Особые поручения - Даниэль Дакар

— Капитан второго ранга Мария Сазонова. Добрый… эээ… что, уже вечер? Тогда — добрый вечер, господа. Будучи тактическим координатором предстоящей операции, я рада, что и помимо меня нашелся кто-то, кто может связно рассказать о тактике, применяемой нашими заклятыми друзьями.

— Капитан первого ранга Андрей Лялин, — бросил руку к виску командир «Чичагова». — Так это вы управляли гражданской яхтой, ушедшей из Пространства Лордан?

— Я. Редкое было веселье, господа, поверьте. На честном слове выкарабкались. Однако — к делу. Вы готовы прокомментировать запись?

— Готовы, — процедил Лялин. — Только… я надеюсь, вы извините нас в случае чего. Разумеется, мы постараемся следить за речью, но…

— Не старайтесь. Вряд ли я услышу что-то новое. А уж шокировать меня словами и вовсе давненько никому не удавалось. Если у вас получится… впрочем, это маловероятно. Приступим.

Следующие несколько часов Мэри запомнила с пятого на десятое. Нет, информация исправно откладывалась в предназначенном для ее накопления уголке мозга, но сам процесс… Запись вперед… назад… остановить… вернуться к предыдущему участку… Да-да, господин капитан первого ранга, я вижу. С радостью, Андрей Максимович, но, согласитесь, не могла же я первой предложить общение без чинов старшему по званию? Так, угу… вы правы. А вот это уже интересно. С чего бы, не понимаю… Что?!

Мэри резко развернулась на каблуках и уставилась на совсем молодого капитана третьего ранга… как же его? Ах да, Егор Грызлов.

— Повторите, Егор, что вы сказали? Худощавый, невысокий, жилистый Грызлов как будто стал выше ростом и заметно прибавил в объеме. На покрасневшем остроносом лице возникло выражение непримиримого упрямства.

— Я сказал, что слышал во время боя чужие голоса. И когда одного такого я послал хорошим флотским загибом, он, по-моему, растерялся, а преследовавший нас корабль притормозил. Да, Андрей Максимович, я псих, это я уже слышал, пусть так. Но я говорю, как было, а было — как говорю.

Скрестив руки на груди, Мэри обошла вокруг застывшего Грызлова, рассматривая его, как диковинку, выставленную в Галактическом зоопарке Свенсона.

— Нееет, сударь, должна вас обрадовать — а может, и разочаровать — вы не псих. Вы — уникум. Голоса, говорите? Еще немного, и психом, причем законченным, стану я. Мужчина? Да еще и не бельтайнец? Невероятно… откуда вы родом?

— С Голубики… — пробормотал растерявшийся кап-три. Остальные молчали, глядя на Мэри во все глаза.

— Черт возьми… до сих пор считалось, что… И вы слышали? Действительно, слышали? С ума можно сойти… Так, перевожу вас в резерв командования, это не обсуждается. О том, что именно вы слышали, поговорим позже. Сейчас я мало на что гожусь. Совсем уже котелок не варит, устала как собака.

Она с силой провела ладонями по лицу, потерла виски и вдруг усмехнулась.

— А вы молодец, Грызлов. И, кстати, я не вижу ничего удивительного в реакции мозга, управляющего кораблем-маткой. Думается мне, его до вас никто и никогда качественно не посылал!

Мэри еще раз прошлась по классу, покачивая головой и что-то бормоча себе под нос. Остановилась. Потянулась, разминая усталые мышцы.

— На сегодня все. Отдыхайте, господа.

Она коротко поклонилась и направилась к выходу. Глядящий ей вслед Грызлов вдруг произнес, отвечая на вопрос, которого, похоже, никто, кроме него, не слышал:

— В любое удобное для вас вре… что?!

Уже подошедшая к дверям Мэри обернулась и подмигнула:

— Небольшая проверка, Егор. Вы не псих и, думаю, никогда им не будете, даже если и захотите!

Собственно, новых корветов было шестнадцать. Бельтайн предоставил в распоряжение Империи двадцать пять действующих экипажей и еще пятнадцать, команды которых составляли отобранные Мэри резервисты. Проверка показала, что профессор Эренбург не ошибся в своих предположениях, и тридцать пилотов пахали как проклятые, учась брать под контроль объект «Доуэль». Этот последний имелся, к сожалению, в единственном экземпляре — тот самый, который Мэри достала с морского дна — и «работал» круглые сутки. Порой ей было искренне жаль несчастное… существо?., но выбора не было.

