Греческие древности. Быт, право, государственность - Василий Васильевич Латышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Архонты, председательствовавшие в этом собрании, читали народу списки кандидатов, заявивших о своем желании занимать известную должность, потом спрашивали мнение о каждом из них. Избиратели поднимали вверх руки; глашатаи считали число голосов, и большинство их решало выбор. Употребление происков, обманов и подкупов при соискании должностей строго воспрещалось законами; виновный мог подвергнуться даже смертной казни, как за уголовное преступление, но, несмотря на это, подобные средства были в ходу, особенно в позднейшие времена. Избранных хиротонией или жребием чиновников народ мог за преступления удалить от службы при эпихиротонии, производившейся в первом собрании каждой притании (см. разд. III, гл. 21, § 2); при ней всякий мог приносить жалобу на чиновника, который вследствие этого был отстраняем от должности на время или совсем и предаваем суду.
Собственно судебная власть была предоставлена народному собранию в ограниченных пределах. Именно оно могло судить в случае получения исангелии (εισαγγελια); так назывался донос, сделанный в собрании гражданином по особо важному государственному делу[113], которое не могло терпеть отлагательства и на которое не было законов у архонтов; по словам оратора Гиперида (За Евксен. 22, 23), законом были определены следующие случаи, в которых можно было подавать исангелию: если кто стремился к ниспровержению афинской демократии, составлял с этой целью заговор или преступное сообщество, выдавал врагам какой-либо город, флот или войско, наконец, если оратор, будучи подкуплен, говорил во вред народу. Однако уже во времена Гиперида подавались исангелии по делам, не заслуживавшим особого внимания и предусмотренным законами.
Доносчик мог обращаться сперва к совету, который имел право своей властью решать лишь неважные дела (если наказание не превышало штрафа в 500 драхм), более важные представлял на решение народа. Как в этом случае, так и тогда, когда исангелия подавалась прямо в собрание, народ прежде всего решал, следует ли принимать донос или нет. Если решение оказывалось утвердительным, то собрание поручало совету представить заключение (προβουλευµα) о том, следует ли судить обвиняемого на народном собрании, или предать суду гелиастов. По предложению некоего Каннона собрание могло само судить обвиняемого в государственном преступлении, который при этом был приводим в собрание скованным и в случае обвинительного вердикта приговаривался к смерти и конфискации имущества[114]. Однако обыкновенно дело передавалось на суд присяжных, где шло обычным порядком, с той особенностью, что при суде по делам исангелии присутствовали на заседании две, а впоследствии три судебные палаты (т. е. 1000 или 1500 гелиастов) и отсрочек не допускалось. При этом сам народ являлся истцом и назначал обвинителей (συνηγοροι, κατηγοροι), которые вели в суде дело от его имени. Лица, подававшие донос в форме исангелии, имели то важное преимущество, что не подвергались риску[115], тогда как в других государственных процессах обвинитель, не получивший на свою сторону даже пятой части голосов судей, платил штраф в 1000 драхм и даже подвергался атимии. В форме исангелии подавались также жалобы на обиды (κακωσις), к которым относились, например, нарушение обязанностей детей по отношению к родителям, мужей к женам, получившим отцовское наследство, опекунов к питомцам, или неправильное решение дела третейским судьей (диэтетом).
Второй случай применения судебной власти народного собрания был при так называемой προβολη; этим именем обозначалось заявление перед народом о преступлении, совершенном частным лицом. Получив такое заявление, народ выслушивал обвиняемого и затем хиротонией решал, виновен ли он, или нет. Такое постановление имело важное значение, потому что в случае признания виновности всеми гражданами в собрании жалующийся получал нравственное удовлетворение и в случае передачи дела на суд имел много шансов, что последний решит дело в его пользу (хотя суд не был связан народным определением и мог решать дело несогласно с ним). Поэтому προβολη была применяема только против особенно могущественных лиц, к которым, как можно было предполагать, судьи отнеслись бы снисходительнее, чем к другим, и по особо важным делам, вроде оскорбления святыни (при Дионисиях, мистериях и других праздниках), оскорбления государства в лице чиновника, затем против сикофантов, злоупотреблений должностной властью и т. п.[116]
Νοµοι επ ανδρι. В обыкновенных случаях решение большинства граждан, присутствовавших в данном собрании, признавалось выражением воли народа. Но, кроме того, в государственной жизни встречались случаи, когда нужно было действовать с особенной осмотрительностью, и поэтому желательно было знать о данном деле мнение всех граждан; а так как это было невозможно по вполне естественным и понятным причинам, то была создана фикция, что 6000 граждан представляют собой весь афинский народ. Присутствие такого количества граждан в собрании признавалось необходимым в тех случаях, когда нужно было сделать какое-либо постановление относительно отдельного лица (νοµος επ ανδρι). По афинскому государственному праву это были: а) постановления об αδεια, б) о даровании права гражданства и в) остракизм. Αδεια называлось право говорить в народном собрании, не опасаясь какой-либо ответственности. Оно давалось в случае надобности метекам или рабам, которые иначе не имели права выступать на кафедре; были, однако, случаи, когда и гражданам необходима была αδεια, именно, если кто хотел внести предложение о возвращении прав гражданину, подвергнувшемуся атимии, о прощении государственному должнику всей суммы долга или части ее, о распоряжении священными сокровищами и об употреблении на какую-нибудь надобность сумм, отделенных в запасную казну. Гражданин, желавший обратиться к народу с одним из указанных предложений, во втором регулярном собрании каждой притании мог положить на алтаре ветвь умоляющего и затем просить о назначении полного собрания для дарования ему αδεια. Если народ соглашался на его просьбу и затем в полном собрании давал ему αδεια, то после этого в обыкновенном собрании он мог внести свое предложение, принятие или непринятие которого, конечно, вполне зависело от воли народа, присутствовавшего в этом последнем собрании. О даровании права гражданства см. выше, разд. III, гл. 20, § 3.
Третьим и важнейшим из νοµοι επ ανδρι был остракизм, о политическом значении которого уже говорилось выше в рассказе о реформах Клисфена (см. разд. III, гл. 17, § 1). Здесь мы скажем о внешней его процедуре, которая, по всей вероятности, была одинакова с другими случаями применения νοµοι επ ανδρι[117]. Ежегодно в первом собрании 6-й притании председатели предлагали народу вопрос, считает ли он необходимым применение остракизма (ει δοκει τα οστρακα
