Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 1 - Григорий Володин

Дом маленький, но подвал под ним огромный. Подземелье под стать царскому бомбоубежищу. В прошлом Егери, бывало, пытали здесь продавцов и мелких бизнесменов, отказывавшихся платить за защиту. Кому-то надевали на голову пакет и душили, кого-то без изысков мутузили по коленям битой. Но те денежные времена позади. Бита прав. После расправы над мамашей банде, в самом деле, надо сваливать. Магистрат не прощает обид. Полиция, наверняка, уже получила ордер на арест Коршуна.

Его глаза прикованы к камере внизу. За решеткой на полу лежит избитая женщина. Негустой подвальный полумрак позволяет рассмотреть пленницу. Лица не видно, его закрывают упавшие сверху растрепанные темные волосы. Мешковатое платье в горошек отдает безвкусицей. Типичная мамашка. Блеклая, невзрачная, наверняка, замухрышка. Но отодрать именно ее доставит Коршуну намного больше удовольствия, чем очередную красотку из стриптиз-бара.

— Ну что, курица? — заводит разговор главарь, подходя к лежащей пленнице. — Твой выродок охренел вконец. Тебе и расплачиваться. Есть что сказать, пока я не занял твой рот по самый пищевод, хих?

— Угу-угу-угу-угу, — тихо скулит женщина, не поднимая головы.

— Они что, тебе язык отрезали? — морщится Коршун.

Главарь садится на корточки и хватает женщину за длинные волосы.

— Курица, ты чего?

Двумя рывкам он наматывает кудри на кулак, дергает руку вверх. Его движению не оказывается никакого сопротивления, и главарь сам опрокидывается на задницу. Скальп с волосами падает ему на грудь.

— Что за дьявол?! — вопит Коршун, откидывая от себя парик. — Курица, ты что, лысая?!

Пленница поднимает голову, и теперь главарь видит, что это никакая не баба и даже не курица, а обезьяна. Гориллоподобный бигус в безвкусном платье в горошек.

— Мать вашу! — вытаращивает глаза бандит.

Зверь угукает, показав зубы в широком оскале. В огромной обезьяньей руке возникает маленькая граната. Резко бигус подносит этот смертоносный шарик ко пасти и зубами вырывает чеку, словно герой боевика. Только обычный человек скорее бы оставил зубы на этом маленьком кольце. У обезьяны же челюсть намного мощнее человеческой, и она без труда выполняет штамп болливуда.

— Мать! — повторяет Коршун. Он взывает к Дару и формирует воздушный щит, выиграв один удар сердца — и этого едва хватило.

Бигус прыгает на Коршуна. Их разделяет всего лишь один шаг. С грохотом обезьяна бьется о щит, хлопок взрыва, и пламя пожирает их обоих. Защита разлетается на клочья ветра. На миг ослепшего бандита отбрасывает назад, он катится по полу.

И тут из подвальной темноты выпрыгивают еще две обезьяны. С АК-69 в волосатых руках. Воздух наполняет грохот стрельбы.

Бандит завопил, он в спешке принимается кастовать воздушные щиты. Но «калаши» бьют со слишком близкого расстояния. На Коршуна летит свинцовый град. Поочередно раскалываются все щиты. Пули явно бронебойные.

С истошным ором главарь отвечает лезвиями из ветра. Бигусы с визгами падают, из вспоротых животов брызгают внутренности.

Коршун кричит, как резаный.

Простреленные ноги подкашиваются и он падает без сил. Моментально вокруг бандита натекает лужа крови.

— Бита…Бита… — хрипит главарь, но в ответ звучит лишь тишина предательства.

Затем из темноты раздается спокойный голос:

— Ты хотел надругаться над моей матерью. Я убиваю и за меньшее.

— Сученыш! — хрипит обессиленный Коршун. — Да я тебя! Только покажись…

К нему подходит очередная обезьяна с рацией руках. Передатчик включен на громкую связь.

— Я не настолько глуп, чтобы рисковать жизнью ради свидания с тобой, — раздается из решетки динамика. — Если тебе хочется поговорить перед смертью — разговаривай с обезьяной.

— Щено…ок! — харкает кровью Коршун и откидывает голову на кровавый пол. — Ты купил Биту? Продажная сволочь! Если бы я только знал…

— Дурак, — рация выносит вердикт. — Твой человек дважды пытался тебя отговорить от разборок со мной и спасти твою шкуру. Даже после того, как ты угрожал пустить его в расход, он продолжал взывать к твоему разуму. Но ты не оставил ему выбора. Он долго сомневался, прежде чем в итоге сдать тебя. Но было бы глупо умирать из-за твоей бестолковой одержимости, да еще тащить на смерть последних живых товарищей.

— Заливай громче! Он просто сыкло! — шипит ослабшим голосом главарь. — Как и ты! Зассал сразиться один на один, как мужик!

— Ладно, пора тебя заткнуть, — хмыкает пацан. — Не будешь дергаться — бигус тебя просто придушит. А будешь — разобьет голову о пол. Решать тебе.

И здоровый примат делает неуклюжий шаг босых лап к раненому бандиту.

* * *

— Готов, — открываю я глаза.

На лице Степана не отражается никаких эмоций, подумаешь, еще один бандит копыта откинул. Зато на Биту без слез не взглянешь. Этот бандюган любил своего отмороженного главаря, как старшего брата, и ему горько от потери.

Мы стоим возле бандитского дома. Мы это — Степан, Шарик, я, само собой, и остатки Егерей. С помощью телепатического сканирования я следил за количеством огоньков-разумов в подвале. И вот наконец всё закончилось.

Коршун сопротивлялся до последнего. Он шипел, плевался, пытался отползти, махал простреленными руками как эпилептик. В итоге зверь просто схватил бандита за волосы и разбил голову о бетонный пол.

— Мы заберем тело, ладно? — просит Бита.

— Как хотите, — пожимаю плечами. — Только там один бигус остался. Разберитесь с ним вначале.

Бандит послушно кивает. Конечно, я запросто могу приказать зверю самоустраниться. Но пускай Егери хоть раз выполнят свою работу. Всё же моя мама за это налоги платит.

Впрочем, приказать самоустраниться я могу и остаткам бандитов. И соблазн, надо признать, огромный.

— Наша сделка закончилась же? — заискивающе спрашивает Бита, заметив недобрые искры в моих глазах.

Я медлю с ответом. На лбу Биты выступает пот.

— Ты, правда, их отпускаешь, Дань? — Степан брезгливо смотрит на четверых Егерей. Для царского охотника они болезнетворные вши, которые можно сжечь щелчком пальцев.

Почувствовав настроение хозяина, Шарик начинает рычать. А рык Легавого, надо сказать, вещь внушительная. Самым страшным в истории звуком считают рычание Тираннозавра Рекса. Думаю, Шарик бы с ним поспорил. Даже сейчас от низких утробных звуков у одного Егеря нервы не выдерживают и он падает в обморок. Братаны едва успевают поймать беднягу за плечи с двух сторон, хотя и у самих колени потряхивает.

— М-мы же договаривались, — мычит Бита, как завороженный не отрывая взгляда от оскаленной пасти волкомедведя.

Что ж, здесь он прав. Не хочу без нужды нарушать свое слово. Да и у Егерей больше нет и мысли связываться со мной. Всё, о чем они думают: бежать, бежать, бежать прочь от этого сына дьявола. Они чертовски напуганы, эти люди, которые уважают только силу. А уж свою силу я продемонстрировал на полную катушку.

— Если еще раз я вас когда-нибудь увижу, вы в