Час цветения папоротников - Гавура Виктор Васильевич "gavura"

Она даже слегка расстроилась, когда они пришли. Вера первая, а потом каждый из них, сменяя друг друга, водили над землей клюшкой металлоискателя, обследуя пол и даже стены пещеры, но ничего не нашли. Разрешающая сила металлодетектора невелика, он способен устойчиво обнаруживать металл на глубине около сорока сантиметров под землей. Несколько раз слышался слабый сигнал и на дисплее появлялись минимальные показатели, указывающие на наличие металла.

Услышав сигнал, они пробовали что-то обнаружить щупами, и ничего не найдя, начинали копать. Но по мере углубления в землю, цифры на дисплее исчезали, вслед за ними пропадал и сигнал. Так было много раз. Вся земля в пещере была изрыта. Сколько времени они копали, они не знали, да их это и не интересовало. Все очень устали, утомление усиливалось монотонностью безрезультатной работой.

И пришло время, когда каждому из них стало ясно, что они ничего не найдут, и они решили уходить. Вера в последний раз одела наушники металлоискателя. В углу пещеры ей послышался едва слышный сигнал. Дисплей на это никак не отреагировал, высвечивая все те же осточертелые нули. Ей подумалось, что вся ее жизнь была и останется таким же нулем. Она не знала, что делать. Земля в этом месте была разрыта, значит и здесь они уже копали. И, тем не менее, она с уверенностью сказала:

— Вот это место! Кажется, это здесь… — запинаясь, прибавила она.

— Ну, нет! Хватит! Мы здесь уже рыли, — слаженным дуэтом запротестовали Сергей и Алексей. Раздражение и усталость звучала в их голосах.

— Да вы что?! Я уже придумала, что буду делать с золотом, которое мы найдем, а вам лень протянуть к нему руку. Хотите, чтобы я сама взяла лопату? — с царственным достоинством усовестила их она.

С превеликой неохотой они начали копать. Только тонкий слух Веры мог уловить этот едва слышный, нестойкий, исчезающий сигнал. Может, она и услышала его, лишь потому, что ей так сильно хотелось его услышать? Когда он вдруг исчез, Вера им об этом не сказала, чуть не выронив из рук металлоискатель. Они углубились уже почти на метр, но, несмотря на требования Сергея, Вера отказывалась надеть наушники. Скрестив два указательных пальца, она молилась, чтобы еще раз услышать сигнал.

Когда Сергей, с раздражением бросив лопату, сам хотел обследовать дно ямы металлоискателем, Вера надела наушники и прислушалась. Казалось, она вся обратилась в слух и позабыла, перестала дышать. И вдруг! Похолодев от восторга, ей снова послышался тот самый, едва различимый сигнал. Щеки ее горели, а сердце стучало так, что готово было разорваться, теперь она явственно слышала устойчивый сигнал!

Каждый из них надевал наушники и все его слышали. Яма углублялась и сигнал усиливался. Дисплей, тот вообще сошел с ума, показатели детектора указывали на огромную металлическую массу. И они с новыми силами продолжали копать. Сергей не задумывался над тем, как Вере удалось услышать этот еле уловимый сигнал, он имел правило не любопытствовать о непостижимых явлениях. Он не сомневался, что воля человека может самым фантастическим образом влиять на окружающий нас материальный мир.

И вот оно! Ни с чем ни сравнимое ощущение контакта лопаты с чем-то инородным. На глубине более метра лопата Сергея наткнулась на истлевший брезент или какую-то другую плотную ткань. Приблизив фонарь, удалось рассмотреть, что это просмоленное льняное полотно. Он хотел его поднять, потянул за край, но ткань разорвалась, и в обрамлении черных нитей разрыва сверкнул желтый метал не поддающийся, ни ржавчине, ни тлетворному влиянию времени. То блестели золотые монеты. Их было множество!

Глава 20

Алексей пригоршнями сыпал им под ноги золото.

