У истоков Руси - Иван Беляев

Тот же почти порядок сношений русских с немцами записан и в Новгородской договорной грамоте около 1195 года: по этой грамоте суд производится также при помощи свидетелей, но сверх свидетелей еще требуется жребий и клятва; также не допускается переводить суд из одной земли в другую, а довольствоваться судом той земли, к которой принадлежит ответчик или где суд начался первоначально. Относительно взыскания долгов; в случае отпирательства должника требуется двенадцать человек свидетелей и клятва; но ни немца нельзя посадить в погреб в Новгороде, ни новгородца в Немецкой земле нельзя посадить в погреб за неплатеж долга, а только взять свое по приговору суда. Относительно торговли предоставляется полная свобода немцу в Новгородской земле, а новгородцу в Немецкой земле. Но еще; излагается одинаковость отношений к немцам в Новгороде, с отношениями в Смоленске в проекте договора немцев с новгородцами, писанном около 1230 года. 1-е, относительно суда. Ежели новгородец и немец имеют тяжбу друг с другом в суде, то должны представить двух свидетелей немцев и двух новгородцев; а ежели новгородец и немец не согласны в свидетелях, то дело решается жеребьем. 2-е, относительно взыскания долгов. Ежели новгородец должен и новгородцу и немцу, то долг платит наперед немцу. 3-е, относительно торговли: купцы немецкие и готландские свободно торгуют в областях новгородских по старому обычаю; все, приходя на гостиный немецкий двор, торгуют в нем свободно как русские, так и немцы; весы гостиного двора поверяются два раза в год. 4-е, в проезде немецких гостей с товарами по Новгородской земле постановляется: когда немецкие гости будут на Ижоре, то тамошний тиун высылает им перевозчиков, за что перевозчикам дается гостями определенная наемная плата. В случае кораблекрушения соседние жители не должны грабить гостей, а подавать им помощь. Такие же порядки и привилегии должны наблюдать и немцы в своих городах относительно приезжающих к ним новгородцев. Вероятно, такие же или подобные договоры заключались с немцами и другими торговыми народами и в других городах или областях Руси; но до нас сих договоров не дошло.

Земледелие во время Суздальщины оставалось в прежнем виде. Земледельцы жили общинами на своих общинных землях и на землях частных владельцев, князей, монастырей, бояр и купцов, а равным образом сами земледельцы могли иметь собственные земли и на них селить других земледельцев. Те из земледельцев, которые жили на землях частных владельцев, по свидетельству Русской Правды, в то время назывались ролейными закупами и по состоянию своему близко подходили к шимитам; они за пользование землею и за ссуды, которые давали им хозяева земли, должны были платить своею работою на хозяйском поле в пользу хозяина или давать хозяину условленную долю произведений, полученных с данной им земли, т. е. или половину, или две трети, или три четверти, или меньше, смотря по условию. Ролейный закуп, или по-нынешнему крестьянин, тогда не был прикреплен к земле, он свободно во всякое время мог оставлять землю хозяина, но не иначе как наперед рассчитавшись с хозяином, т. е. возвративши ему в целости полученную от него ссуду и выплативши наем. Равным образом и хозяин земли имел право сослать с земли ролейного закупа, ежели находил его неисправным работником или по другим причинам. Ролейный закуп, оставивши землю одного хозяина, мог поселиться у другого хозяина или вступить в сельскую общину, где его примут, и сесть на общинной земле и даже беспрепятственно мог приобрести себе землю в собственность и сделаться землевладельцем, ежели имел на то средства. В то время земледельцы свободно могли переходить из одной области в другую, даже из княжества в княжество, ежели они сами не связывали себя какими-либо обязательствами на той или на другой земле, ежели они исправно платили подати и за ними не было недоимок, которые каждая земледельческая община взыскивала строго с своих членов и без расчета в недоимках не спускала с своей земли. Ежели же земледелец оставлял землю хозяина или общины, не сделавши расчета, то назывался беглым и преследовался законом; хозяин или община имели право преследовать и отыскивать его везде. Во время Суздальщины князья, дорожа своими отчинными княжествами, постоянно заботились о размножении населения в своих областях и рады были всяким пришельцам и давали им все возможные льготы, только бы они сидели на занятых землях или не переселялись из княжеств; таким же образом смотрели на поселенцев и частные землевладельцы и сельские общины. Земли тогда было много, а земледельцев мало, и потому ими везде дорожили. Земледельцы, как полноправные члены русского общества, обязаны были нести военную службу подобно горожанам и другими членами русского общества, они же должны были укреплять города на случай неприятельского нападения и привозить нужные запасы. Впрочем, собственно, к военной службе земледельцев тогда приглашали редко, только в крайних случаях, когда неприятели вступали в ту или другую область, когда нужно было защищать свою родную землю. Но когда князь из своих видов вооружал земледельцев, то такового князя укоряли и говорили, что такой-то князь и поселян выгнал на войну. Так, о Ярославе Всеволодовиче и брате его Юрии во время их войны с Мстиславом Удалым летопись говорит: «Полки их были сильны вельми, все силы Суздальской земли были выгнаны и поселяне пешие». Сельские земледельческие общины управлялись так же, как и городские общины, старостами и другими выборными начальниками и имели свои мирские сходы или вече. Несколько сельских общин составляли одну большую общину, под названием погоста или волости, также с своим выборным начальством. Сельская община через своих выборных начальников или приговором сходки решала сама все дела и тяжбы между своими членами; но недовольный сельским судом мог идти с жалобой в волость или погост, где кроме выборных старост был еще начальник от князя, под именем тиуна или волостеля.

