Бубновая дама - Барбара Мецгер

— Пардон, месье, но магазин закрыт. Вы должны… как это… вернуться позже.

— Я что, выгляжу, как будто пришел за покупками? — ухмыльнулся Эзра, облизнув толстые губы. — Я пришел увидеть Хеллен Петтигру. Дома сказали, она живет тут.

Куини заставила себя рассмеяться.

— Мадемуазель Хеллен никогда так рано не поднимается, — сказала она по-французски.

— Что?

Куини повторила по-английски, добавив:

— Ее друзья это знают.

— Я слыхал, она теперь продавщица, крутится среди благородных.

— Не понимаю.

— Она же тут пристроилась, верно? — Эзра посмотрел вверх на жилые помещения. — Нашла место, где можно прилечь. — Он ухмыльнулся своей двусмысленности. — Я слыхал, тут околачиваются модные подонки.

— Месье, я не очень хорошо понимаю ваш английский. Но мой магазин весьма комильфо, приличный. Не думаю, что мадемуазель Хеллен хотела бы вас увидеть.

— Она захочет. Я слыхал, она разыскивает кое-какие жемчужины.

— Мерси, уже нет.

— Но это не пустяки, я сам их видел. Они с мой ноготь. — Эзра вытянул руку, демонстрируя мизинец с грязью под ногтем. — В ее же интересах, чтобы ожерелье вновь стало таким же длинным, пока не приехала мать. Валерия Петтигру точно знает, сколько шариков в ее бусах.

— Нет, месье, вы не поняли мой смысл. Мадемуазель уже вернула свои жемчужины, и ваш приход ей не нужен, так? Теперь вы должны уйти, я думаю.

У двери стоял Чарли, хотя это не было для Эзры преградой. Но тут опять зарычал пес, которого женщина, похоже, держала не слишком крепко.

— Мне нужно еще узнать кое-что. Может, вы знаете, с чего тут околачивался сыщик с Боу-стрит? Он был и у Валерии Петтигру тоже, как говорят соседи. Он искал меня в городе.

Значит, Эзре снова пришлось скрываться. Куини на истинно французский манер пожала плечами:

— Но как я могу знать, если мне даже не известно ваше имя?

— Я думал, меня все знают. Меня зовут Эзра.

— О, потому что вы…

— Нет. Потому что мое имя Эзра Исколл, — сердито ответил маленький человек.

— Да, я слышала ваше имя.

Он мгновенно потянулся за ножом.

— Ну и?.. Чего же хотел красногрудый? — Он притворился, что чистит ногти.

Очевидно, Эзра редко использует нож для этой цели, если у него под ногтями столько грязи. Куини стала гладить собаку, чтобы отвратительный гном не заметил, как дрожат ее руки.

— Он хотел знать о бриллиантах мон шер Хэркинга, — сказала она безразличным тоном.

— А, тогда порядок. Я тоже слыхал про них.

— Да? И про награду?

— Не слыхал про нее. — Эзра прекратил чистку ногтей, как будто не мог одновременно заниматься ею и думать.

— Вы ведь ювелир?

— Вроде того. По крайней мере, кое-что знаю насчет бриллиантов.

— Тогда вы должны поговорить с месье Рорком или виконтом Хэркингом. Если вы скажете мне свой адрес…

Он подозрительно взглянул на нее, и Куини поняла, что совершила ошибку.

— Но вы и сами знаете, где эта Боу-стрит. А мой друг Хэркинг остановился в «Гранд-отеле».

— Я думал, вы любовники.

— А я думала, что вы не хотите, чтобы кто-то узнал про наш разговор.

Она по-французски скомандовала Парфе «сидеть» и выпустила из рук ошейник. Куини знала, что пес не двинется с места, но Эзра-то — нет. Он быстро отступил назад.

— Ладно, давайте без обид. Такая красивая девушка, как вы, могла бы поступить и хуже. — Эзра уже сделал несколько шагов, чтобы уйти, и вдруг обернулся. — Вы уверены, что сыщик ничего другого не хотел? Хеллен с матерью ничего ему не говорили?

— Матери мадемуазель не было дома.

— А девчонка? У нее мозгов всегда было меньше, чем волос на голове. Она не разговаривала с сыщиком?

— А что, мадемуазель должна знать о бриллиантах виконта?

— Нет. Просто скажите ей, чтобы продолжала в том же духе.

— Не понимаю.

— Она поймет. — Эзра перебросил нож из руки в руку. — Пусть не вздумает разговаривать с сыщиком, понятно? В особенности о наших общих знакомых. Вроде ее королевской подруги.

Куини приложила все усилия, чтобы не выглядеть смущенной. Она снова пожала плечами.

— Если я решу, что она кому-то что-то рассказала или подумала насчет вознаграждения… — Эзра сделал жест, будто проводит ножом по горлу. — Понятно?

Куини поняла и, судорожно сглотнув, кивнула:

— А вознаграждение — это за бриллианты, да? И за сэра Джона Мартина?

— Возможно, я знаю кое-что и об этом тоже. Я подумаю. Но скажите дурочке, ясно?

Сердце у Куини билось так громко, что она даже обрадовалась грохоту проезжавшего мимо экипажа. Она снова кивнула.

Эзра сунул нож в сапог и удалился.

Побелевший от страха Чарли встал рядом с Парфе и Куини. Та обняла мальчика. Она должна отправить письма. Немедленно.

Глава 23

— Ты можешь проследить за этим человеком? — спросила она. — Но так, чтобы он тебя не заметил?

— Конечно, мэм.

Чарли достал из-за пояса вязаную шапку и натянул ее на свои рыжие волосы. Потом измазал лицо тряпкой, которой чистил поручни.

— Никто не обратит внимания на дворника или попрошайку. Он же, напротив, слишком безобразен, чтобы потеряться в толпе. Я прослежу за ним до его притона и вернусь назад, клянусь.

— Только не подходи близко, Чарли. Я не хочу, чтобы тебе грозила опасность. — Куини вложила ему в руку несколько монет. — Узнай, где он живет, если сможешь. Или где занимается своими делами, или пьет кофе. И сразу назад. — Она прибавила денег. — Найми экипаж, чтобы скорее вернуться. И помни: он также хитер, как и страшен, не попадайся ему на глаза.

Чарли помчался догонять Эзру.

Куини смотрела ему вслед, надеясь, что поступила правильно. Чарли — дитя города, он знает все улицы, всех карманников, вербовщиков и бродячих собак. С ним все будет хорошо.

Нет, пока Эзра на свободе, никто не может чувствовать себя в безопасности. Если она узнает, где он обитает, то до отъезда из Лондона сообщит Рорку. Надо успеть до того, как вернется мать Хеллен и Эзра потеряет терпение. Возможно, Гарри тогда не захочет поехать с ней к графу Карду, если найдут его бриллианты, но Куини решила это сделать во что бы то ни стало.

Гарри также не будет счастлив, если они поедут на север не одни, да и она тоже, честно говоря. Но взять с собой Хеллен и Чарли нужно обязательно, чтобы Эзра не смог отомстить им, если все-таки избежит ареста. А если Гарри откажется ехать с ними, что ж, рано или поздно им все равно пришлось бы сказать «прощай».

Она не заплачет, поклялась Куини. Пусть он запомнит ее красивой женщиной, достойной восхищения, а не дурнушкой с черными разводами краски на лице. Пусть никогда не узнает, что он заберет с собой часть ее, когда поедет домой. Он не захочет слышать ее объяснений, но это ничего бы не изменило. Он всегда будет виконтом, а ей никогда не стать леди.