Позади Москва - Сергей Анисимов

Там же все хватали каски. Или шлемы? Уже почти скуля про себя, она взяла один из стопки, похожей на стопку кастрюль. Но шлем оказался не стальным, а вроде бы пластиковым, и Вика испугалась этого еще больше. Хорошо это или плохо? От чего может защитить пластик?

— Давай! Давай! Оглохли все? Первый взвод!

— Вашу мать через пень-колоду! Второй взвод! Орангутанги чертовы! Старший сержант Ежов!

— Й-я!

— Твои бандерлоги вообще с катушек спрыгнули? На фарш пойдете, придурки! Быстро, быстро!

— Виноват, товарищ старший лейтенант!.. Второй взвод! Стройся! Равняйсь, смирно! Вольно… Командиры отделений, ко мне!

Вдалеке гулко ухнуло, и этот же звук повторился еще раза три, почти не угасая. Будто в бане уронили металлическую шайку, и та покатилась по полу, гремя и подпрыгивая.

— Командиры отделений; я сказал! Рядовой Иванов, рядовой Цыплаков, рядовой Яшин! Ко мне, живо! Лейтенант Ляхин тоже!

Люди бегали, таскали грузы: ящики, коробки, что-то еще. Размахивая руками, комвзвода орал на командиров отделений, его не было слышно за многоголосым ревом автоколонны. Та была вроде бы совсем рядом, за ближайшим строением, и звук греющихся моторов наполнял морозный воздух, не оставляя места ни для каких других. Вике и стоящим рядом знакомым ребятам как раз в эту секунду вроде бы никуда бежать и ничего тащить не приказывали. Можно было перевести дух и хотя бы попытаться собраться с мыслями. Как ни странно, короткой паузы хватило, она вспомнила про обещание, полученное на стрельбище после своих чудесных для новичка достижений.

— Товарищ старший сержант!

— Не лезь!

Вика обернулась: ее ухватили за плечо сзади.

— Не видишь, что ли?

Она посмотрела: все три командира отделений их взвода и ротный санинструктор кивали головами, как болванчики. Или как игрушечные собачки — такие ставят в машины.

— Нет.

— Тогда просто слушай меня. Стой на месте.

— Но…

Вика все же закрыла рот сама. Ладно. Как будет, так будет. Даже если ей дадут снайперскую винтовку вместо автомата, это не сделает ее снайпером. Снайперов даже в Отечественную готовили месяцами. А она СВД пока видела только на картинке. Чуточку реализма не помешает, правда? В сложившихся-то условиях?

Первый взвод их роты тяжело протопал мимо, обвешанный оружием, мешками, броней, касками — все тащили их за лямки, как какие-то авоськи. На ходу солдаты очень одинаково косили на стоящих глазами. Парень слева от Вики приветственно помахал рукой. Вроде бы по команде «вольно» разрешалось… Стоящий справа звучно прокашлялся и харкнул под ноги: на этот раз она даже не поморщилась, не до того.

— Патронов набрал?

— Еще как набрал. Вещмешок почти полный.

— Врешь.

— Забьемся? Я три сотни взял. И две гранаты.

— Утянешь?

— Хе…

Парень похлопал себя свободной ладонью по груди, действительно как обезьяна.

— Бронежилет тебе какой достался?

— А я знаю? Какой ухватил, такой достался. На нем не написано.

— Раньше шлемы другие были…

Это сказал еще один, молчащий до этого мужчина, и Вика обернулась на него с вопросом.

— Виталий, тебя ведь так зовут, да?.. А ты помнишь, какие раньше были? Видел?

Виталий молча кивнул. Вика уже думала, что он не ответит, но тот все же разжал губы.

— Да, я срочную еще в СССР служил. У нас другие были. Стальные. Хреновые.

— Эти лучше? — хриплым голосом переспросили с другого бока.

— Хуже быть не могло, на мой взгляд… Так что наверняка лучше.

Командиры отделений и ротный санинструктор вернулись к ним бегом. Лейтенант втиснулся в строй прямо рядом с Викой, и когда она двигалась, давая ему место, то ей показалось, что у него волосы стоят дыбом. Показалось по выражению глаз: под шапкой ничего не было видно, разумеется.

— Ты чего? — тихо спросила она, не зная, как обратиться к нему правильно. По возрасту — старше, по званию — непонятно, но тоже как бы да…

Лейтенант посмотрел на нее нехорошими глазами. Не тупыми, а именно нехорошими. Глаза у него были как у зомби. Или как у акулы. Пустые, ничего не выражающие.

— Эй, Ляхин!

Командир отделения тоже что-то такое почувствовал, подошел быстрым шагом. Взял за плечи, встряхнул.

— Ну? Дыши! Ну?