Это не могло быть правдой. Это было невероятно, невозможно! Но это была правда. Теперь ничто уже не могло удивить Веру, ни что! Это были минуты общего ликования, когда слова излишни. Опьяненные очевидностью чуда, они в несколько мгновений расширили раскоп и Алексей спустился в него. Совершенно обессиленный Сергей стоял на краю ямы, а Алексей черпал из нее руками и сыпал ему под ноги золотые монеты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Среди них было много толстых и тонких обручальных колец и перстней с поблескивающими разноцветными камнями. Перепутались, сцепившись между собой, витые браслеты и массивные золотые медальоны, нательные кресты и карманные часы. Но больше всего было золотых десяток царской чеканки. Среди них попадались и монеты меньших размеров, но их было намного меньше. Сергей рассмотрел одну из них у рефлектора фонаря. Эта была золотая пятерка с профилем императора Николая II на аверсе.

В россыпи монет Сергей заметил золотую чашу на высокой ножке с чудным растительным орнаментом. Он поднял ее и прочел надпись по ободку, выполненную старославянской вязью: «Истинная любовь уподобится сосуду злату, ему же разбитися не бывает, аще погнется, то разумно исправится». Не понятно, каким образом сюда затесалась эта чаша? Скорее всего, это старинный потир, он отличался от всего остального не только своей величиной. В желтеющей куче золота выделялись своими размерами и изящные золотые статуэтки и миниатюры, усыпанные блестящими каменьями но, по сравнению с потиром, они выглядели новоделом рядом с подлинным раритетом. Такова неотъемлемая особенность настоящей старины, ее трудно спутать с чем-то другим.

Наконец Алексей поднял со дна ямы весь истлевший мешок и бросил его на пол пещеры. Из него вывалился клубок золотых цепочек разной формы и толщины. Под действием собственного веса они зашевелились, как живые и стали расползаться. Испугавшись, Вера оступилась и едва не упала.

В мешке они нашли филигранной работы золотую шкатулку, полную неоправленных драгоценных камней и четыре покрытых зеленой плесенью кожаных футляра с золочеными застежками, и еще два или три, поменьше, оклеенные кое-где отставшим пожелтевшим сафьяном и красным плюшем. В них, на мохнато-черном, неравномерно выцветшем красном и плоском лиловом бархате в гнездах лежали броши с белыми каменьями, отражавшими свет фонарей множеством радужных вспышек. Их изысканная форма не вызывала сомнения, что это настоящие драгоценности. Им попадались футляры и поменьше с серьгами и запонками, и несколько узких футляров с ожерельями, усеянными такими же камешками. Один из них, сверкнул Вере прямо в глаза, как луч самого солнца.

Алексей еще раз обследовал дно ямы «бубликом» металлоискателя и, убедившись, что там ничего больше нет, предложил уходить. Они втроем бросали золото в рюкзак, торопясь и рассыпая монеты по земле. Алексей приподнял рюкзак, по весу он был тяжелее двухпудовой гири. Сергей наскоро засыпал яму, притоптав над ней землю.

— Давай оставим щупы и лопаты здесь, — предложил он Алексею.

— Щупы можно оставить, а лопаты я обещал вернуть соседу, — возразил Алексей.

— Мы купим твоему соседу новые позолоченные лопаты, — уговаривал его Сергей.

— Нет. Раз я пообещал, отдам эти. Может, они дороги ему, как воспоминание о рабах на плантации, — стоял на своем Алексей.

Пока они препирались, что брать с собой, а что оставить, Веру охватило какое-то смутное томление духа, какое-то тревожное ожидание чего-то. Это неопределенно темное предчувствие чего-то страшного, необычайного, было ей знакомо. И она заторопилась, заторопилась сама и начала торопить Сергея и Алексея.

Наконец, они собрались и пошли на выход. Алексей взялся нести рюкзак, Вера металлоискатель, а Сергей лопаты. Щупы они оставили в пещере. Первым шел Алексей с рюкзаком на плечах, посредине Вера, замыкающим шел Сергей. Алексей первый заметил отсветы фонарей впереди. Глухо переговариваясь, им навстречу двигалась группа людей. У Алексея перехватило дыхание. Вот и прибыл наш форс-мажор, подумал он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Алексей успел на ходу сбросить с плеч рюкзак и положить его в одну из боковых погребальных крипт за невысокий земляной барьер, отделявший ее от основного хода. Он сделал это незаметно, быстро уйдя вперед и скрывшись за своротом коридора. Ни Вера, ни Сергей этого не видели.