Саван для соловья - Филлис Джеймс

— Почему-то считается, что рядом с умирающим мальчиком должна находиться его мать. Но это так ужасно — сидеть рядом и слушать его жуткое дыхание, сначала еле слышное, потом страшно громкое. Разумеется, ои лежал в отдельной палате. Отсюда и счет. У него не было медицинской страховки. Должно быть, другим больным в отделении было слышно, как он дышит.

— Дыхание Чейна-Стока, — сказал Мастерсон. — Оно появляется перед самой смертью.

— Они должны были с этим что-то сделать. Меня это безумно расстраивало. Эта сиделка, что все время находилась рядом, должна была что-то предпринять. Ну хоть что-то. Думаю, она выполняла свои обязанности, но на меня ей было наплевать. В конце концов, живым тоже необходимо хоть какое-то внимание. Чем она еще могла помочь Мартину?

— Это была сестра Пирс. Та, что умерла.

— Да, я помню, вы говорили мне. Значит, она тоже умерла. Я только и слышу, что о смерти. Она словно преследует меня. Как вы назвали такое дыхание?

— Чейна-Стока. Оно является признаком того, что человек вот-вот умрет.

— Им следовало что-то предпринять. И она тоже так дышала перед смертью?

— Нет, она кричала. Ей влили в пищевод дезинфицирующий раствор, который выжег ей все внутренности.

— Не желаю ничего об этом слышать! Не хочу больше этого слушать! Поговорите со мной о танцах. Ведь вы придете в следующую субботу, да?

И она завела ту же пластинку. Ему это надоело; он почувствовал усталость и, наконец, даже страх. Ощущение триумфа от того, что он добился желаемого, угасло; теперь остались лишь раздражение и неприязнь. Слушая ее болтовню, ои прокручивал в своем воображении сцеиу жестокого убийства. Несложно представить, как случаются подобные вещи. Подходящая кочерга. И это глупое лицо превращается в кровавое месиво. Удар за ударом. И еще. Дробятся кости. Потом хлещет кровь. Настоящий оргазм ненависти. Представляя себе все это, сержант обнаружил, что начал тяжело дышать. Ласково взяв женщину за руку, он сказал:

— Да. Я снова приду. Да. Да.

Сейчас рука была сухой и горячей. Наверное, ее лихорадило. Накрашенные ногти были неаккуратно подстрижены. На тыльной стороне руки вздулись синеватые вены. Мастерсон осторожно провел пальцем по бурому старческому пятну на коже.

Вскоре после двенадцати речь миссис Деттинджер стала неразборчивой, голова упала на грудь, и Мастерсон увидел, что она заснула. Подождав немного, он высвободил руку и на цыпочках вышел из комнаты. На переодевание ушло всего пара минут. Затем он, так же на цыпочках, прошел в ванную комнату и вымыл лицо и руки, касавшиеся ее. Потом еще и еще раз. Наконец, тихо, словно боясь разбудить ее, он закрыл за собой дверь, покинул квартиру и вышел в ночь.

5

Пятнадцать минут спустя машина Мастерсона проследовала мимо квартиры, в которой мисс Бил и мисс Бэрроуз, одетые обе в уютные домашние халаты, попивали какао перед догорающим камином. Рокот его машины прозвучал для них как одно короткое крещендо в редком гуле ночного движения, нарушив их беседу вялыми размышлениями о том, кому это не спится в столь поздний час.

Определенно, для них было довольно необычным не спать в такое время ночи, по завтра — воскресенье, и они могли позволить себе поболтать подольше, успокаивая себя мыслью, что утром можно будет подольше поспать.

Они обсуждали вчерашний визит к ним старшего инспектора Делглиша. Все прошло как нельзя лучше, решили обе. Кажется, ему очень понравился их чай. Он сидел вот здесь, глубоко утонув в их самом удобном кресле, и все трое беседовали, как если бы он был давно знакомым и безобидным местным викарием, заглянувшим к ним на огонек.

Старший инспектор обратился к мисс Бил:

— Мне бы хотелось взглянуть на смерть сестры Пирс вашими глазами. Расскажите мне все об этом. Расскажите все, что вы видели и слышали с того момента, как проехали через ворота больницы.

И мисс Бил, испытывая некоторую застенчивость и одновременно удовольствие от того, что на целых полчаса стала главным объектом внимания, рассказала обо всем, что знала, то и дело ободряемая Делглишем за то, что оказалась такой внимательной и теперь могла описывать все так подробно и ясно. Да, он умел слушать, решили они. Разумеется, это часть его работы. К тому же оп умен и обладает способностью заставить людей разговориться. Даже Энджела, которая большую часть времени просидела в напряженном молчании, не смогла бы объяснить, что потянуло ее за язык рассказать о своей неожиданной встрече с сестрой Рольф в библиотеке Вестминстера. Его глаза прямо-таки зажглись интересом, но, когда она назвала дату, тут же разочарованно потухли. И подруги пришли к заключению, что они не могли ошибиться. Он действительно был разочарован. Сестру Рольф видели в библиотеке не в тот день.

