История бастарда - Диана Удовиченко

На привале я скинул мешок и щит на землю, а сам отправился на поиски Ома. Как всегда, Лютый расположился в некотором отдалении от всех, он прихлебывал из фляги воду и пальцами пытался разодрать склеенные грязью и дождем волосы. При моем появлении он поднял голову и спокойно посмотрел мне в глаза. Синяки благодаря мази дяди Ге почти сошли с белокожего лица, оставив только слабые желтоватые следы. В который раз удивившись светлому оттенку его радужки, я прямо спросил:

- Капрал, это ваша работа?

Казалось, он удивился:

- Вы о чем, лейтенант?

- Я спрашиваю, это вы использовали Темные чары против глоухта?

- Так они были Темными, - протянул Лютый. - Но я думал, что это вы…

- Признайтесь, Ом, - настаивал я. - Клянусь не выдавать вас.

Вдруг в глазах капрала полыхнуло белое бешенство. Медленно, отрубая каждое слово, он произнес:

- Я. Не. Умею. Колдовать!

Не поняв, что именно его так разозлило, и потому ничуть не поверив, я рыкнул:

- Ну и напрасно! - развернулся и, не дожидаясь ответа, ушел.

Тонкий ледок перемирия, сковавший было бурный поток нашей взаимной неприязни, с треском разрушился. У меня опять появился враг, и если это именно он умеет творить Темные заклятия… Дальше я додумывать не стал, не хотелось.

- Я считаю, это был Йок, - заявил Дрианн, когда я попытался выяснить, не видел ли он чего. - Солдаты говорили, капрал Мелли родом из Журжени, а там магия Мрака разрешена.

Йок - и Журжень? Сомнительно. Парень высок, зеленоглаз и русоволос, судя по щетине, за время похода проклюнувшейся на его бритой голове. Журженьцы же все маленькие, желтокожие, а волосы у них смоляные, даже с вороным отливом. И черты лица не те.

- Я видел, как он рукой взмахнул, - настаивал мальчишка.

Я не сделал попытки допросить Йока, из опасения нарваться на новую гневную отповедь. Все равно доказательств никаких.

- А может, Зарайя, - подлил старки в огонь маг. - Он ведь на Южном континенте раз двадцать бывал. Вдруг стал поклоняться какому-нибудь из демонов? А там и до Темной магии недалеко. Книжки почитал - и вперед.

Да, и такое может быть…

После привала, шагая с ротой по сырой равнине, я немного успокоился. В самом деле, гадать бессмысленно. Нельзя же подозревать в каждом из своих товарищей предателя. Да, собственно, почему именно предателя? Ведь кто бы он ни был, его заклятие спасло всем жизнь. Я вот, например, тоже иной раз выдаю Темную волшбу, хотя и не нарочно… Махнув рукой, я прислушался к голосу Давина Хрола, который, внезапно разговорившись, что было ему совсем несвойственно, рассказывал:

- Я этих Темных чар с детства навидался! Бабка у меня ведьма была, да примет Луг ее душу в Счастливых долинах. Хотя это вряд ли.

- Магесса? - переспросил кто-то.

- Какая еще магесса! Говорю же: ведьма!

- А чем ведьма от магессы отличается?

- Тем, что занимается Незаконной волшбой. Так вот, слушайте. Помню, я маленький был, а бабка, значит, нестарая еще. Красивая была, зараза! Хоть и за сорок уже, а все как молодуха: коса черная, ни одной сединки, лицо гладкое, а глаз так и горит! Мужики, конечно, заглядывались, но - ни-ни, боялись ее очень. А дед ревновал, он злой вообще был. Напился как-то яблочной старки, и ну бабку по дому гонять! "Я, - кричит, - прибью тебя, изменщицу! Не бывать, - кричит, - чтобы у Тимина Хрола рога выросли!" А сам вожжой ее охаживает. "Ах, так, - это бабка-то говорит, - получай, что заслужил!" И давай фиги крутить да пришептывать. Дед вскорости угомонился, и на боковую. А утром встал - батюшки! - на голове-то рожки пробиваются!

Последние слова Давина утонули в громовом хохоте солдат. Выждав, пока они просмеются, Хрол продолжил:

- Он к бабке: что ты, мол, такая-сякая, сделала! Убери сей же час! А она ему: "Козлу козлиное украшение!"

Солдаты опять покатились со смеху, потом Кар переспросил:

- А что, рога и правда козлиные были?