Ремесла в тогдашнем русском обществе, очевидно, считались выше земледелия; ибо, по закону Русской Правды, за сельского рядовича – земледельца платилось пени только пять гривен, а за ремесленника или ремесленницу платилось по 12 гривен, столько же, сколько за сельского княжеского тиуна. Ремесленники жили и в городах, и в уездах и так же, как земледельцы и купцы, составляли отдельные общины с своими старостами и с своим управлением. В городах ремесленники селились особыми улицами, или концами; так, например, в Новгороде мы знаем Плотницкий конец, Гончарский конец; в уездах поселения ремесленников составляли особые слободы, как, например, под Киевом была слобода сидельников. Ремесленники разделялись на княжих и земских. Княжие ремесленники составляли особый разряд княжих слуг и жили на княжих землях и платили за землю своей работой князю. Земские ремесленники были разных разрядов: одни из них жили общинами как самостоятельные члены городов и селений; другие ремесленники не имели земли и бродили из города в город, из селения в селение, содержались своею работою и, как люди вольные, бродячие, не имевшие постоянной оседлости, не принадлежали ни к какой общине; наконец, третий разряд ремесленников составляли те из них, которые жили за каким-либо землевладельцем: так, например, были свои ремесленники у епископов, у монастырей, у бояр и вообще у богатых собственников. Этот разряд ремесленников составляли как рабы, так и вольные люди, по договору принявшие на себя обязанность служить своим ремеслом епископу, или монастырю, или боярину, или другому какому частному собственнику. Ремесла и художества во время Суздальщины постепенно развивались и совершенствовались, тогда уже встречались между ремесленниками и художниками люди, пользовавшиеся известностью у своих современников; так, например, в Киеве был известен Петр Милонег, современник Рюрика Ростиславича, построивший каменную стену под церковью Св. Михаила у Днепра на Выдобичи. Или у князя Даниила Романовича при построении церкви Св. Иоанна в Холму был хитрец Авдий, который высекал разные хитрые узоры по белому и зеленому камню на церковных дверях. Или есть известие, что у Батыя был пленник из русских, коваль серебра, который построил ему великолепный серебряный трон. Конечно, подобных художников на Руси было немного, и вообще ремесла и художества развивались еще туго; ибо русские люди того времени, торгуя с иноземцами, преимущественно получали от них произведения художеств и ремесел, чего, разумеется, не могло бы быть, ежели бы ремесла на Руси были в цветущем состоянии. При том же для многих значительных строений, для украшения церквей и для удовлетворения других художественных потребностей приглашались мастера и художники из иных земель – или из Греции, или из Италии, или из Германии. Так, значительнейшие церкви в Суздальской земле были построены итальянцами, а в Киеве и Чернигове по-прежнему лучшими строителями и художниками были греки из Константинополя. Андрей Боголюбский, отстраивая и украшая свой любимый город Боголюбов, по свидетельству летописи, собрал мастеров из разных земель. Но, очевидно, не всегда приглашались строители и другие художники иностранные, были и свои мастера, как прямо говорит летопись под 1194 годом: что епископ Ростовский Иоанн для возобновления суздальской церкви не искал мастеров от немцев, но нашел способных людей из служителей церкви Пресвятой Богородицы и из своих, умевших лить олово и крыть крыши и белить известью, и возобновил церковь, на удивленье современникам, и покрыл оловом от верху до комар и до притворов. Нет сомнения, что и уцелевший до нас Дмитриевский собор во Владимире, построенный около 1194 года и замечательный по своим изящным формам и по многим затейливым наружным украшениям, был строен русскими мастерами, которые взяли за образец для этого соборную церковь Покрова Пресвятой Богородицы близ Боголюбова, построенную между 1158–1160 годами. Да и вообще мудрено допустить, чтобы все каменные постройки на Руси производились непременно иностранцами и чтобы не было своих строителей и других художников, ибо построек этих, особенно церквей, было очень много. Есть даже известие, что немецкие купцы для росписи своей церкви в Новгороде приглашали русских художников, которые и написали им образ Господа Вседержителя. Нельзя не согласиться, что ремесла и художества во время Суздальщины на Руси хотя не быстро, но шли вперед; самое приглашение иностранных мастеров вело к тому, чтобы и русские люди учились у них, как мы и знаем, что греческие иконописные мастера выучили своему художеству печерского инока, Алимигия. Конечно, Русь не имела у себя древних образцов художественных произведений, какими обладали Западная Европа и Греция; но для русских мастеров могли служить образцами и те художественные произведения, которые делались на Руси иностранными мастерами. Так и мы знаем, что храмы, построенные итальянскими художниками в Ростовско-Суздальском краю, при Юрии Долгоруком и Андрее Боголюбеком, постоянно служили образцами в том краю для построения храмов в последующее время и в XII, и в XIII, и в XIV столетиях; даже в XV столетии, по прямому свидетельству летописей, московские храмы строились по образцу владимирских. Точно так же киевские храмы времен Ярослава и его сыновей, строенные византийскими художниками, постоянно служили образцами для русских мастеров, строивших храмы в последующее время в Киеве, Переяславле, Чернигове и других городах Приднепровья, что доказывается и архитектурою тамошних древних храмов, уцелевших до нашего времени. По прямому свидетельству летописи, замечательные художники в то время пользовались уважением в русском обществе; например, Петр Милонег, строитель Выдубецкой стены, в летописи назван приятелем киевского князя Рюрика Ростиславича.