Юная Венера (сборник) - Леви Тидхар

Бабушка Эвако подскочила, снова поджав губы.

– Забыла напомнить управляющему насчет вина. Он пытается снова положить его в лед, а ведь вино должно подаваться охлажденным, а не холодным. Мы поговорим позже, Авариэль. У тебя будет возможность рассказать, какую прибыль получат Норконы от твоей экспедиции на Венеру. Томио, играй роль радушного хозяина, а мне надо убедиться, что управляющий подаст еду должным образом.

После этого она оставила нас, устремившись своим быстрым, напористым шагом в поисках распорядителя по угощению. Авариэль усмехнулась, резче, чем когда-либо.

– Боже. Тебе надо было предупредить меня, – сказала она, глядя бабушке вслед.

– Эй, ты ей понравилась.

– Что же она делает, когда ей кто-то не нравится? – Авариэль нахмурилась. – Она не знает меня, но думает, что раскусила.

– Ты бы удивилась, узнав, сколько она знает.

– Угу. – Авариэль посмотрела на стойку бара, с беспокойно двигающейся вокруг нее толпой. Не могу сказать, поверила она мне или нет. – После этого, я думаю, мне нужно выпить.

Я указал барменше на наш стол; за окном грохотало, и Хасалало булькал своим барботером.

– У вас есть что-нибудь типа виски? – спросил я. Она была человеком, адаптированным к местной среде: хотя ее кожа была коричневой, в ней чувствовалась бледность, вызванная постоянным недостатком солнечного света; глаза были хирургически изменены, зрачок расширен, добавлено дополнительное веко, как у венерианцев. Между пальцами имелись перепонки, кроме того, на шее ее виднелись два ряда жаберных щелей, с длинными красными полосками в них, признаком того, что жабры встроены уже давно.

– Настоящий стоит дорого, – сказала она. – Могу принести вам местный сорт, он гораздо дешевле.

– Несите дорогой. Местный я пробовал.

Она фыркнула и посмотрела на Хасалало.

– Хасалало? – спросила она.

Видимо, они были хорошо знакомы. Хасалало ответил не сразу, я ткнул его локтем и сказал:

– Будешь заказывать? Я плачу. Точнее, платит мой пенсионный фонд. – Хасалало отрицательно покачал головой, и барменша ушла. – Уверен? Я знаю, что на шрилиала не действуют человеческие яды, но я видел кое-кого из ваших, кто без остановки может хлестать сахарный сироп.

Он не обратил внимания на мои слова. Глядя мне в глаза, он произнес:

– И ты не хочешь увидеть Подводные Огни и кости на дне Великой Тьмы? Это то, о чем я мечтаю всю жизнь. Именно поэтому я упросил Зеленый Совет вернуть Авариэль. Она обещала рассказать мне, что она видела в Великой Тьме, то, что мое тело никогда не испытает, потому что кости мои пусты.

– Воздушные кости, – задумчиво произнес я, – совсем как у меня сейчас.

Я просто пошутил. Шипение Хасалало на этот раз стало громче и выразительней, тембр голоса изменился, я никогда прежде не слышал, чтобы так говорили венерианцы.

– Я думал, ты поймешь, – произнес он, но я не понял, соглашается он со мной, насмехается или отрицает мною сказанное. – Ты видел Яму, куда попадают такие, как мы, «воздушная кость»?

Я не видел, хотя, сидя сейчас с венерианцем, не знал почему. Я слышал о Яме, гигантском котле на вершине горы Блэкстоун, но Авариэль, взглянув на ничтожную высоту этой горы, не высказала никакого интереса к ней. Подъем на нее не был спортивным, Авариэль манили только горы, на которых никто не бывал. Но объяснить все это было сложно, и я просто покачал головой. Хасалало пробормотал что-то, затем оттолкнул стул и поднялся на ноги; две широкие, длинные ласты с перепонкой между ног, тянущейся до колен, гораздо больше подходили для передвижения в воде, чем по земле. На земле шрилиала шатались, а не шли.

– Пойдем, – сказал он, махнув рукой.

Я поднялся с места.

– До Ямы неблизко, – попытался возразить я. – И вверх по склону. – Я указал туда, где когда-то были мои ноги. – Ты полагаешь?..

Он уставился на меня своими огромными глазами и моргнул.

Из емкости за его спиной вырвалась струя холодного пара.

– Ну, – повторил он. Командная интонация напомнила мне голос бабушки Эвако.

Я пошел за ним, сказав женщине за стойкой, что вернусь за своим виски позже. Она поморщилась, явно раздраженная, но было ли это связано со мной, с Хасалало или с нами обоими, я не могу сказать. Она только кивнула, и мы вышли из бара.

О дороге я мог не волноваться. Как только мы вышли, сквозь пелену дождя спешно подъехал скутер-такси с откидным верхом, с другим аборигеном за рулем, при свете молний и аккомпанемент грома. Хасалало уселся в такси позади водителя и махнул мне.

– Давай, – нетерпеливо сказал он.

Я скользнул на сиденье рядом с ним, Хасалало наклонился и что-то сказал водителю по-английски; на суше шрилиала говорили только по-английски. Водитель кивнул, скутер взвизгивал и скрипел, пока мы ехали к гавани. Мы проехали обратно по единственной дороге от порта Блэкстоун к плато, на котором располагался космопорт, затем свернули и направились по изрытой грунтовке к кальдере, на вершине Блэкстоун. Горячая точка коры, создавшая как вершину, так и Великую Тьму, была активна тысячи лет назад и, несомненно, стала причиной появления нового острова на северо-западе. Когда-то это место казалось адом – здесь из глубин, шипя, вырывался раскаленный пар и вечный дождь барабанил по раскаленным потокам лавы. Однако все это осталось в прошлом; вулкан теперь холодный, бездействующий. Водитель остановился возле круто обрывающейся кромки кратера, и мы вышли под проливной дождь, освещаемые только вспышками молний. Я надел дождевик еще на выходе из бара, Хасалало же, наоборот, наслаждался влагой.

Здесь, с высоты самой высокой на Венере горы, скромной по земным меркам, я мог окинуть бескрайнюю гладь Мирового океана, насколько позволял шторм. Оглядывая береговую линию, где начинались океанские валы, я переходил взглядом от густой синевы, контрастно выделяющейся на фоне серо-зеленой воды, к месту, под которым располагалась Великая Тьма.

Запах из кальдеры я мог почувствовать раньше, чем увидеть ее саму: мы медленно продолжили свой путь мимо осколков выветренных скал и вулканических пород, туда, где мы могли заглянуть внутрь, и мне хотелось, чтобы мой дождевик мог так же хорошо защищать от запахов, как и от воды.

В кратере воняло гниющей плотью. Тела венерианцев на различных стадиях гниения были раскиданы по скатам кальдеры, половина из них лежала вповалку на склоне перед нами, словно были сброшены сюда, как ненужный мусор. Дно кратера было усеяно костями, сверкающими в белых вспышках молний. Личинки – сине-зеленые опарыши, одни из немногих наземных обитателей Венеры, кишели среди разлагающихся трупов. Я прикрыл лицо от невыносимого запаха гниющей плоти и с трудом удерживал в животе свой обед.