Центр не удержать - Брайан Стэблфорд

И все же мы вскоре достигли дна колодца. Дорожка расширилась и превратилась в площадку. Изогнутая стена выпрямилась, и дальнейший путь лежал перед нами, видимый ясно.

Пространство было покрыто слоем фантастического мусора. Видимо, здесь во время оно разыгралась битва — повсюду громоздились обломки роботов, покрытые густой, маслянистой пылью. Тут и там виднелись скелеты гуманоидов, обглоданные подчистую давно ушедшей отсюда живностью. Не скажу, что кости были именно человеческие, но они определенно принадлежали гуманоидам. Бели это все, что осталось от творцов, то они действительно приходились нам, так сказать, роднее. Нам и тетраксам.

От окончания дорожки тянулся отчетливый след и скрывался в глубине переходов.

— Не знаю, как на твой взгляд, — сказал я Сюзарме, — но, кажется, здесь прошло больше, чем две или три пары ног. Она опустилась на колени и посмотрела на пыль.

— Больше, чем двое, — согласилась она. — Но не обязательно, что они шли вместе. Тульяр и Финн сами могли идти по следу — того, кто отключил энергию.

Возможно. Мы возобновили путь, идя по следу в пыли осторожно, каждый миг ожидая засады. Скафандры Тульяра и Финна были такими же, как у нас, поэтому они могли слышать наш разговор. Если, конечно, нас не разделяла толстая стена. Значит, они были, вынуждены сами хранить молчание. Нас они не увидят, пока незаметны наши фонарики, но они знают, какой дорогой мы идем.

Тут я подумал, каково-то сейчас бедняге Джону — один на один с тетронцем, который вовсе не тетронец? Может быть, он опять переметнется — теперь на нашу сторону? А может быть, нет. Он был неумен, и нельзя было предсказать, как он рассчитывает свою выгоду.

— Клио, — тихо позвал я, — ты с нами?

В ответ — едва слышное жужжание. Слишком много всякой всячины разделяло нас. Скорее всего, выйдя из колодца, мы будем предоставлены самим себе.

Я замер в нерешительности и обернулся к Сюзарме.

Она-то всегда была готова действовать, особенно сейчас, когда мы почти настигли негодяев. Потеря контакта с Клио ее не особенно беспокоила. Ее целью было не дать нам умереть, пока Тульяр-994 и Финн живы. Она поманила нас и поднесла руку к губам, точнее к шлему, призывая к молчанию. Затем жестами она объяснила, что пойдет по следу, я — слева, Нисрин — справа. Держаться в пределах видимости фонариков, но не сходиться, чтобы не попасть на мушку одновременно.

Она отцепила скаридский разрывной бластер с пояса и пристально смотрела на него и на игольник. Затем, сопоставив боевые качества оружия, дернула плечом и протянула мне игольник. Это было самое грозное оружие, и я было собрался отказаться в ее пользу, но вспомнил, как лихо Сюзарма управлялась с бластером. В том, что сам смогу с ним управиться, я сомневался, и очень сильно. Так что я взял игольник, и мы снова пустились в погоню. Разговор при помощи жестов был навряд ли лучше, чем жужжание Клио, но тоже был понятен. Хуже всего было то, что мы разделились, и ни один не смел вымолвить н слова.

Мы крались по коридору между двумя рядами низеньких колонн, увенчанных платформами, на каждой из которых высилось нечто вроде лопнувшего пластикового пузыря. Платформы были небольшие — два метра в длину и метр в ширину, с закругленными углами, пузыри были поменьше, высотой в тридцать сантиметров. Расстояние между ними было настолько забито мусором, что я не сразу обратил внимание на сами платформы. Лишь с некоторым опозданием я понял, что это ироде врачующих камер Девятки. Должно быть, здесь была больница или роддом-инкубатор. Может быть, здесь творцы создавали других гуманоидов, именно в этой лаборатории шло развитие, проращивание семян, а потом таинственные садовники высаживали их в подготовленную ДНК. Или же здесь творцы Асгарда исследовали формы жизни, собранные на разные уровнях. До сих пор неизвестно, считать ли Асгард Ковчегом или детским садом, пусть даже мы были уверены, что он был крепостью.

Но сейчас эта загадка не казалась важной. Требовалось не постичь Асгард, но спасти его.

Мы шли медленнее обычного, короткими перебежками. Я только и делал, что искал взглядом Сюзарму, всматриваясь во мрак впереди. Так мы прошли с полчаса, я было совсем успокоился, когда ситуация изменилась.

Все началось со вспышки яркого света, впереди и вверху меня. Перед глазами у меня словно бомба взорвалась, и я ослеп, понимая, что сейчас меня можно брать голыми руками. Тут выучка Военно-космических сил взяла свое, и я нырнул под одну из платформ. Луч яркого света последовал за мной, и я начал продираться сквозь обломки роботов, пытаясь затеряться среди теней.

Я услышал выстрел разрывного бластера, и один луч света исчез. Потом я понял, что их по крайней мере было три. Выстрелил игольник, выплюнув заряд кусочков металла, в ответ ему грохнул бластер, и воцарилась тишина. Я пытался уловить движение фонариков и прицелиться.

А затем я услышал нечто странное.

— Ах, черт, — голос Сюзармы, — чуть было… Что же ты не…

Она не злилась, только была бесконечно удивлена. Тут голос ее оборвался, тишина сменилась кратким рычанием игольника.

Я понял, что в нее выстрелили.

Почему же она не стреляла первой? Думала, что это я?

Я скорчился под платформой, прячась и лихорадочно размышляя. Клио не слышала нас, Сюзарма ранена или убита, Нисрин даже не был вооружен. Сейчас они все явятся по мою душу. Что же происходит? Я постарался выглянуть поверх пластикового пузыря, надеясь, что глаза уже привыкли к свету. Однако в ярком свете была видна лишь грозная надвигавшаяся тень. Мы, должно быть, ослепили друг друга нашлемными фонариками, хотя они не могли потягаться по силе с прожектором.

Я не видел лица, но этого и не требовалось. Его бы я узнал везде.

Это был Мирлин, спасшийся от пищеварительных соков насекомых и надвигавшийся из мрака, словно разъяренный медведь. Я приподнял игольник, едва удержавшись от выстрела, и слишком поздно вспомнил слова Сюзармы. Озарение не спасло меня.

Это было тело Мирлина, но не его разум. Он выстрелил, попав мне в живот. Выстрел отбросил меня на одну из платформ. Тут я понял, как жестоко ошиблись истоми, да и я тоже, полагая, будто Мирлин не подцепил никакой программы во время того контакта.

То, что вселилось в Тульяра, поселилось и в нем и преспокойно спало, выжидая момент. Это оказалось правильной стратегией — оно победило.

Мы все умирали, а звезда должна была вот-вот взорваться.

И был голос, но не было говорившего. Зрение все еще не восстановилось, не думаю, что и голос слышался. Он был больше похож на мысль вслух в моем мозгу, хотя и не был моей мыслью. "Мы возобновили контакт с оболочкой звезды, шелестел бестелесный голос. — Наши системы пока инертны, обездвижены, большая часть виртуального пространства опустошена, защита все еще не дает послать машины с мыслящими программами в реальное пространство. Но у нас есть глаза здесь благодаря истоми. И есть еще один ход, который может удасться. Мы готовимся". Наконец-то появилась возможность спросить: