Афганский гладиатор - Александр Тамоников

– Нашлась бы, если искать. А я не хотел искать. И познакомились мы с Таней совершенно случайно. А когда проводил ее до дома, понял, что встретил ту, с которой буду счастлив. И какая разница, откуда она, из Ашхабада, Кара-Тепе или с соседней улицы? Я люблю ее, она любит меня.

– А ребенок?

– Что ребенок? Хорошенькая девочка, Оля, в детский садик ходит, там же, кстати, и Татьяна работает.

– Девочка же будет знать, что ты ей не родной. А появится у вас совместный ребенок, будет ли Оле хорошо в семье? Потом наверняка ее отец будет искать встречи с ней, на что имеет полное право. Сложится ли в этих условиях у тебя счастливая жизнь? Помнится, ты и от Алевтины без ума был! А что в итоге?

Александр поднялся, прошелся по кухне, вновь закурил:

– Ты, конечно, может критиковать меня, осуждать, отговаривать, но... я решение принял, а своих решений не меняю ни при каких обстоятельствах. Да, мне казалось, что я любил Аллу, возможно, даже и любил, и ты перед свадьбой говорила, что у нас ничего не получится. Я не послушался. В результате получил то, что получил. И все равно решение принимал я. Оно было неверным, и я сполна заплатил за свою ошибку. Возможно ли разочарование в Татьяне? Уверен, нет! Она другая, мама, не Алла. Она... Ну, я не могу словами описать тебе ее. Вот приедем вместе в отпуск, сама оценишь выбор сына.

Антонина Сергеевна подошла к сыну, обняла:

– Ну, ладно, ладно, успокойся. И потише, а то соседей разбудишь. Разве я против того, чтобы мой сын был счастлив? Какая мать против этого? Никакая. Вот и я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Сейчас ты ослеплен любовью, и это заметно. И это прекрасно, Саша. Любовь возвышает человека. Полюбил, живи с любимой. А что будет дальше, посмотрим. Не хотелось бы, конечно, чтоб снова оказался обманут, но, может, все сложится, и ты привезешь ко мне свою семью таким же счастливым, как сейчас. Я буду только рада.

Александр поцеловал мать:

– Ты у меня самая лучшая, самая мудрая.

– Перестань. Я обычная мать. А вот насчет развода, успеешь ли ты оформить его за отведенный срок?

– Должен успеть. Если Алевтина вдруг не решит поиздеваться и не станет ставить палки в колеса.

Антонина Сергеевна вздохнула:

– Наверное, я поступаю неверно, вмешиваясь в ваши с Аллой отношения, но, с другой стороны, где они, эти отношения? Поэтому помогу тебе.

Александр удивился:

– Поможешь? Чем?

– У моей знакомой дочь в районном суде работает. И не кем-нибудь, а народным судьей. Если по закону, то она, думаю, разведет вас и без согласия Аллы. Или по крайней мере рассмотрит твое заявление вне очереди, учитывая ограниченность твоего отпуска.

– Да? Ну, спасибо!

– Ладно, с личной жизнью худо-бедно разобрались. Теперь мне понятно, как ты живешь в отдаленном военном городке. И с кем живешь, о чем до этого молчал. Теперь ты мне о службе своей расскажи. Чем занимаешься, как ладишь с начальством, характер-то у тебя упрямый, своевольный, есть ли перспективы перебраться поближе к центру? Не грозит ли отправка в проклятый Афганистан? У нас на городском кладбище уже целый участок одинаковых черных мраморных обелисков. Участок тех, кого привозят из Афганистана. Идешь мимо, и сердце от боли сжимается. Молодежь под мрамором лежит. Ребята от 18 до 30 лет. Солдаты, офицеры. И участок этот растет!

Александр усадил мать на стул, сам устроился напротив.

– Давай помянем этих ребят!

Выпил третью рюмку и отставил бутылку:

– Все! Хватит!

Антонина Сергеевна удивленно взглянула на сына:

– Ты не переболел какой восточной болезнью?

– Нет, а что?

– То, что раньше бутылку за один заход выпивал, поэтому всегда держала в шкафу еще одну, а тут вроде как больше не хочешь пить. Это сказывается влияние Татьяны?

– Не знаю, что сказывается, по после знакомства с ней спиртное не то чтобы перестало существовать для меня, но уже потребности в нем я не испытываю.

– Уже лучше. Так ты ничего не сказал мне о своей службе.

– По службе все нормально, мама. Буквально на днях получил повышение, мне присвоено очередное воинское звание, так что теперь твой сын – капитан. Служба у нас в рембате мирная, Афганистан далеко. Живу все в той же квартире. С начальством не конфликтую, иначе звание не получил бы. В общем, обычная армейская бытовуха. Светит ли перевод ближе к дому? Не знаю. Это как командование решит. Но мне и в Кара-Тепе неплохо. Привык уже. Служить везде можно, даже в таком месте, как наш поселок.