6

Уже в двенадцатом часу ночи Делглиш запер па ключ ящик своего письменного стола, закрыл дверь кабинета и покинул Найтингейл-Хаус через боковой выход, чтобы пешком вернуться в «Фалкоперс армс». На повороте дорожки, там, где она сужалась, перед тем как скрыться среди черных теней леса, он оглянулся на нескладную громаду здания, огромного и зловещего, с четырьмя чернеющими на фоне ночного неба башенками. Дом уже почти полностью погрузился во тьму, светилось лишь одно окно, и Делглишу потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, чье оно. Итак, Мэри Тейлор у себя в спальне, по еще не легла. Свечение было очень слабым, наверное, от прикроватной лампы; пока он смотрел па пего, оно погасло.

Он направился в сторону Винчестерских ворот. Деревья здесь подступали вплотную к дорожке. Их черные ветви смыкались над головой, загораживая свет ближайших фонарей. На протяжении примерно пятидесяти ярдов ему пришлось шагать в кромешной темноте, быстро и бесшумно ступая по ковру из опавших листьев. Он находился в такой стадии физической усталости, когда тело и мозг кажутся существующими отдельно друг от друга: тело, привязанное к реальности, как-то полубессознательно существует в знакомом физическом мире, пока освобожденный разум витает на каких-то неведомых орбитах, где вымысел и факты выглядят одинаково двусмысленными. Делглиш сам удивлялся, до какой степени он устал. Работа была не более напряженной, чем любая другая. Он привык работать помногу, а когда занимался расследованием, то шестнадцатичасовой рабочий день становился для него нормой. И эта крайняя усталость не могла быть следствием расстройства планов или же неудачи. Завтра утром наступит переломный момент в расследовании. Немного позже должен вернуться Мастерсон с очередной частью головоломки, и вся картина в целом будет завершена. Самое позднее через два дня он покинет Найтингейл-Хаус. Осталось провести всего каких-то пару дней в этой белой с золотом комнате в юго-западной башне.

Двигаясь словно робот, Делглиш услышал неожиданно возникший за его спиной приглушенный звук чьих-то шагов. Инстинктивно он обернулся, чтобы встретить противника лицом к лицу, и тут какой-то блестящий предмет обрушился на него, скользнув по виску к плечу. Боли не было, только треск, словно раскололся па мелкие части его череп; моментально онемела левая рука, а через мгновение, показавшееся ему вечностью, хлынула из раны кровь — теплая, почти успокаивавшая. Издав хриплый звук, Делглиш упал ничком. Однако не потерял сознания. Ослепленный кровью, он старался преодолеть головокружение, принялся ощупывать руками землю, чтобы попытаться встать и сразиться с врагом. Но его ноги беспомощно скребли влажную землю, а руки совсем обессилели. Глаза ничего не видели из-за заливавшей их крови. Нос и рот заполнил удушающий запах сырого перегноя, приторный и резкий, как запах хлороформа. Так он и лежал, беспомощно распластавшись на земле, испытывая боль от малейшего движения и в бессильной ярости ожидая последнего, решающего удара.

Однако его не последовало. И, даже не пытаясь сопротивляться, он потерял сознание. Через несколько секунд легкое потряхивание за плечо вернуло его к реальности. Кто-то склонился над ним. Он услышал женский голос:

— Это я. Чё случилось? Кто-то вас стукнул?

Это была Морэг Смит. Делглиш силился ответить ей, желая предупредить об опасности, сказать, чтобы поскорее уходила. Даже двоим им не справиться с хладнокровным убийцей. Но он не смог выдавить из себя ни слова. Вдруг он услышал, как где-то совсем рядом стонет человек, и с горькой иронией догадался, что этот человек он сам. Он почувствовал, как женские руки ощупывают его голову. Потом она вскрикнула, как испуганный ребенок:

— Ой! Да вы весь в крови!

И снова Делглиш попытался что-то сказать. Морэг наклонилась к нему еще ближе. Он различал темные пряди ее волос и белое лицо. Он сделал попытку подняться, и на этот раз ему удалось встать на колени.

— Вы видели его?

— Почти нет… он заслышал, как я иду. Бросился прямиком к Найтиигейл-Хаус. Господи помилуй! С вас кровит, как с порося! Хватайтесь за меня.