Во все Имперские ТОМ 9 Зов Перводрева - Альберт Беренцев

здесь умрешь, ублюдок поганый! Тот рыцарь говорил, что ты найдёшь свою смерть на этих Островах...

Дядя что-то пробормотал.

— Громче!

— Пилюля...

— Что?

— Таня... — прохрипел дядя, булькая, — Таня — теперь жена Либератора. Он взял её. Запомни, Нагибин... ПИЛЮЛЯ.

— У меня нет никаких пилюль для тебя, дядя, я их все продал...

— Не для меня... ПИЛЮЛЯ. Самое важное — ПИЛЮЛЯ.

— Какая пилюля? Пилюля для кого?

— ОН ДОЛЖЕН СЪЕСТЬ ПИЛЮЛЮ... Иначе... Таня... Умрёт.

— Что? Кто должен съесть пилюлю? Дядя, не умирай, борись, ты же Нагибин!

Но дядя меня уже не слышал, он перестал дышать.

— Вот дерьмо!

В последней попытке реанимировать дядю я начал бить его кулаком в грудь, но это, разумеется, было бесполезно — реанимировать тут было уже нечего.

Дядя был сожжен дотла аурой Лешего.

Герцог осторожно положил мне руку на плечо:

— Успокойтесь, князь. Вашего дяди больше нет.

— Да вижу я, мать твою!

Я сбросил руку герцога с плеча, встал, выругался, потом приложился к фляжке Кабаневича. Лишь влив в себя грамм сто коньяку, я утёр рот и вернул герцогу его флягу.

Потом я снова повалился на колени и стал обыскивать дядин труп, вот только пользы от этого было не больше, чем от моих попыток оживать дядю.

Все дядины вещи обратились в тлен и огарки. Вроде бы я даже нашёл его смартфон, вот только тот сплавился до состояния черной металло-пластиковой массы. Этот смартфон уже очевидно ни один самый крутой хакер не вскроет...

И что теперь делать?

Я не знал больше ни одного живого радикального масона, кроме моего дяди. Как я теперь верну Таню?

Я тяжело поднялся на ноги, созерцая падающие снежинки и бушующие воды Баренцева моря, черные от крови Лешего.

Я снова просрал свою сестру, я не смог защитить свою семью, уже в который раз...

Каждый раз, когда я пытаюсь что-то сделать — вокруг меня просто гибнут люди. Или пропадают.

Похоже, я и правда Крокодил, тот, кто несёт магократии только лишь смерть. И сознавать такое было невыносимо больно. И обидно.

— Мы можем перевезти вашего дядю в фамильную усыпальницу... — предложил герцог.

— Ну уж нет, — отказался я, — Ублюдок выбрал Либератора, а не семью. Так что пусть так и валяется на Островах Горячего Жира. Рядом с Рюриком, братом его любимого Либератора.

Я решительно повернулся и двинулся к кургану. Кабаневич тут же метнулся за мной следом.

— Я войду первым, — жестко произнёс я.

— Да, но...

— Я войду первым, — повторил я, потом повернулся к Тае, которая отдирала от спины Полётова сожженную одежду и мазала спину Великого Князя целительной кровью дриад, — Вы идёте?

— К Перводреву — всегда, — поморщился Полётов, вставая на ноги.

Великого Князя все еще пошатывало, его лицо исказила гримаса боли.

И я его понимал, меня самого жгли чистой магией Жаросветовы, так что я помнил, что солярис-ожоги — одна из самых болезненных вещей в мире в принципе.

— Помоги Его Высочеству идти, — приказал я Тае, а потом продолжил свой путь к кургану.

Внутри домика, сложенного из круглых камней, было как будто еще холоднее, чем снаружи.

Я зажег свою ауру, свет моей магии осветил стены, заросшие какой-то гадостью — чем-то вроде бурых соплей.

Возле входа валялись спальные мешки и консервные банки — явные следы обитавших здесь аж с 2012 года стражей-рыцарей. Спасибо хоть, что рыцари тут не срали, и то хорошо. Впрочем, чтобы срать у них было целое Баренцево море вокруг Острова...

— Боже мой, — ахнул Кабаневич позади меня.

— Что? — я обернулся.

Заинтересовали герцога, естественно, не консервы, галеты и мини-печки рыцарей, сваленные у входа.

Кабаневич пялился на стену, заросшую бурыми соплями, эти сопли покрывали курган изнутри полностью, я теперь заметил, что они растут и на потолке тоже.

Герцог осторожно взял щепоть соплей, потом растер их в руке и понюхал. Потом сунул мне под нос.

— Неужели не узнаете?

Я узнал этот слабый грибной аромат.

— Да это же Слизевик Соловьева собственной персоной! — выдохнул я, — Тот самый, которым кормят магов-бедняков, тот самый, который позволяет им есть дешевые африканские трикоины!

— ... И тот самый, который делает их покорными Рюриковичам, — продолжил Кабаневич, — Теперь понятно, откуда этот Слизевик вообще взялся. Судя по всему, Соловьев имел доступ к этой пещере и здесь же его наковырял.

— Мда, но здесь его маловато, чтобы накормить миллионы магов по всему миру...

— Видимо, Соловьев научился его размножать, — заспорил Кабаневич.

— Ладно, об этом я спрошу у самого Соловьева, — ответил я, — Я всё равно собирался навестить ублюдка, как только буду в Питере. Павел Стальной обещал мне аудиенцию с ним. Как думаете, герцог, что вообще представляет собой этот Слизевик?

— Ну... Это возможно прозвучит странно... Но полагаю, что это некий осадок души Рюрика. Физическое выражение его духа, осевшее на стенах усыпальницы. Не забывайте, что Рюрик был величайшим из магов...

— Ага, таким величайшим, что подчиняет себе людей и может видоизменять магию даже после смерти, одним осадком своей души. И выходит, что раз здесь Слизевик на стенах — то и Рюрик здесь, герцог.

Мы с Кабаневичем переглянулись, потом оба разом бросились дальше — в самые глубины кургана.

— Эй, подождите! — крикнула сзади Тая.

Но ждать её никто, разумеется, не собирался.

На кону было слишком многое, мы все понимали, что кто первым доберется до Перводрева — тот получит ВСЁ.

Впрочем, бежать долго нам с герцогом не пришлось. Курган Рюрика ведь был совсем небольшим — он состоял всего из одного зала.

И вскоре мы с герцогом уперлись в стену, а перед этой стеной...

Вот хрень.

Нет, я ожидал чего угодно, вообще чего угодно, но только не этого.

— ОНО, — Кабаневич рухнул на колени и разрыдался.

— Рано истерите, герцог, — вздохнул я.

Я-то понимал, что к чему. Я понимал, что именно я вижу, в отличие от Кабаневича.

Вот только как трактовать то, что я вижу — это отличный вопрос, Леший меня побери. И ответа на этот вопрос у меня не было.

Глава 212 — Первый магократ

«А что если Перводрево — вообще не дерево?

Что если это не материальный объект, который можно искать и потом найти, как потерянный бумажник?