Урусут - Дмитрий Рыков

– Зачем?

– Ну я-то знаю, как открыть замок. Оторвался я от них, захлопнул за собой дверь – и вдруг понимаю – их больше нет. Поменялось измерение! Дверь – окно из одного мира в другой!

– Ух ты!

– Ничего хорошего. Тут же я открываю ее обратно, и мне становится ясно, что прошло много-много веков. Вместо лесов – хайвеи, по ним мчатся машины, гудя клаксонами. Ступени лестницы заросли мхом. Щипцы для проволоки валяются тут же, заржавевшие. Я иду дальше, и вижу детали набора для японской трапезы – сначала подсоусник, затем палочки, уже превратившиеся в труху, и, наконец, треснувшую тарелочку. Я не воспользовался твоей подсказкой! Я тебя потерял!

Дочь обняла отца, погладила по щеке.

– Злая сказка, хоть и интересная.

– Нин, ты не сердись, это на самом деле такой сон.

– Правда-правда?

– Правда-правда.

– Но сны ведь – глупость?

– Глупость, но я испугался.

– Не надо. Ведьм не существует, других измерений тоже.

– Наверное, я слишком много о тебе думаю.

– Наверное, ты слишком мало отдыхаешь. Ты быстро вернешься со своего Эльбруса?

– Через неделю. Максимум – полторы.

– Все равно долго.

– Малыш! Я улетаю только в понедельник! У нас еще целых два дня! Я от тебя ни на минуту не отойду!

– Чесслово?

– Чесслово!

– А мама?

– Ну, конечно, все вместе – ты, я и мама!

– Проверим…

– Ладно, целуемся, спокойной ночи.

– Чур я утром приду вас будить и прыгать на кровати?

– Ну это смотря кто первый проснется.

– Договорились!

Они чмокнулись, Олег потащился в душ, долго смывал с себя весь этот день, когда пришел в спальню, увидел, что Анна уютно устроилась калачиком. Он прилег, положил ей руку на грудь, она отодвинулась.

– Я уже сплю, – ответила супруга. – Долго ходил.

«Ну и ладно», – подумал он, повернулся к ней спиной и начал медленно проваливаться в дрему.

Часть 6

Декабрь 1394-го года

Кавказ

I

Олег Белый Лоб читал, не слезая с коня. Ахалкетинец Кара-чулмус мирно щипал траву, но когда недовольно тряс головой, отгоняя то ли редких по зиме насекомых, то ли какие-то свои особые животные мысли, древоделя покачивался, и строчки плясали. Ну, ничего, сказывают, что Ибн-Сина, считай, половину своих трудов написал в седле во время бесконечных скитаний. Написал! А ратник всего лишь читал. Что уж тут – потерпим.

Спешиваться плотницкий сын не хотел. Провинился один из его людей, и по тимуровским драконовским законам командир должен был присутствовать на казни лично. Присутствовать – ладно, но он настолько желал, чтобы это омерзительное зрелище закончилось как можно быстрее, что даже не стал покидать седло – пусть палачи видят, что начальник торопится, и завершают свою кровавую работу на скорую руку.

Книжку написал уроженец Гранады Абу Хамид ал-Гарнати, путешественник, который помимо описания впечатлений от стран Передней Азии повествовал, как от Дербента по Каспию проплыл до устья Волги, и здесь, в большом торговом городе, прожил двадцать лет, проповедуя ислам, ну и – как у этих ребят принято, «не упуская случая выгодно купить и продать». Зима у него, видите ли, в устье Волги холодная! А к Белому Морю не хош? Потом ал-Гарнати поднялся по реке до города Булгар, где поразился размерам Волги – «…она будто море, и замерзает так, что становится твердой, как земля… Города строят из сосны и дуба». Потом он доплыл до устья Нахр-ас-Сакалиб – Оки, и по ней уже – на Русь. «Вода Оки черная, будто чернила, – писал торговец, – но сладкая, хорошая, чистая. Страна славян обширная, богатая медом и пшеницей, и ячменем, и большими яблоками… И еще у них отличный белый хлеб…»

У ратника аж слеза навернулась, строчки забегали, и начали волнами приходить воспоминания. Русь – придется ли когда увидеть родину? Хорошо хоть Тимур-Ленг мучилку не заставил писать, не говоря уж о целовании креста, а то иногда становилось настолько невмоготу, что идея побега вырисовывалась все ярче и ярче. Да, конечно, он теперь бек – всем бекам бек, но… Может, ну его ко всем чертям?

