По прозвищу Малюта - Александр Айзенберг

к стене прохода. Мои бойцы, видя, что я хочу сделать, уже прижались к стенкам коридора и присели. Спустя пару секунд внутри грохнуло, дверь от взрывной волны распахнуло, и я ворвавшись в комнату, дал очередь по едва видимой в наступившей темноте фигуре, ведь керосиновую лампу сбросило со стола, а горевший фитиль затушило. Одновременно с этим я сместился в сторону, а один из бойцов кинул осветительную шашку, их небольшой партией делали по моему чертежу для нас. Она хорошо осветила комнату, перевёрнутый стол и четыре лежащие фигуры на досчатом полу, которые неподвижно лежали на нём и еще одно тело у нар, которое я прошил очередью, и тут раздался крик, — Не стреляйте панове, сдаюсь! Ещё одна фигура была в углу комнаты у нар. Повернув в его сторону автомат, а кроме меня и ещё пара бойцов взяла его на прицел, а остальные контролировали комнату, крикнул ему: — Выходи, руки на виду, чуть что стреляем! К нам поднялся и пошел молодой парень в польской военной форме. Развернув его лицом к стенке, один из моих бойцов быстро его обшмонал, и ни чего не найдя, связал руки за спиной заранее приготовленной на подобный случай верёвкой. Больше тут ни кого не было, в противоположном конце комнаты была ещё одна дверь. Пара бойцов подбежав к ней и встав по бокам, резко открыла её и забросила внутрь гранату РГД-33 без оборонительной рубашки. Рвануло, и оба ринулись в проход, но там ни кого не оказалось. Через пять метров из коридора был небольшой отнорок в маленькое помещение, где стояло ведро с крышкой и присутствовал запах сортира. Дальше коридор упирался в поворот и запасной выход наверх.

Подняв с пола керосиновую лампу, я зажёг фитиль. Стеклянная колба разбилась при падении, а может от взрывной волны, но хоть немного света лампа давала. В её неверном и колышущимся свете, я огляделся. Пятеро, судя по форме поляков, были мертвы, кроме сдавшегося, также в польской форме, больше ни кого тут не было. Быстрый допрос даже без спец средств, а именно ножа и плоскогубцев с иголками, а что ещё в это время может быть, а на войне, как на войне, все средства хороши, показал, что других бандитов тут нет. В этой группе было ещё семеро человек, но несколько дней назад они неудачно напали на небольшую колонну наших войск. Думали там одни тыловики, а в паре крытых машин оказались бойцы, которые открыли ответный огонь. Кстати убитый мной поляк оказался раненым. Сдавшийся был Анжеем Сарновским, а приходивший из села молодой паренёк его двоюродный брат Болеслав. После этого я осмотрел схрон, в нём оказался приличный запас продуктов, в основном консервов и немного оружия, польского, но оружия и с запасом патронов, в том числе и несколько противотанковых ружей, а также с десяток ручных пулемётов много не бывает, а запас карман не тянет. Основательно поляки запаслись. Из ответов пленного, я понял, что теперь, кроме его брата Болеслава, про этот схрон ни кто больше не знает. Уничтожать схрон, а также забирать продукты и оружие я не собирался, как говорится, такая корова нужна самому. В преддверии предстоящей войны он нам самим сгодится, я просто подвесил гранаты к люкам, и погнал пленного к селу.

Глава 16

Глава 16

Обратная дорога до села заняла примерно полтора часа времени, сначала правда я приказал связисту, бойцу Захарову, имевшему позывной «Маркони», так как он оказался лучшим из всех моих бойцов по работе с рацией, связаться со штабом дивизии и выслать сюда транспорт вместе с сотрудником НКВД. Обещали ещё до вечера прибыть, а я, не желая ждать, пошел в село. «Воробей», он же Николай Мальков, словно оправдывая свою фамилию, оказался невысоким, но очень шустрым и нахальным, прямо натуральный воробей, чем и заслужил своё прозвище. Так вот, он хорошо разглядел того парнишку, что приходил к схрону, а также видел, где он живёт, его дом оказался на окраине села, не с краю, но через три дома от околицы. Пока шли до села, то я понял, что мне совсем не хочется расстреливать этого поляка, может потому, что он был совсем молодой. Окажи он сопротивление при захвате, или попадись тогда под горячую руку, то не сомневался бы ни на мгновение, а сейчас, после боя, да после того, как он без всякого принуждения рассказал всё, что знал, просто рука не поднималась расстрелять его. Наверное, будь это бандеровец, расстрелял бы его со спокойной совестью, а этого поляка, хотя они тоже ещё те кадры, совершенно не хотелось убивать. Чёрт с ним, пусть живёт, отправлю его к другим полякам в лагерь военнопленных, а вот его двоюродного брата с семьёй вышлю. Со слов Анжея схрон строили перед войной поляки, причём армейцы, местных жителей для строительства не привлекали и они были без понятия об этом схроне, так что навряд ли кто ещё про него знает в этой местности. Надеюсь за оставшийся год его не найдут, а потом он и нам самим очень пригодится, когда начнётся война. Вот с такими мыслями я и шёл до села. Дожидаться машин из дивизии я не стал, нас самих тут полтора десятка рыл, а вооружены и подготовлены бойцы отменно, так что отозвав наблюдателей, мы вошли в село. Встречные селяне только открывали рот в удивлении, когда видели нас, и их можно было понять. Маскировочные накидки мы не снимали, двигались не одной группой, а рассредоточившись, это что бы если что, не срезали всех одной очередью, и с оружием наизготовку. Между нами шел и Анжей Сарновский со связанными за спиной руками. Двигаться в середину села мы не стали, а сразу направились к дому Болеслава. Окружив его, приказал вышедшим хозяевам собираться, а когда прослышав про нас вокруг стали собираться местные жители, громко разъяснил им политику партии, а также, что за помощь бандитам из бывших польских солдат, семья Валенса выселяется в Сибирь. Население села было смешанным, примерно поровну поляков и украинцев, снова послышался тихий ропот, но открыто ни кто возмущаться не рискнул. И опять же настроения среди селян были разные, большинству из них это было безразлично, в основном тем, кто и так пахал от рассвета до заката. Спустя пару часов прибыли машины из дивизии и с ними сотрудник НКВД, который официально оформил выселение семьи Валенса из села. После, погрузив их в грузовик, мы сами залезли в свой, и вся наша небольшая колонна двинулась в обратный путь.