Антонина Сергеевна улыбнулась:

– Еще бы, раз там даже невесты есть. Но все, все! Еще поговорим, время позднее, если надумал начать дела с утра делать, ложись спать. Идем, я постелю тебе в твоей комнате.

В шесть утра Александр был уже на ногах.

За окном по-прежнему лил дождь. Тимохин прошел в ванную. Увидел мать на кухне:

– А ты чего так рано встала?

– Да я и не спала почти. Не смогла уснуть.

– Надо было предупредить тебя о приезде.

– Не в этом дело! О тебе думала. Пыталась представить лицо той, что пленила сердце моего сына.

Тимохин хлопнул себя по лбу:

– Вот балбес, совсем забыл. У меня же с собой фотография Танюши и Оли, но сразу предупреждаю, в оригинале они смотрятся лучше!

– Давай фотографию, разберусь.

Александр достал из сумки фото. Передал его матери. Антонина Сергеевна довольно долго рассматривала изображение на фотографии. Затем сказала:

– А Татьяна ничего! Красивая. А вот глаза печальные даже перед объективом. Видимо, досталось в жизни девочке. Одной дочь воспитывать. А где ее бывший муж?

Тимохин ответил кратко:

– Его нет!

– Ну, нет так нет!

Она продолжала смотреть на фотографию:

– Знаешь, Саша, а она мне нравится. Есть в ее облике что-то такое, притягивающее, располагающее. Косметика отсутствует, одета простенько, но со вкусом. За собой следит, это заметно, но явно не для кого-то. Для себя. Видимо, в крови у нее это. Дома, наверное, чистота аптекарская?

– Ну, не аптекарская, но чисто, а главное, уютно. Не то что у нас в Венгрии с Алевтиной было. И квартира хорошая, современная, и мебель дорогая, а все как в общаге. У Тани же ничего дорогого нет, да и откуда этому дорогому взяться, но до того хорошо, что чувствуешь, домой пришел.

– Если это говорит мой сын, то Татьяна, действительно, умеет следить и за собой, и за дочерью, и за жилищем. Хозяйственная. Да, неплохая девочка. Глаза печальные, но добрые, такие, как правило, не лгут.

– О чем ты говоришь, мама? Татьяна необыкновенная женщина.

– Ну и хорошо, держи фотографию. И девочка ничего, симпатичная, видно, послушная.

– Послушная!

– К тебе как относится?

– Привыкает.

– Смотри, дети – это лакмусовая бумажка отношений взрослых. Они сразу определяют, что к чему и кто есть кто.

– Да нет, говорю, все нормально. Но скоро ты сама убедишься в этом. Отпуск буду просить на начало года, а то ни Таня, ни Оля снега настоящего в своей жизни не видели. А в Туркмении какой снег? Так, выпадет не пойми что да растает, покрыв улицы грязной кашей. А им наш лес в январе показать. С сугробами, с заснеженными елями!

– Приедешь покажешь. Клади фото на место и давай завтракать. Потом подруге позвоню, узнаю, как работает дочь. Ну а уж к ней пойдешь сам.

– Без проблем!

Александр вернул фотографию на место, позавтракал.

Антонина Сергеевна только подошла к телефону, как тот затрещал прерывистом сигналом вызова.

Она взглянула на сына:

– Междугородный звонок! Сестра, что ли?

Подняла трубку:

– Алло! Здравствуйте! ... Кара-Тепе? Давайте.

Протянула трубку сыну:

– Кара-Тепе! Со службы?

– Сейчас узнаем! Алло! Алло! Таня? ... Здравствуй, дорогая!

Тимохин повернулся к матери, прошептал:

– Татьяна!

Антонина Сергеевна кивнула:

– Да поняла уже! Воркуйте голубки!

– Таня? Как ты? Нормально? .... Отстала? Ну и хорошо, так и должно быть, Берды слово держит! Как Оля? Привет? Спасибо! Ей тоже. Ну, это обязательно! Что? ... Куклу? Сделаем! ... Хорошо! У меня тоже все по плану. У нас сейчас 7 часов. ... Ничего, ничего, мы с мамой давно на ногах! Почему так рано? Так дела делать надо! Что? ... Все хорошо! Не волнуйся и не переживай, она у меня добрая, как ты! Хорошо... да, конечно, звони. Можно в это время, можно... хотя вечером для тебя будет поздно. Что? От тети Лизы, а у них разве есть телефон? ... Конечно, звони. Я оплачу все расходы. Да! Да, люблю и скучаю! ... Тань?! Сказал же, все будет в порядке! И с мамой все нормально. Ну чего ты еще из-за этого так переживаешь? Да... хорошо. До свидания. Целую!

Александр положил трубку:

– Переживает Татьяна. Боится, не признаешь ее! Все расспрашивала, как ты отнеслась к знакомству с ней, к тому, что у нее ребенок, что она живет одна, даже то, что не из богатой семьи. Ну, а ответы мои ты слышала!

Антонина Сергеевна проговорила: