Сталин. Жизнь и смерть - Эдвард Радзинский

Но сразу после возвращения в Горки вновь настали ужасные дни: выздоровление прекратилось, и Ленин начал умирать.

Будто что-то случилось во время этой поездки…

Кремлевская тайна

Крупская: «В один прекрасный день он сам отправился в гараж, сел в машину и настоял ехать в Москву… Там он обошел все комнаты, зашел к себе в кабинет, заглянул в Совнарком. Разобрал свои тетради, отобрал три тома Гегеля… потом захотел поехать по городу. На другой день стал торопить обратно в Горки. Больше о Москве разговора не было».

Но в автомобиле с Лениным была не только верная жена. Крупская не упоминает, что вместе с ними ехала Мария Ульянова. И это не простая забывчивость.

Все тот же Валентинов опубликовал переданный ему рассказ Марии Ильиничны: «Всю дорогу из Горок Ленин подгонял шофера, чего прежде никогда не делал… Выйдя из своего кабинета в Совнаркоме, Ленин потом прошел в свою квартиру, долго искал там какую-то вещь и не нашел. Ленин пришел от этого в сильнейшее раздражение, у него начались конвульсии». По приезде Ульянова рассказала об этом доктору, его вызвала Крупская: «В.И. болен и может в несколько искаженном виде представлять явления. Я не хочу, чтобы разнесся слух, будто какие-то письма и документы у него украдены. Такой слух может принести только большие неприятности. Я прошу вас забыть все, что говорила Мария Ильинична…

Об этом она вас тоже просит».

Но что же было в ленинском кабинете? Что искал Ленин?

Ленинское «Письмо к съезду» оставляет странное впечатление какой-то явной недоговоренности.

К примеру, он пишет о необъятной власти, оказавшейся у Сталина, выражает опасения, что тот не всегда сумеет «достаточно осторожно ею пользоваться». И что же – снять с поста? Нет, Ленин этого не предлагает. Более того, будто для доказательства, что Сталина некем заменить, он дает нелестные характеристики остальным партийным вождям… Значит, не снимать? Но что делать? Оказывается, надо лишь «увеличить число членов ЦК за счет рабочих». Выходит, рабочие и должны обуздать властолюбие Сталина и партийных боссов? Неужели Ленин мог быть так наивен?

Впрочем, после сталинской грубости с Крупской Ленин дописывает новый абзац, где уже требует «перемещения Сталина с поста Генсека». И все? Никакой рекомендации – кем заменить? Никакого имени? Но это же означает хаос! Не может Вождь оставлять партию без точных указаний! Они должны были быть! Но где они? Почему их нет?!

И еще: не мог же Ленин в этом своем последнем письме, уделив внимание национальному вопросу, не написать подробно об экономике? В результате пришлось выискивать его идеи на эту тему в последних статьях, которые будут торопливо объявлены Крупской его истинным завещанием, что, кстати, совершенно неправомерно, ибо согласно традициям партии все, что годится для печати, как правило, является лишь тактикой, то есть обманом. Истинные цели – стратегия – обычно скрыты, они известны лишь посвященным. Они – в сверхсекретных инструкциях, распоряжениях.

Опытный политик, Ленин не мог не понимать также, что его письмо в подобном виде может попросту не дойти до партии. Уничижительные характеристики, которые он щедро роздал всем наследникам, объединят их в желании скрыть его. Что, кстати, и случилось. И когда американский коммунист Истмен рассказал о «Письме к съезду», Троцкий тотчас объявил: никакого письма не существует.

И еще странность: лучше всех в этом письме выглядит… Сталин! Он единственный, кого Ленин обвиняет лишь в грубости, нетерпимости. Но грубость никогда не считалась недостатком в пролетарской партии, а приписка Ленина о перемещении Сталина могла быть расценена всего лишь как эмоциональный всплеск – результат конфликта с Крупской. Неужели блестящий журналист Ленин, жаждущий снять Сталина, всего этого не понимал? Понимал, не мог не понимать. Тогда что же?

Скорее всего, дошедший до нас текст – лишь часть письма… Опытный конспиратор, Ленин специально оставил этот вариант в секретариате, догадываясь о ненадежности сотрудников. Это был текст для Сталина.

Существовал, видимо, иной, более полный текст.

Ленин мог хранить его в потайном месте – в своем кабинете в Кремле. В этом тексте, возможно, и были предложения съезду, такие, как, например, популярная идея о замене Генсека тройкой секретарей – Троцкий, Зиновьев и Сталин. Подобное предложение начисто уничтожало влияние Сталина.

Возможно, именно об этом полном тексте рассказывал художник Анненков. После смерти Вождя он работал в Институте Ленина. (Кстати, он там видел банку с ленинским мозгом и был поражен: одно полушарие было здоровым и полновесным, другое – сморщенное, не больше грецкого ореха.) Там он и прочел черновики последних записей Ленина, совершенно его изумившие. Это были рекомендации, как обмануть «глухонемых» – так Ленин называл европейских капиталистов. Анненков передает текст своими словами: «В погоне за прибылью капиталисты всего мира захотят завоевать советский рынок, ослепленные жаждой наживы, они будут готовы закрыть глаза на нашу действительность, превратиться в глухонемых. Таким путем мы получим от них продукты и деньги, чтобы создать армию, их капиталы доведут ее до совершенства для будущей победоносной атаки против наших же кредиторов. Заставим глухонемых трудиться для их собственного уничтожения, но для этого надо сначала окончательно превратить их в глухонемых». И там же набросан план: нэп, фиктивное отделение правительства от партии, восстановление отношений со всеми странами – «сделать все, чтобы глухонемые поверили» – и прочее, и прочее…

Этот полный текст «Письма к съезду» Ленин, видимо, и приехал проверить в Кремль.

Но и Генсек был опытным конспиратором. Он уже «проверил» кабинет Вождя… Из-за этого, судя по всему, и случились конвульсии у несчастного Ленина. Вот последние строки предсмертной записки Марии Ульяновой: «В.И. ценил Сталина как практика, но считал необходимым, чтобы было какое-то сдерживающее начало некоторым его замашкам и особенностям, в силу которых он считал, что Сталин должен быть убран с поста Генсека. Об этом он определенно сказал в своем политическом завещании, которое так и не дошло до партии, но об этом в другой раз…»

Но «другого раза» не было – Мария вскоре умерла. Или… все же был? И был ею записан рассказ об исчезнувшем завещании? Не заплатила ли жизнью Мария Ульянова за этот «другой раз»?

Глава 11 Конец вождей Октября

Троцкий нападает

Троцкий понял ужас наследства, оставляемого умирающим Вождем. Секретная резолюция о недопустимости фракций дает его врагам возможность всегда заткнуть ему глотку при помощи простого большинства. А оно обеспечено – Генсек уже организовал его. И Троцкий пишет письмо в ЦК. Вчерашний поборник самых жестоких методов требует партийной демократии. Одновременно в ЦК направляется «Письмо сорока шести» от известных членов партии, повторяющее письмо Троцкого. Уши Льва явно торчат.