Серебряный свет светил. Кн.1 - Камила Эдель

Ореада смотрела вслед оберона и испытывала глубокое уважение по отношению к нему. Он предстал перед ее глазами благородным молодым человеком хорошего происхождения, ценящий людей, окружающих его. Она восхищалась его отношением к ней, земной девушке неизвестного происхождения и социального статуса. Пока она восхищалась молодым человеком, недавно оставившим ее наедине с самой, рядом с ней появился человек в маске и подсел рядом с ней.

— Почему Вы не присоединяетесь к людям? — холодным тоном спросил Ток.

— Я не видела, чтобы и Вы прыгали вместе с этими людьми, — с улыбкой посмотрела она на него.

— Примете ли Вы, Ореада, мое предложение прогуляться чуть подальше от шума?

Изогнутые в улыбке губы выпрямились, глаза изучающе вглядывались на человека рядом — настал ожидаемый ею момент на протяжении долгого, как ей казалось, времени. Теперь она узнает, чего он хочет от нее, и проверит истинность своих предположений. Ток встал и учтиво протянул руку в черной перчатке приглашая присоединиться к нему. Она поднялась с места, пальто скатилось с ее плеч, оставив ее только в свитере. Ток все еще был в своем синем плаще, скрывающем все его тело, и шапке треуголке.

— Только давайте ножик оставим здесь, Ореада, — он опустил свою протянутую руку.

— Я бы хотела придержать ножик при себе … для защиты, — с презрением ответила она.

— Со мной он Вам не понадобится. Вы под моей защитой, можете быть уверены, я достаточно силен, чтобы обеспечить Вашу безопасность, — его слова не убедили ее выполнить озвученную просьбу. — Просто я бы не хотел оказаться на месте вчерашнего мага. Мне Вам помочь избавиться от вашего оружия, — с легким вздохом произнес он словно устал от бесполезного спора.

Ореада вздрогнула, но все же подняла свитер и положила ножик, припрятанный у себя на талии, на стол. Ток непринужденным движением руки пригласил ее следовать по вымощенной камнем дорожке загородного парка со значительной территорией, в котором и решили остановиться на празднование его соратники. Покидая ножик на столе, ее взор все еще был устремлен к холодному оружию, и она закусила губу, поняв, что внутри зарождается страх. Она чувствовала опасность, и сама же согласилась «прогуляться» с этой угрозой для нее. Однако у нее не было выбора, было поздно что-либо предпринимать. Единственное, что могло спасти ее от него был побег, а побег нужно было совершить еще вчера.

Длинная и одинокая дорожка уводила их подальше от толпы и шума веселья. Их окружали высокие ореховые деревья, дуб, липа, ясень и стройные березы с слегка колеблющимися ветвями от ветерка на вершине. Над дорожкой изливали свет гирлянды из желтых и белых лампочек, образовавшие загадочные переплетения своими шнурами, едва отличаемыми от темноты округи. Вскоре пустующая аллея освободилась от пут праздничных украшений. Двоих молча шагающих рядом друг с другом молодых людей сопровождали фонари, не позволяющие потеряться во мгле ночной тьмы. Дорожка повела их к каналу, проведенной на территорию парка от реки Яхнасай. Вода текла спокойно и бесшумно, словно дремала в ночной час и изредка хлюпала, ударяясь о камни.

Несмотря на умиротворение окружающей природной красоты, сердце Ореады билось учащенно, а тело охватила дрожь. Но она не могла понять от чего эта дрожь — от касания холодного воздуха, или же от страха, разыгрывающегося в ней. Глупо же она поступила, оставив свое пальто на скамье, теперь еще и мерзнуть приходилось. Ток непринужденно шагал, разглядывая округу безразличными глазами, терпеливо ожидая реакцию девушки рядом с ним, томящуюся в ожидании.

— У Вас прекрасное имя, Ореада, — неожиданно для нее заговорил он. — Осведомлены ли Вы о значении Вашего имени и почему Вас так назвали?

— Так меня назвал мой отец по наименованию далекой звезды, одинокой, поскольку не вошла ни в одно созвездие, и в то же время особенной. Он рассказывал мне легенду о порождении этой звезды в объятии молодой луны. Однако, наблюдение такого прекрасного явления невозможно, что и делает историю ее зарождения легендой. Мне кажется, мои родители хотели, чтобы я бала особенной, не такой как все. Ведь на небе так много звезд, и ни одна из них не сочетается с серпом луны, кроме этой.

— Ваши родители были правы, Вы действительно особенны. Вы очень редкое волшебное существо.

— Иногда мне кажется, что эта звезда оказалась аутсайдером. Ее созвездие непостоянно — она не принадлежит ни к клану звезд, ни к луне.

— Ваше имя и избрание такого имени для Вас наводит меня на мысль, что Ваши родители знали про этот мир.

Они остановились на мосте над каналом. Ореада побледнела, увидев краем глаза силуэт человека, который все это время следовал за ними и в котором она узнала Хоттабыча. Он намеренно держался поодаль от них, но не упускал их из виду. Она почувствовала слабость, ей надо было на что-то опереться. Ее руки впились покрепче на холодные перила моста, по всему телу прошлась дрожь, и показалось будто стало недостаточно кислорода. Она начла вдыхать воздух почаще, чтобы утолить свою жажду, ее брови сошлись на переносице, из-за недовольства собой за проявленную слабость.

— Я слышал, Вы хотели знать о моих планах на счет Вас, — Ток подошел ближе и прислонился к перилам спиной, сложив руки на груди и устремив свой взор на небо. — Вам ловко удалось убедить девушек в своей наивности, хотя я вижу, что сомнения Вас не покидали ни на секунду.

Ореада вздрогнула, услышав слова Тока — он узнал о ее тайной беседе. Что же он хотел этим сказать?

— Вы все знаете, — проговорила она с легкой усмешкой.

— Да. Но я Вас не могу упрекать за Ваши подозрения и попытки защитить себя от меня, — он немного склонил голову в ее сторону, наблюдая за ее реакцией. — И кстати, ни Шарлотта, ни Дафна не раскрыли сути Вашей беседы мне. Я бы не хотел, чтобы Вы потеряли доверие к людям.

— Я ведь имею право бороться за свою жизнь, Вы на меня злитесь из-за моих подозрений? — ее дрожь прошла, в ней развивались другие чувства, желание защитить себя. Она чувствовала, что ее кровь начинает кипеть и она словно готовится бороться за себя. В тоже самое время, она удивлялась своему рвению не позволить клейменному перед ней упрекнуть ее в ее поступках. Обычно она позволяла людям ее осуждать и молчала, пытаясь избежать лишних упреков.

— Полное право. Нет, я не в гневе, это вполне нормально с учётом вполне оправданного клейма на моем лице. Ведь оно для того и служит, — его глаза блеснули в свете луны, а в губах появилась настораживающая