Ангел Кумус - Нина Васина

– Ну ты скажешь тоже, – бормочет пьяная Марина, тоже, вероятно, соотнеся в уме размеры своего мужа и ванной. – Включенная электробритва. Плюх – и все! Я приехала, а свет не зажигается! Замыкание. Я включила пробки и выпила стаканчик виски с усталости, а потом решила принять ванну. Вот… Пришлось допить всю бутылку и позвонить в полицию. Они сказали ничего не трогать, я и не трогаю. Сиду вот на полу в коридоре и звоню тебе. Они сказали, что до пересменки обязательно заедут, а пока у них полно просто подрезанных или подстреленных, понимаешь? Мой-то уже никуда не денется. Я решила тебе позвонить и узнать, когда у этих гадов пересменка?

– В восемь тридцать, – бормочет Ева.

– Ну ни хрена-а-а себе! – слышно, как Марина возится. – Подожди, подложу диванную подушку. Вот так лучше. Ты как сидишь?

– Что?

– Я говорю, как сидишь, а то до половины восьмого еще времени до фига! Ты лучше приляг, я подожду.

– Сейчас, – Ева встает и покорно бредет в спальню. – Уже лежу. Слушай, ты вызови скорую, пусть они его посмотрят, может быть он…

– Мертвый. Так твоя скорая и сказала. Разряд электрического тока. Можно было и не вызывать, потому что он, как это сказать… Черный немножко. Ты не думай, я не свихнулась, но мне нужно с кем-то говорить. И я не просто буду говорить, я тебе прочту мои заметки, которые набросала в электричке, пока ехала. Ты всегда отчет требуешь, вот тебе и отчет.

– Может, не надо? – в ужасе спрашивает Ева. – Давай я к тебе приеду!

– Умная, да? А пока ты будешь ехать, я повешусь!

– Ладно. Давай свои заметки, – Ева сдается, подумав, что две повесившихся женщины за три дня – будет перебор.

– Ну вот, тогда так. Жуткая история Маруси Лебеды про паровоз.

– Что ты сказала?

– Это название. Ты просила узнать у женщины, от кого у нее был ребенок. Я узнала! Не перебивай. Маруся жила на маленьком полустанке, далеко от большого города, в лесу. Мужское население полустанка – все, кто мог работать, – работало на железной дороге. Но населения этого было так мало, что на работу охотно принимали и женщин: они редко впадали в запой, поддерживали здоровый дух соперничества в мужском коллективе и кормили мужиков как могли.

Однажды Муся несла домой шпалу. Шпала, просмоленная и тяжелая, давила на плечо, Муся уже пожалела было, что поволокла ее, но остановиться и бросить такую тяжесть можно было один раз – потом взять ее и тащить дальше, тело ни за что не уговоришь. Муся старалась идти быстро, сзади нее по железке проехал, громыхая, товарняк, и в страшном грохоте, заглушившем все другие звуки, она услышала, как кто-то рядом сказал совершенно ясно: “Брось шпалу”.

– Щас! – ответила Муся, – размечтался.. – и скосила глаза, стараясь разглядеть чьи-нибудь ноги рядом.

“Брось шпалу, дура!” – сказали ей уже грубо, Муся рассердилась и бросила шпалу на землю.

Она повернулась, но никого рядом не было. Товарняк отгрохотал, обнаружив после себя тишину и покой, Муся стояла совсем одна на неровной дороге, ветер шевелил деревья, далеко на поляне паслись козы.

Так Муся и ушла домой без шпалы. И даже не сердитая совсем, потому что пожалела себя. А вечером она сменила дежурную на переезде.

– Подожди, высморкаюсь. Хорошо ведь пишу, а? И стиль подходящий, правда, эта твоя Маруся – натура хоть куда! Ты иногда отпускай междометия, я тогда буду знать, что ты не заснула! Помнишь, что такое междометие?

– Ну! – вздохнула Ева. – Еще бы! Ого!

Ночь прошла спокойно – три скорых и один порожняк в полпятого утра, все как обычно. С утра один за другим пошли южные поезда, Муся стояла с флажком, читая надписи, которые знала уже наизусть. Больше всего ей нравилась “Пивдэнный Буг”. У кого ни спрашивала, никто не знал, что это за место такое.

В обед Муся разогрела на маленькой электроплитке свою жидкую кашу, достала закопченный кусок свининки, луковицу и четвертинку черного хлеба. Как всегда при виде еды, настроение у Муси поднялось, она запела, сидя возле станционного домика на лавочке, а проезжающие тяжелые грузовики, притормаживая возле переезда, определялись в открытых окнах мужскими особями и предлагали ей бог знает что.

Муся сходила в лес по нужде, сорвала по дороге несколько крепких белых. Она развесила их сушиться на солнечной стороне, прибрала в домике и услышала, как зазвенел сигнал, предупреждающий, что сейчас опустится шлагбаум. Муся удивленно уставилась на часы с кукушкой. Полшестого. Время полного затишья. “Может, симферопольский спешит на Москву”? – удивилась Муся, потому что никаких поездов в это время быть не должно, электричек тоже, а ремонтная коптилка только что пробухтела.