После Кондурчи и семи месяцев отдыха Властелин Счастья заболел, да так, что многие принялись готовиться к худшему (или к лучшему – это с чьей колокольни, м-м-м, минарета смотреть). Однако оклемался – а что ему сделается, дьяволу? – и повел войска в очередной поход, теперь на Мазандаран, разве что сменил старое знамя с изображением трех колец на новое – с серебряным драконом. Быстро заняли Омоль, Сари и Мешхед-хазар, а уж потом пришел черед Олегу отличиться – Повелитель Мира, будто насмехаясь, дал под командование христианина обещанный тумен для борьбы с грозной сектой исмаилитов, «курителей гашиша», «ассасинов», шиитов, жестоких убийц, которых за всю их историю бил один лишь Хулагу, внук Чингисхана. Знал Хромец, что атаковать города, со стен которых швыряют камни и льют смолу в основном обычные жители, урусуту не в радость, вот и придумал задание под стать характеру нового гуляма.

Славянско-варяжское имя «Олег» давалось свежеиспеченным соратникам с трудом, «белый лоб» мог здесь иметь и вельблюд, так что с легкой руки придворного шахматиста Али Шатранджи, в партиях с которым Потрясатель Вселенной в основном и коротал свое свободное время, древоделя получил прозвище «Палван» – силач. Так к нему теперь и обращались. Ну, и раз командир тумена – «темник», куда ж без этого.

Ассасинов, после похода Хулагу разбросанных кучками по горным крепостям, плотницкий сын разбил – а так как, в отличие от своего покровителя, берег людей, то на борьбу с гашистами понадобилось целое лето. Тимур расщедрился и выдал ратнику сразу два высших знака воинского отличия – хвостов яка. Первый Олег получил за хитрый маневр с сотней скалолазов, во время которого удалось обойти горную гряду и ударить основному отряду исмаилитов в тыл, тем самым разбив его, а второй – за общие итоги кампании. Хвосты полагалось носить так: один свисает с плеча всадника, другой – с шеи коня.

Нельзя сказать, что Белого Лба это обрадовало. На него и так косо смотрели – тут же целый царский двор, завистники, карьеристы, лжецы, клеветники – а с отметками воинской доблести наглый кяфир превратился в общее бельмо на глазу. Кяфир и сам все чувствовал, и после каждой серьезной сшибки просил Железного Хромца придумать ему другую должность, на что старик неизменно отвечал: битикчи у него достаточно, тем самым подхихикивая над увлечением Олега книгами, которых в местных медресе скопилось столько, что и на несколько жизней хватит.

Но помог случай, а можно сказать – несчастный случай, после которого практически половина бывших военачальников впала Тимуру в немилость.

Из Мазандарана пошли в Луристан, и, проведя мелкие карательные походы в Дизфуле и в Шестере, подошли к Ширазу. Местный султан – Шах Мансур – не просто не боялся Властителя Поднебесной, он жаждал его убить, что и произошло бы, не будь то ли шлем эмира необычно крепок, то ли рука Музаффарида чересчур уставшей от многочасовой рубки.

Во время битвы султан лично прорвался к врагу, и, несмотря на телохранителей, дважды ударил Хромца по шлему. Потом, правда, его оттеснили, после несколько тысяч его воинов перешло на сторону противника, а в конце не единожды раненого Шаха Маннсура нашли в куче трупов и отсекли ему голову.

Белый Лоб во время атаки ширазцев вел бой на левом фланге, как и приказывал Великий Стратег, и к их прорыву через центр не имел никакого отношения, но Лев очень уж разобиделся. Полковника, на которого ранее возлагались какие-то надежды, на время позабыли, во всяком случае, для особо сложных поручений не использовали. Олег только обрадовался, особенно, когда, пройдя без боя Кирман, Язд, Фарс, Исфаган, Хамадан, Багдад – жители с плачем сдавались на милость победителей – достигли Тикрита.

Это в Багдаде пировали и забавлялись, вылив в Тигр все вино из погребов бежавшего к мамлюкам местного правителя Ахмеда-Джалаирида – охмелевшая рыба плавала кверху животом, как мертвая. В Тикрите же семьдесят тысяч жителей дали жесточайшее сражение. Город обложили дровами и подожгли – только когда стены крепости рухнули от жара, его удалось взять. Вот тогда древоделя и увидел те самые башни из человеческих голов, перед которыми в этот раз установили надписи «Зри участь нарушителей закона и злодеев». У него самого руки были по локоть в крови, но такое…

Во время очередной аудиенции у Щита Ислама ратник испытывал острое желание задушить голыми руками безумного губителя человеческих душ – теперь оружие отбирали на входе – но вместо этого он в очередной раз попросил более мирную, пусть и весьма ответственную должность. Властелин Счастья находился в добром настроении и даже посмеялся – мол, твои бывшие друзья (то есть татары) вообще выстилали изнутри черепа врагов золотом и пили из них вино, но проситель не шутил. Лев махнул здоровой рукой, и урусуту придумали особое занятие.