Романовы. Ошибки великой династии - Игорь Шумейко

Вот что я называю историографическим раздвоением: в массовый обиход пускаются пиры, тосты, знаменитые исторические фразы. В узконаучную полемику – полемика. На этом втором (узком) пути успех пока половинчатый: замолчать или, лучше, заслонить некоторые неудобные факты дополнительными «историческими подробностями» как-то удаётся, но объяснить – никак. Что-то вроде вялой перестрелки: шведские историки (Лильегранд, Эглунд) дадут какое-нибудь истолкование – наши возразят. Русские историки (Костомаров, Ключевский) объясняли ту невероятную паузу в битве тем, что «успех вскружил нашим голову» (ненароком подсказывая формулу для другого нашего правителя – «головокружение от…» ). Советские историки – их суммирует Борис Григорьев, автор жизнеописания Карла XII, – заряженные на тотальное опровержение «любых измышлений буржуазной западной пропаганды», не упоминали уведённых пленных, а трудности преследования объясняли «объективно»: лесисто-болотной местностью к югу от Полтавы (вроде, получается, избирательно действующей на бегущих и догоняющих)…

Только в семь часов вечера царь послал войска вдогон за шведской армией. Командовать этим отрядом он доверил…

Совершенно, согласитесь, уникальный случай: этот царский «ордер на преследование ушедшей шведской армии» даёт, кроме всего, и возможность догадаться о питейных обстоятельствах нашего командования. Грубо говоря: кто сколько пил и кто как держался. Например, документальные источники упоминают, как один из наших лучших генералов, Халларт, напился просто «в зюзю» и начал задирать шведов: «Что вот тут вам честь оказывают, а когда, например, я, Халларт, попался к ним в плен, со мной обращались отвратительно» . И Халларт тут был прав, и многие наши, побывавшие в плену, могли подтвердить это, но на Полтавском пиру русские шведам повторяли: «Извините Халларта, он, бедняга, сов-вершенно пьян».

Итак, только в семь часов вечера, после исторического пира с пленными шведами, царь послал войска вдогон за шведской армией. Командовать этим отрядом он доверил генералу Михаилу Голицыну. Что и даёт уникальное косвенное свидетельство: Голицын не только воевать, но и, получается, пить умел лучше других! Утром, на следующий день отправился и Меншиков. Они действовали великолепно, слаженно, и на берегу Днепра, у Переволочны пленили оставшуюся часть шведской армии (более 16 000 человек). Русские пленные, взятые в эту компанию, были освобождены именно там, у Переволочны.

По прохождении этого несколько иррационального участка, популярные узконаучные исторические дороги вновь смыкаются.

И ещё о пирах и пленных. Датский посланник Юэль пишет: «27 февраля 1710 года царь Пётр пригласил (дело происходит уже в Москве. – Авт. ) фельдмаршала Реншильда на свадьбу, чем тот начал очень чваниться… И в разгар пира Пётр, прикинувшись любезным, как бы в полудрёме спросил его, по какой причине он и его шведы через три дня после победы под Фрауштадтом хладнокровно умертвили русских пленных»? Здесь надо напомнить: в Польше действовали наши вспомогательные корпуса, и после поражения у Фрауштадта 500 русских пленных были расстреляны.

«В оправдание Реншильд говорил, что сразу после битвы он должен был по приказу короля отправиться за 12 миль от Фрауштадта, и только вернувшись, узнал об этих расстрелах, которые он-де не оправдывает. На вопрос (царя), что же он тогда не наказал виновных, фельдмаршал ответа не дал. Пётр демонстративно отошёл от шведа, после чего Реншильд со свадьбы ушёл».

Как видите, вся наша история – фиал драгоценного вина! И пить его нужно – смакуя во всех подробностях. Тут всё великолепно: и этот «допрос» – на купеческой свадьбе, через полгода после пленения! И этот наш свадебный обычай. Это – понимаете? – Пётр порадовать хотел знакомого купца! Потрафил, достал ему, на свадьбу дочери, не «свадебного генерала» – аж фельдмаршала! А взять дотошность «писучих» шведов! Ведь во многом по их мемуарам нам стали известны уникальные факты – «изнанки» той войны. В Швеции с тех пор составился целый эдакий отдел литературы, «мемуары каролинцев», пленных офицеров и генералов: оправдания, взаимные склоки, но порой и ценные мелочи. И под Фрауштадтом была не жестокость, а просто шведская рациональность: пленных тогда сложно было вести, кормить (вот нарвских же пленных, например, шведы и сохранили)…

