Гвардия советского футбола - Павел Васильев

Валерий долго и искренне сопротивлялся всевозможным соблазнам, но, увы, он не оказался тем железным человеком, который может без моральных потерь пройти сквозь медные трубы.

И Воронин стал поддаваться натиску всевозможных искушений. Сначала медленно. Постепенно. То, что происходило с ним в шестьдесят шестом, шестьдесят седьмом годах, видели в ту пору только мы, игроки „Торпедо“. Видели, но делали вид, что не видим».

Существовали проблемы и творческого, футбольного свойства. Многие тренеры — и в «Торпедо», и в сборной — видели в Воронине прежде всего разрушителя, великолепного, надежного оборонца.

— Понимаешь, требуют от меня то одного, то другого прикрывать и дальше чтоб ни с места. Я говорю, успею и прикрыть, но разрешите идти вперед, атаковать, помогать передней линии. Нет, боятся!

От такого футбола Воронин стал уставать. Как подметил Эдуард Стрельцов, он выглядел опустошенным.

Все-таки он был творцом, а не разрушителем.

Хорошо понимали специфику таланта Валерия Константин Иванович Бесков и Виктор Александрович Маслов. Да и Андрей Петрович Старостин еще в 1960 году точнехонько углядел его амплуа:

«Превосходными транзитными пунктами между защитой и нападением являются оба полузащитника — Н. Маношин и В. Воронин. Разные по внешнему рисунку игры, они, слившись воедино, составляют тот неиссякаемый источник, откуда команда черпает всё новые и новые силы для атаки».

Тренер Виктор Марьенко хотел решить все проблемы с Валерием тихо, не вынося сор из избы. Не получалось. К тому же летом 67-го Виктора Семеновича сняли. На его место пришел Николай Морозов, с которым Воронин «побил горшки» еще в сборной. Во многом Валерий был инициатором скорой отставки Морозова и замены его на только что закончившего выступления Валентина Иванова. Воронин, как давний приятель и партнер Валентина Козьмича, обещал молодому тренеру всестороннюю поддержку, но сдержать слово у него не получилось: мог запросто подвести команду, укатив со знакомой в Сочи накануне важного матча. Валентин Козьмич пытался навести порядок в команде, и это ему удавалось. Так, он, не дрогнув, отчислил талантливого нападающего Владимира Щербакова. Но одно дело Щербаков, а другое — Воронин, с которым Иванов провел столько матчей на всех уровнях. Воронина вызывали на партком ЗИЛа, но, как вспоминал Аркадий Иванович Вольский, «рука не поднималась наказывать того, кто сделал „Торпедо“ одной из сильнейших команд страны».

На футбольном поле Воронин по-прежнему смотрелся неплохо: мастерство в один момент не пропьешь. Но даже с трибун было заметно, что футбол не приносит ему былого удовольствия.

К чемпионату Европы 1968 года сборную готовил новый тренер — Михаил Якушин. Михаил Иосифович высоко ценил талант Воронина, но при этом не терпел ни непослушания, ни нарушений дисциплины. И трения с Валерием были неизбежны.

Путь в финальную часть чемпионата Европы лежал через двухраундовое противостояние со сборной Венгрии. В Будапеште наша сборная проиграла 0:2. Через неделю нужно было побеждать с более крупным счетом. Воронин отыграл матч прекрасно. Еще через неделю он сыграл в отборочном матче Олимпиады против чехов. Наши выиграли 3:2, и Михаил Якушин остался доволен игрой торпедовца. А через несколько дней Михаил Иосифович выгнал Воронина из сборной.

Вот как описывает случившееся Александр Нилин в книге «Валерий Воронин. Несвоевременная звезда»:

«Из Вишняков исчезли трое футболистов — и Воронин в том числе. Нарушение режима столь беспрецедентное, что Якушин с начальником команды Андреем Старостиным, когда штрафники прямо накануне матча явились (Воронин, оказалось, никуда и не уезжал, а на чердаке выпивал с кем-то из обслуживающего персонала), засомневались: а стоит ли сообщать наверх о случившемся? Если проиграют, неприятностей не миновать, вне зависимости от того, как вели себя лучшие игроки на сборе. Андрей Петрович, как неисправимый романтик, предположил, что виноватые захотят смыть вину кровью. И не ошибся. Сыграли на подъеме. Спад наступил через несколько дней. И способы борьбы с ним, предложенные Ворониным, на этот раз не нашли в Якушине никакого понимания. Он прогнал Валерия со сборов. И скорее всего зря — все равно вряд ли отчисление было окончательным. Зная о дальнейшем, думаешь: уж лучше бы он оставался на сборах, под присмотром… Но и через годы Воронин на Якушина обиды не держал, да и Якушина, насколько знаю, совесть за тогдашнее решение не мучила. При мне — лет через пять — они встретились на малом стадионе „Динамо“, на игре дублей. Воронин вместе с Численко сидел через ряд от Михаила Иосифовича, и Валерий сказал: „Привет от хулиганов“. Якушин отечески им улыбнулся: „Взаимный — от бывшего“».

Никто не мог догадаться тогда, что отчисление Воронина из сборной приведет к столь трагическим последствиям. Через несколько дней Валерий угодил в страшную автокатастрофу. Заснул за рулем своей черной «Волги» и врезался в шедший по встречной полосе автокран. Только незакрепленное сиденье спасло жизнь футболисту.