Тот поднял опущенные глаза не сразу. Зашарил руками по левому боку, нащупал свою смешную сумку с красным крестом. Это ему помогло: он ожил. Пробормотал что-то неразборчивое под нос. «Псих», — четко поняла про себя Вика и на будущее решила держаться от него так далеко, как возможно. Что им там такое сказали?

— Взвод! Равняйсь, смирно! Слушай мою команду! Сейчас начнется!

— Что? Что он сказал? — не поверив, не поняв, спросили сбоку, снова слева.

— К погрузке!

— Что?

Вика обернулась и выдавила через сведенные судорогой зубы порцию мата. Не удержалась. Потом отчетливо, почти вслух подумала: «Ах, что бы сказала сейчас мама?» — и тут же засмеялась про себя, осознав, как выглядит: в бушлате, с «АК-74» за спиной, в строю. Все это заняло меньше секунды, и она сама испугалась за свой разум.

Очередные лающие команды старшего сержанта сорвали их всех с места. Вика уже ничего не слышала и уж точно ничего не понимала. Она просто начала делать совершенно то же самое, что и другие, и от этого ей стало легче. Ей всунули в руки огромную картонную коробку, и она даже не стала говорить, что от ее веса она умрет: просто взяла и понесла. Та оказалась не полной, и даже одного этого почти хватило на секунду счастья. В коробке звякали консервные банки, да и на картоне сверху отпечатались они же. Можно было начать ревновать: сам старший сержант с ног до головы был обвешан оружием.

— Взвод, стройся!

— Батальон!..

Воспринятого за последние дни хватило: в этот раз Вика вовремя сообразила, что командуют не им. Более того, бегом формирующие строй ребята вообще были не из их батальона: и бушлаты другого оттенка, и лица сплошь незнакомые, и офицеры чужие. И еще бронежилеты одинаковые, а не вразнобой, как у них.

Бывшую учебную роту строить не стали, а бегом прогнали мимо равняющего шеренги батальона к ревущим грузовикам. Сплошь «ЗиЛы» привычного вида, уже сформировавшие колонну. В ее голове — единственный МТ-ЛБ с пулеметным вооружением. Им никто не собирался давать время что-то обсудить, пообщаться: солдат ее роты начали набивать в кузова грузовиков вплотную одного к другому, буквально заваливая их сверху железом, вещмешками, коробками. О слове «комфорт» здесь никто даже не задумывался: каждый был притиснут к соседу до предела, лежащий на коленях груз поднимался до самого подбородка и еще до того, как они тронулись, начал весить почти тонну. Автомат Вика зажала между коленями, тупо повторив то, что сделали остальные. Несмотря на холод, дышать ей было нечем — и от скученности, и от страха. Мат в воздухе стоял уже почти непрерывно, и в интонациях ей слышалось: да, все уже все поняли. Да, сейчас.

— Ребята! Ну ребята же! Ну скажите, ну чего вы? Что, правда?

Ноющего придурка крыли руганью со всех трех сторон, но он не унимался и все продолжал переспрашивать, будто они все знали, но не говорили ему. Как ни странно, это не взвинчивало нервы — может быть, уже некуда, — а помогало. Когда ругаешь кого-то, может стать легче на душе. Ты не один такой здесь…

Погрузка длилась долго, сопровождаемая руганью, лязгом, вонью выхлопа от хреновой солярки и пахнущего острым страхом пота многих десятков человек. Снаружи, за тентом, Вика узнала голос командира их роты, но опять не разобрала ни слова из сказанного. Почему-то тент был как граница, отсекая маленький мир внутри кузова «ЗиЛа» от всего, что было снаружи. Так маленькие дети прячутся под одеяло. Крепче ухватившись за ствол «калашникова», можно было попытаться справиться с тем, что съедало ее бедную голову изнутри, но не получалось. Хотелось плакать, хотелось вскочить, раскидать в разные стороны каску, бесполезный бронежилет, лопатку, подсумок, оружие, вещмешок, дурацкую коробку с жирными консервными банками, заорать что-то… И вырваться наружу из этого места. Туда, где не будет пахнущего железом, смазкой и страхом воздуха. Где будет мир.

— Поехали!

Их дернуло назад, потом вперед, и Вика даже с каким-то облегчением осознала, что все-таки не успела сорваться. Теперь можно было концентрироваться на движении машины, на том, как ее мотает влево и вправо, то наваливая на обоих соседей по очереди, то давая им навалиться на нее саму. Крикнувшего «поехали» обозвали «Гагарин хренов», сказавшего это обругали уже в три голоса и так далее. Некоторое время всем было чем заняться, и даже крики командира отделения, все его «прекратить немедленно» и прочее, ни на кого не влияли. Но ехали они долго, все успели устать, и ругань сначала потеряла накал, а затем интерес. Все замолчали почти одновременно и только вполголоса, почти машинально, поминали разные анатомические детали женского и мужского организмов, когда их громадный «ЗиЛ-131» подбрасывало на ухабах. Скорость все машины держали приличную.