Муся вышла на рельсы. Напрягая глаза, посмотрела в одну сторону и в другую. Никого. Автоматика могла сломаться, но машин тоже на дороге не было, торопить ее было некому. Далеко-далеко вдали показался черный дымок над плавающей в теплом воздухе светящейся полоской рельсов.

“Коптилка возвращается, чего-то забыл”, – решила Муся. Коптилкой назвался маленький ремонтный паровозик, который ездил на угле по срочному ремонту путей, возил железнодорожников на обед и в ближайший город на станцию, если туда привозили отруби или комбикорм.

Она потянулась, вдыхая запах влажного леса с душком отхожего места: вдоль полотна щедро разбрызгивалось содержимое туалетов скорых и пассажирских. И тут острый глаз Маруси заметил, что вдали – не коптилка. Что-то большое и черное ехало, коптя небо дымом. Муся достала флажок. Потом подумала и пошла в домик позвонить. Она кричала и кричала: “Алло, седьмая!..”, но сильный треск в трубке и обрывки чужого спокойного разговора мешали, ей никто не отвечал. Муся звонила и звонила, пока совсем рядом, испугав ее, не закричал незнакомым звуком поезд. Муся выскочила из домика и, раскрыв рот, смотрела, как медленно проезжает в сторону Москвы самый настоящий паровоз, черный, с длинной коптящей трубой, увешанный флажками и фонариками. Она хорошо рассмотрела небольшие, отделанные деревом окна, некоторые были открыты, в них двигались от легкого при неспешном ходе ветра занавески, но людей она не видела. Муся оцепенела, разглядев огромные колеса, странные вагонные двери, но что сразило ее наповал – круглая тарелка антенны на предпоследнем вагоне, такую тарелку часто предлагали купить по телевизору и обещали весь день кино без перерыва или футбол с концертами, если ты не любишь кино.

Поезд ехал медленно, он уже уходил, туманя небо над собой растворяющимся дымом из трубы. Зазвонила, поднимаясь, стрелка шлагбаума, Муся очнулась от длинного гудка: она стояла на дороге, ей сигналил грузовик. Муся подбежала, размахивая рукой, шофер высунулся из окна, но заглушать мотор не стал.

– Мужик, слышь, мужик, ты видел? Ты паровоз видел? С антенной! – кричала Муся.

Шофер покачал головой, усмехнулся и уехал.

Она пошла в домик звонить и дозвонилась сразу, слышно было хорошо.

– Поезд прошел у меня без расписания! – кричала Муся в трубку. – С паровозом и антенной, жуткий такой!

– Ну и чего ты орешь? – поинтересовалась седьмая.

– Сейчас у тебя будет, – притихла Муся, – позвони потом, когда проедет. Красивый…

Но поезд мимо седьмой не проехал.

Муся вдруг успокоилась, расслабленно наблюдала, как далеко за дорогой солнце уходит в землю, а сменщице своей ничего не сказала.

На другой день она была выходная, но на переезд пришла. Сидела, грызла семечки с напарницей с пяти до семи. В полшестого зазвенел, опускаясь, шлагбаум, Маруся застыла, боясь пошевелиться, когда рядом с ними неспешно пропыхтел паровоз, а ее сменщица посетовала, что придется вызывать ремонтную: опять шлагбаум барахлит, опускается впустую.

В свое дежурство она выходила на каждый перезвон автомата у шлагбаума, потом случилась авария на дороге, она занервничала и совсем забыла про этот паровоз.

И вдруг уже в сумерках, около десяти часов, что-то словно толкнуло ее. Муся вышла, кутаясь в платок от вечерней сырости, посмотрела в ту сторону, откуда приезжал поезд, и сразу зазвенело, и шлагбаум опустился.

С трудом разглядев в темнеющей дали черный дым, Муся опустилась на колени и приложила ухо к рельсу. Идет. Она вдруг, неожиданно для себя, перекрестилась и встала поудобней, расставив ноги.

Паровоз надвигался, горя фонариками, и гудел. Муся оцепенела: он двигался очень медленно, и казалось, что на нее плывет светящаяся громадина с чух-чухающим звуком. В последний момент Муся испугалась и отпрыгнула в сторону, вдохнув запах мазута и горящего угля. Теперь она стояла сбоку, задрав голову, насчитала шесть вагонов и бросила в шестой свой флажок, размахнувшись изо всех сил. Муся чуть отвернула голову, ожидая, что флажок отскочит в нее, но крепкая деревянная ручка, отшлифованная множеством женских рук, с прикрепленной к ней желтой тряпкой, прошла сквозь вагон. Муся следила за ней пристально, вагон будто слегка растворился, и ей был виден флажок – вращаясь, он упал по ту сторону полотна.