И если тот полтавский пример падает в «копилку компроматов на Петра» слишком гулко (я на послеполтавских шведах выиграл несколько пари, в том числе у историков), то это от того, что она, копилка, пустовата, бедна настоящими фактами. А богата она…

Буровский, книга «Проклятый император». Обратимся к фрагменту – не только критики Петра, но и в целом критериё деятельности государства. Момент, по-моему, потрясающий:

«…Все знают, что Софья и Голицын – это реформы, это движение. А Пётр – это стоящая за ним Медведиха (мать Петра. – И. Ш. ) с её кланом людей не идейных, умственно не крупных, совсем не рвущихся что-то делать. В самом Петре ничто абсолютно не позволяло разглядеть будущего преобразователя.

Да, к этому времени у Петра уже было две или три тысячи “потешных войск”. Но ведь полки “иноземного строя”, офицеры-иностранцы, команды на голландском и немецком, вполне “иностранный” вид армейских соединений к тому времени вовсе не были в России чем-то необычным, чем-то вызывающим удивление и интерес.

В Преображенском и Семёновском полках вовсе не было чего-то, выгодно оттенявшего их, заставляющего выделить из всех остальных “полков иноземного строя”, а ведь вся русская армия с 1680 года состояла из регулярных полков с европейской выучкой…

Якобы Пётр создал в Московии регулярную армию. Но это совершеннейшая неправда. Создание регулярной армии в Московии началось в Смутное время и завершено в 1679–1681 годах.

В 1621 году, всего через 8 лет после восшествия на престол Михаила Фёдоровича, Анисим Михайлов, сын Радишевский, дьяк Пушкарского приказа, написал “Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки” – первый в Московии воинский устав. “Устав…” Анисима Радишевского начал писаться ещё в 1607 году, он и обобщал опыт Смутного времени, и содержал переводы многих иноземных книг.

Новый Устав определил, кто они такие, полковники и поручики, и какое место занимают в иерархии, а иностранные слова использовал только тогда, когда без них трудно было обойтись. Военная иерархия “в полках иноземного строя” не могла ограничиться двумя чинами, – ну и ввели ещё два “иностранных” – я имею в виду “маеора” и капитана.

В 1630 году армия состояла из таких групп войск: дворянская конница – 27 433, стрельцы – 28 130, казаки – 11 192, пушкари – 4136, татары – 10 208, поволжские народы – 8493, иноземцы – 2783…

Правительство, готовясь к войне за Смоленск, намерено изменить эту традицию, и в апреле 1630 года по всем уездам отправлено распоряжение о наборе в солдатскую службу беспоместных дворян и детей боярских, а потом и всех желающих.

Вот это дало превосходный результат (курсив мой. – И. Ш. ), и вскоре было создано 6 солдатских полков – по 1600 рядовых и 176 командиров. Полк делился на 8 рот. Средний комсостав:

1. Полковник

2. Подполковник (большой полковой поручик)

3. Маеор (сторожеставец, или окольничий)

4. 5 капитанов… (одну страницу параллельных терминов я всё же сократил. – И. Ш.) .

Мне бы хотелось ещё раз отметить – новые названия чинов дублируются привычными, старомосковскими – вероятно, и для того, чтобы сделать их привычнее, приучить людей к новым словам. Но, полагаю, есть и другая причина – русский язык не хуже любого другого пригоден для воинских команд или воинских званий.

(Понятно, сиё – удар Буровского по всем этим петровским “плутонгам”, “нидерфалам”, “артикулам”, “багинетам”, “мушкетам”. А заодно, с того ж размаху и по всей русской, советской армиям. Долгая, 400-летняя ошибка истории, из русскоязычных званий лишь “рядовой” и “полковник”. – И. Ш. ).

В декабре 1632 года существовал уже рейтарский полк в 2000 человек, в котором было 12 рот по 176 человек каждая под командой ротмистров, и была драгунская рота в 400 человек.

Пётр якобы уничтожил совершенно средневековое дворянское ополчение и ни к чему не пригодных стрельцов. Но дворянское ополчение давно не было средневековым, с 1676 года. Стрелецкие войска Пётр и правда начал расформировывать после Азовских походов, но после Нарвы, убедившись в качествах стрелецкого войска, прервал расформировывание. Стрельцы участвовали и в Северной войне, и в Прутском походе 1711 года. До 1720 годов происходит, по выражению авторитетного справочника, “постепенное поглощение стрельцов регулярными войсками”»