С экипажами, впрочем, хватало проблем и помимо тренировок. В первый же день одна из прибывших действующих пилотов спросила Мэри, как ей нравится быть «адмиральской подстилкой». Ответ пришлось тщательно дозировать таким образом, чтобы и свою точку зрения до Тары Донован донести, и не вывести ее из строя надолго. Однако помимо этого инцидента, который Мэри, в отличие от Никиты, посчитала скорее забавным, был еще один аспект, тревожащий ее. Одномоментное прибытие на «Титов» почти сотни очень красивых женщин произвело эффект разорвавшейся бомбы, и Мэри скрепя сердце была вынуждена снова проводить вводный инструктаж.

— Господа, — обратилась она к собравшимся в рекреационной зоне русским офицерам. Время было выбрано ею так, чтобы все бельтайнские экипажи были в разгоне. — У меня сложилось впечатление, что некоторые моменты нуждаются в освещении. Причем немедленно, пока не случилось беды. Прошу вас не перебивать меня. Я намерена говорить о действительно очень важных вещах. Сначала — немного истории. Когда я была подростком, меня некоторое время всерьез занимал вопрос, почему судьба моей матери сло жилась так, а не иначе. Потом стало как-то не до того, но… Сравнительно недавно я поняла, в чем заключалась причина, по которой она забыла об осторожности. Есть в русских офицерах что-то, смертельно — именно смертельно — привлекательное для бельтайнок, — горькая усмешка на секунду искривила ее губы. Окружающие молчали.

— Да, мать я поняла, но вот действия отца… До недавнего времени я никак не могла взять в толк, почему он поступил так, как поступил. Он что же, не понимал, чем может закончиться их роман для женщины, которую, как утверждал, он любил? Увы, господа, пару недель назад я сообразила, в чем дело. Империя до сегодняшнего момента никогда не нанимала бельтайнские экипажи. Вы попросту не в курсе того, что знает на Свободных планетах каждая портовая крыса.

Щеки Мэри слегка порозовели, неуверенная улыбка сделала лицо беззащитным, и оно снова отвердело, превращаясь в лик статуи.

— Я в затруднении, господа. Я смущена и растеряна. То, что я скажу сейчас, считается вещью общеизвестной. И уж во всяком случае, никогда не предполагалось, что женщина будет говорить на эту тему с мужчинами. Но я вынуждена. Итак, поговорим о том, что известно всей обитаемой Галактике, но, похоже, неизвестно русским.

Мэри снова осмотрелась. Со всех сторон ее окружали внимательные, сосредоточенные лица.

— На Бельтайне считается, что по-настоящему хорошо могут летать только девушки. Не женщины. Мне надо объяснять присутствующим физиологическую разницу между понятиями? Нет? Благодарю. К сожалению, это не предрассудок, в чем я имела возможность убедиться во время боя при Кортесе и своей последней вылазки в Пространство Лордан. Оставим сейчас в стороне параграф Устава бельтайнских ВКС, предусматривающий позорную отставку для сорвавшейся с нарезки дурочки. Хотя судьба некоей Алтеи Гамильтон, всеми презираемой парии, оказавшейся на тверди без пенсии и погон, зато с ребенком, которого надо было поднимать в одиночку, весьма показательна в этом плане.

Она покосилась влево, поймала сочувственный взгляд Корсакова и едва заметно кивнула.

— Однако до отставки, пусть даже позорной, надо еще дожить. Дожить, не зная, как призвать к порядку пошедший вразнос организм. Женщины действительно летают хуже, во всяком случае — поначалу. Боевые коктейли действуют по-другому. Нарушается координация, снижается скорость реакции. Послать в сражение девочку, только что ставшую женщиной — это все равно, что отправить ягненка на бойню.

Она невесело усмехнулась. Судя по всему, ее слушателей по-настоящему проняло.

— Господа, я прошу вас, я очень вас прошу: ограничьте свои донжуанские поползновения экипажами с первого по пятнадцатый. Не усложняйте мне задачу. Нам всем и так несладко придется в предстоящей операции. Многие бельтайнки погибнут. Так пусть, черт побери, они погибнут не из-за вас!

Поздно ночью, лежа рядом с Никитой, Мэри снова и снова прокручивала в голове то, что сказала сегодня своим русским коллегам. Права ли она была? Кто она вообще такая, чтобы решать за других, что им следует делать, а что нет? Пока речь шла о ее девчонках… но тут-то взрослые люди…

Корсаков пошевелился, переворачиваясь на бок. Видеть его в темноте Мэри не могла, но без тени сомнения была уверена в том, что он смотрит на нее.

— Слушай, а это правда? — негромко спросил Никита.

— Что именно?

— Что ты летаешь хуже, чем раньше?

— Чистая правда, — вздохнула Мэри. — Существенно хуже. Хотя, думается мне, и получше многих. Проблема в том, что чужой уровень не является мерилом для меня.