Представитель - Алекс Орлов

– Раньше обходился, – нехотя согласился Кравчук. – А теперь у меня фирма солидная, нужно марку держать... М-да... А что у вас с лицом, хозяин? Неужели операция?

– С лицом?.. Ничего с лицом. Несколько специальных инъекций, и все. Контрразведка по пятам ходит, нужно быть осторожнее.

– Нужно быть осторожнее, – повторил Кравчук. – Может, чего-нибудь покушать? Я быстро организую.

– Нет, не нужно, – отказался Стефано. Ему не хотелось принимать пищу в этом склепе, набитом сушеными трупами мелких животных – Не нужно, я сегодня плотно позавтракал.. Мотобен там же, под навесом?

– Да, бак полный.

– Ну и хорошо. Ты возвращайся за прилавок, а я сам дорогу найду.

70

Двигатель мотобена работал ровно и лишь на подъемах начинал жалобно подвывать, требуя добавки топлива.

Больцер прибавлял газу, и мотобен катился дальше, подминая широкими шинами высокую траву и разгоняя греющихся на солнце болотных мух.

Окраины города таяли за спиной Больцера, а он все гнал и гнал рычащий механизм, легко ориентируясь в пустынном ландшафте, хотя последний раз был здесь давно.

Вскоре пологие холмы кончились и потянулась долина, утыканная, словно поганками, высокими, побелевшими от соли кочками. Ехать стало труднее, но Больцер был уже почти на месте. Он миновал долину и прокатился по разрезавшему холм старому оврагу, обрамленному чахлыми кустами да длинными бородами сухопутных водорослей.

Встревоженные кулики бегали в траве и перескакивали с кочки на кочку, провожая неизвестную тарахтящую машину тревожным писком.

«Ну вот и добрался», – сказал себе Стефано, останавливая мотобен возле торчавшего из травы валуна. Поплевав на палец, он протер запыленную линзу, достал авторучку и, нажав потайную кнопочку, навел микрорефлектор. И в ту же секунду земля вздрогнула. По спутанной траве пробежала судорога, и, разрывая дерн, начала подниматься запорная плита.

Больцер с удовлетворением отметил, что никакого скрипа не слышно, только треск рвущихся корней и шорох осыпающейся земли.

Наконец плита встала на стопор, и в пологом склоне остался зиять широкий проход, достаточный, чтобы в подземную полость вкатился целый микроавтобус. Впрочем, этого не требовалось, и Больцер въехал туда на мотобене.

Заглушив кашляющий двигатель, он нащупал выключатель, и подземный ангар залило ярким синеватым светом.

– Порядок, ребята, – произнес Стефано. – И спасибо мастеру Бушу.

Вспомнив о Буше, Больцер усмехнулся. Бедняга не умел читать, зато в земляной механике знал толк и легко маскировал убежища, ухитряясь оборудовать их полезными приспособлениями.

Когда эта работа была сделана, он получил пулю в затылок, и, если говорить начистоту, Больцеру было очень нелегко сделать этот выстрел. Он понимал, что Буш в своем роде гений, но этот гений знал уже слишком много, а потому был практически обречен.

Искренне опечаленный, Стефано закопал его недалеко от входа, возле пушистого куста дикого вована. Наверное, Буш уже полностью сгнил, ведь с тех пор прошло больше пяти лет, а куст дикого вована выпустил множество новых побегов и невообразимо развил свою корневую систему. Без вмешательства Буша здесь точно не обошлось. В этом Больцер ничуть не сомневался.

Эти воспоминания несколько смутили спокойную душу Стефано, и он не сразу смог отвлечься от них.

Перед его глазами возник Буш, улыбающийся в пушистые усы гигант. Несмотря на все усилия Стефано, он так и не стал его рьяным сторонником. Буш согласен был водить грузовики, строить деревянные заборы, быть садовником и кем угодно, но только не бойцом, глядящим на мир сквозь прицельное устройство. За что и поплатился.

«Ну и наплевать», – сказал себе Больцер и, подняв крышку багажного отделения стоявшего в туннеле аэробена, бросил туда сумку с драгоценнейшими баллонами.

Затем навалился на покрытое тонкой пылью крыло аппарата, и тот, тихонько скрипнув колесиками, послушно покатился к выходу.

– То-то, сукин сын, неужели ты думаешь, что я потерпел бы такое безобразие, – непонятно для чего и кого произнес Стефано, однако эти слова добавили ему сил и решительности. Пожалуй, появись сейчас перед ним сам дух Буша, он и то не испугался бы, а лишь попросил бы того по-дружески нажать на выключатель.

Больцер выкатил аэробен на солнечный свет и крепко потряс головой, избавляясь от мерзкого страха. Впрочем, он сразу определил, что этот страх – не его. Это страх чужой, он обитает здесь, в овраге.

– Да ты совсем сходишь с ума, подлец Густав, – сказал он себе и засмеялся. Засмеялся оттого, что теперь не боялся назвать свое настоящее имя. Да, его звали не Стефано Больцером. Он был урожденным Альваро Роблесом эль Маррагоном, единственным полновластным владельцем одной из планет Зеленого Рога.

Но прошло время, улеглась пыль веков, и он уже просто частное лицо – Густав Птюч. Никто. И вот тогда, осознав, что он лишен всего, Густав Птюч начал свою долгую и бесконечную борьбу.

Он воевал в бискайских песках на Элифе, он ходил в атаку в рядах мятежного генерала Буссенара, он участвовал в битве при Йорке, но злость не проходила, и Густав все больше утверждался в мысли, что чужая идея не принесет ему успокоения. Он хотел собственной славы или смерти.

«Я еще накажу вас, я еще пролью вашу стылую кровь к своим ногам», – грозил он неведомым врагам и продолжал копить отчаянную злость.

Выкатив аэробен на колючую траву, Густав вернулся в ангар и выключил свет. Затем вышел из-под бетонной плиты и, присев возле валуна, поднес к линзе авторучку. Луч микрорефлектора ударил в фотоэлемент, и тот вынужденно подчинился, запустив исполнительный механизм.

Тяжелая плита поползла обратно, смыкаясь с земляной твердью.

Густав, сколько себя помнил, никогда не смотрел на закрывающийся зев убежища. Он не мог объяснить себе причину, однако предпочитал видеть синее небо и облака. И птичек, резвящихся в туманно-молочном влажном воздухе.

Послышался щелчок, и лишь после этого взгляд Густава вернулся к поверхности и остановился на пушистой кроне разросшегося вована.

Густав вздохнул и забрался в седло аэробена. Он дернул изогнутый рычаг, и молчавший долгие месяцы механизм глотнул кислорода и легко зажег топливную смесь. Сопло наполнилось раскаленными газами и толкнуло аппарат. Сначала робко, а затем все сильнее он стал разгонять его по заросшему травой дну оврага, наполняя округу свистом сдвоенного колеса турбины.

Кочки били в слабое шасси, однако Густав крепко держался за руль, ожидая пьянящего мгновения полного отрыва от земли. Наконец несущие плоскости набрали силу и рванули вверх несовершенный корпус аэробена. Грохот шасси и шелест ломающейся травы сразу остались внизу.