедрый, но увы простолюдин, заявился в дом почти разорившего рода. Ему нужен был титул, а семье Тессы-деньги.

Дом перезаложен несколько раз. Земли проданы. Да что земли. Первый бал дебютанток юная Тесса запомнила по исколотым пальцам, потому что перешивала старое мамино платье. Вышло плохо, если где-то можно было надставить кружева, споротые с бабкиной одежды, то фасон… Он устарел и ткань тоже. И все видели эту попытку выглядеть пристойно. Видели и шептались.

В высшем свете ничего нельзя скрыть. И то что старый барон почти разорен, ни для кого не секрет. И как раз после этого проклятого бала и появился мужчина. Тесса посчитала его некрасивым: слишком массивный подбородок, тяжёлый взгляд. И он явно был из тех, кто ценит чревоугодие, а не стыдится оного. Начавший появляться живот сковывался дорогим бархатом камзола. Грубые мужицкие руки не облагораживали ни одни перчатки.

И барон приказал тогда выходить замуж. Молодая невеста и титул, взамен на погашение всех долгов и некоторую сумму в векселях.

Тесса даже полюбила этого нескладного, неповоротливого мужчину. Вольфганг был безмерно щедр к юной супруге. Она вскоре и забыла каково это, перешивать платья и ходить в штопанных чулках. А ещё, он оказался невозможно приятным человеком, при взгляде на него никто не мог и помыслить, что этот великан обладает такой харизмой, таким чувством юмора и невероятной хваткой.

А через три года умер старый барон. И муж не то чтобы изменился… Он стал просто изменять. Тесса не верила наветам и сплетням, всегда находила оправдание. Но ей открыла глаза молодая балерина, что пришла к ней в дом и заявила, что беременна от Вольфганга.

Мир не рухнул. Он потерял краски. Тесса отчаянно хотела ребёнка, но муж твердил, что ещё не время, надо подождать. Вот они скоро переберутся в столицу. У него как раз очень крупная сделка намечается. И тут эта…

— Я с ней даже подружилась, — мечтательно прикрыв глаза, сказала госпожа Розенштайн. Она рисовала пентаграмму чёрным углём, который пачкал руки, но ей казалось будто бы все равно. А демон притих, подтянулся поближе к Элис и чуть ли не урчал, принюхивался и клацал зубами. — Поила ее кровью мавки болотной. А через луну у неё случился выкидыш.