Последствия майской подмосковной аварии 1968 года оказались ужасными. Врачи вытащили Воронина с того света — он пережил клиническую смерть, перенес несколько операций. Лицо было изуродовано так, что его с трудом узнавали знакомые.

«Не только лица было не узнать, но и внутренне стал другим — ушел в себя. Там ведь жуть, что было. Заснул, попал под МАЗ, перевернулся раза четыре и опять встал на колеса. Экспертиза не нашла алкоголя. Просто переутомился. Удар пришелся в голову, но и ребра все переломал и конечности. Первым в больницу Иванов примчался. Рассказывал, что Валера был весь перебинтован, как мумия, и дышал через трубку», — вспоминает Виктор Шустиков.

После этой аварии Валерий смог вернуться в футбол. Во втором круге чемпионата 1969 года он сыграл несколько матчей и даже забил два мяча. Один — «Пахтакору» головой, а второй со штрафного — самому Яшину. Ходили слухи, что Лев Иванович специально пропустил этот мяч, хотел таким образом помочь Валерию обрести себя и вернуться в футбол. Но не получилось. Не доиграв до тридцати, Валерий Воронин завершил карьеру игрока и окунулся в новую жизнь, жесткую и безжалостную.

Валерия устроили на ЗИЛ — тренировать рабочую команду. Но вряд ли о такой работе он мечтал когда-то. Воронин стал пить еще сильнее. Жена не выдержала и ушла. Некогда многочисленные поклонницы отвернулись, исчезли: им нужен был знаменитый футболист, красавец, а не уставший от жизни, пьющий человек с изуродованным лицом. Конечно, друзья помогали Валерию Ивановичу. Но что они могли, если человек сам на себя махнул рукой?

Короткий диалог тех лет Виктора Шустикова и Николая Маношина:

— Ты его видишь?

— Да, вижу. Мы ведь живем рядом. Да лучше б не видеть…

— Всё так же?

— К сожалению.

Чем они могли помочь, бывшие партнеры?

Владимир Юрин, капитан «Торпедо» 1976 года, вспоминал:

— Жили с ним по соседству. Увидит, подойдет, займет трешку… Однажды я не выдержал, говорю: «Вот червонец, держи, но больше ко мне не подходи…»

Корит себя Юрин за эти слова? Наверное, корит…

Некий просвет в жизни великого мастера появился после знакомства с работницей ЗИЛа, некоей Марией Трофимовной. Фамилию этой женщины история не сохранила. Женщина, которая была старше Валерия Ивановича на несколько лет, сначала заботилась о футболисте, а затем стала его женой. Пить Воронин стал меньше, в нем проснулся интерес к жизни и к футболу. Он возобновил сотрудничество с журналом «Футбол-Хоккей», писал комментарии. Но Мария Трофимовна скоропостижно умерла, и Валерий Иванович снова оказался один.

Вопреки расхожему мнению, он не стал ни бомжом, ни вконец опустившимся человеком. Пил сильно, бедствовал, но человеческого облика не терял. Лечился и снова срывался. На футбол его уже не всегда пускали, милиционеры не узнавали в подвыпившем человеке красавца-брюнета, которому рукоплескали стадионы.

Парадокс? Или ужас?! Попасть на прощальный матч Льва Ивановича Яшина Воронину помог … тренер сборной ФРГ Гельмут Шён… «Он увидел отца из автобуса, подбежал, обнял, расцеловал и, кажется, накричал на контролеров, провел на трибуну. В тот вечер отец пришел домой очень поздно, навеселе, но очень счастливый, — вспоминал сын Михаил. — Он сиял, он буквально расцвел, он готов был горы свернуть».

Но эпизоды оставались эпизодами, а одинокий, оказавшийся никому не нужным человек доживал свой век.

Он недотянул двух месяцев до своего сорокапятилетия. 9 мая Валерия Ивановича нашли без сознания у Варшавских бань. Пролежав в коме чуть менее двух недель, великий футболист умер.

Вот как рассказывает о последних днях Валерия Воронина известный литератор Федор Раззаков в книге «Звездные трагедии»:

«В последние годы своей жизни Воронин буквально предчувствовал, что его ждет трагический уход. Не зря он часто повторял своим друзьям: „Я, как Володя Высоцкий, умру рано, ненамного его переживу“. Очевидцы утверждают, что в последние годы жизни вокруг Воронина постоянно крутились какие-то подозрительные личности. Вот и накануне трагедии в „Лужники“ заехали какие-то веселые кавказцы. Юрий Степаненко спросил: „Валера, ты их знаешь хорошо?“ Тот рассмеялся и ответил утвердительно. Они все вместе уехали на „Волге“. А на следующий день, 9 мая 1984 года, в 8.15 утра Валерия Воронина нашли с разбитым черепом рядом с Варшавскими банями у проезжей части автодороги. Врачи предприняли всё возможное, чтобы спасти его, но все их попытки были безрезультатны: 21 мая Воронин скончался. Степаненко честил себя за то, что не подумал запомнить номер той „Волги“. Дело было закрыто из-за отсутствия улик и подозреваемых».