- Истинно, - ответил капрал. - Так и ходил дед наш на мельницу, он мельником был. Потом уж сообразил: пришел к бабке, серьги золотые подарил, да на колени упал: "Прости, мать, неразумного! Больше не повторится!" Та его этак в лоб, между рогов, поцеловала, шепнула что-то, и говорит: "Ступай, любезный муженек, спать. Утро вечера мудренее!" Послушался ее дед, а наутро рога отвалились.

- И что, бабку-то он больше, того, этого, не тронул? - со смехом спросил Добб.

- Не-е, боялся. Как подопьет, хвалить начинал: вот, мол, какая у меня жена, умница, красавица, да еще и верная!

- А что ж ты у бабки волшбу не перенял? - поинтересовался Йок.

- Да не нравится мне все это! Хоть она меня учить пыталась, и уговаривала всяко. Говорила, есть во мне малый дар. Не хотел я, потому и в Ястребы попал.

- Как так?

- Когда мне двадцать стукнуло, надумала бабка помирать. И всего-то шестьдесят пять было, а слегла. "Не хочу, - говорит, - жить, опостылело все, зовет меня Мрак". И привязалась ко мне: "Возьми да возьми мою силушку, без наследника жизнь из меня не уйдет!" Страшно мне стало, не хотел я такой доли. Вся деревня от бабки шарахалась. Что ж, думаю, и я буду пугалом ходить? Вот и сбежал в солдаты. А бабка силу сестре моей передала, теперь та ведьмачит.

М-да, видно, сильна была у Давина бабушка. Это только самые могущественные адепты Мрака перед смертью готовят себе наследников. Однако, богаты наши деревни самородными талантами! Рассказ хорош, плохо одно: Давин тоже теперь у меня на подозрении. Может, не захотел прямо признаваться, а намекнул таким вот образом. Не зря же молчун вдруг разболтался.

День плавно катился к вечеру, принеся частичное осуществление моей мечты - хоть немного пожить спокойно. Больше никто на нас не нападал. Видимо, в этой местности не было хищников крупнее глоухта. А те, что помельче, не рисковали искать поживы среди сотни лихо топающих воинов.

Когда мы подыскали подходящее местечко для ночлега, морось поредела и почти не ощущалась, уступив место тяжелым испарениям. На этот раз я вызвался стоять в карауле: в конце концов, мы все здесь на равных несем тяготы службы. Неважно, что я лейтенант.

Ночная тьма, смешиваясь с клубами испарений, образовывала непроницаемую материю. Мне предстояло простоять полночи, затем меня должен был сменить Вардик, воин из десятка Йока. Я прохаживался взад и вперед вдоль вверенного мне для охраны отрезка, всматривался в непроглядный мрак, прислушивался к ночным звукам. Справа от меня, в полуфихте примерно, нес службу Кар, а слева - сам Лютый. Все было спокойно, и я предвкушал удовольствие, с которым после смены завалюсь отдыхать. Тишину нарушал лишь долетавший до меня из лагеря чей-то молодецкий храп. Вдруг…что это? Вкрадчивое прикосновение к лицу, невесомое и беззвучное. Может, показалось, и это просто ветерок? Нет, оно становилось все сильнее, рождая тревогу, тонкой иглой ввинчиваясь в поясницу… Кто-то совсем рядом призвал Мрак! Я заметался, не зная, что предпринять. В темноте невозможно было различить даже неясного силуэта неведомого мага. Я даже не мог точно определить, где именно он находится, так сильна была Обратная тяга, она наполнила все окружающее пространство. Поднимать тревогу, будить солдат? Что толку, они бессильны против Темных сил. Я должен справиться сам, нужно только понять, где творится волшба, и на кого она направлена. Мне показалось, что слева тянет немного больше. Я собирался было метнуться туда, где стоял покрытый плащом ночи Лютый, но позвоночник перестал ныть: маг активировал заклятие и отпустил его. Спустя мгновение мои руки сами поднялись и сплели неведомую мне фигуру, с губ сорвалась фраза на чужом, страшном языке… Вызванные из мрачных глубин чары, освободившись от моих пальцев, рванулись куда-то вверх, и над головой раздался звук лопнувшей струны. Следом черный воздух пронизала яркая голубая вспышка, я задрал голову и увидел две переплетенные в схватке тени. Одна из них, выбрасывая из себя тонкие щупальца, жадно тянулась ими ко мне, другая - отсекала их и словно пожирала противницу. Противостояние длилось недолго: оба заклятия как будто свернулись внутрь себя, превратились в черную точку и исчезли. Голубое сияние рассеялось, вокруг снова стояла тихая ночь.