Цианид - Кристина Старк

время: бедра стали круглее, грудь – полнее, губы – чувственнее. Я часто чувствовала себя возбужденной, смешливой, раскрепощенной. Мне хотелось наряжаться в сексуальное белье, краситься, завивать кудри. Хотелось носить кружева, покупать духи, смотреть непристойные фильмы – анимацию конечно же. Засыпать с рукой в трусах, удовлетворив себя раз или даже несколько, целоваться с Митчеллом на балконе, дразнить его, одеваясь к завтраку так, чтобы одежда ничего не скрывала.

Все ощущалось так, будто мой гормональный фон, который раньше напоминал пустыню, вдруг расцвел и превратился во влажный тропический лес. Мое тело отозвалось на зов Митчелла. На его ласку, его нежность и его прикосновения. Как выжженная степь реагирует на дожди, так и мое тело реагировало на него. Моя сексуальность раскрылась, как бутон, и самоощущение тоже изменилось: созрело, налилось.

И вот теперь, когда это случилось, мне предстояло снова повернуть кран, перекрыть его любовь и приготовиться к тому, что цветок начнет увядать. Я вернусь в родной дом, снова начну прятаться в свитера, заброшу косметику, променяю кружева на толстые флисовые пижамы. Перестану любить себя и буду скрывать ото всех свое тело, как монархи скрывают незаконнорожденных детей.

Но зато ты насладишься своей правильностью, порядочностью и стремлением к порядку, не так ли, Ванесса? Этот преступник больше не будет касаться тебя. Больше не испортит твою снежно-чистую ауру своим темным прошлым. Ты останешься чистенькой и миленькой, как булочка с корицей, сливочный пломбир, чашка молока. Родители будут довольны. Твое эго будет удовлетворено. А Митчелл не достоин даже воздухом одним дышать с тобой. Не так ли, несравненная Ванесса Элис Энрайт?

И плевать, что это только благодаря ему ты жива. Только благодаря ему еще не сошла с ума. И плевать, что он отдал тебе все, что у него было, и ничего взамен не попросил. И к черту тот факт, что он – самый надежный и достойный мужчина из всех, что ты встречала.

Я села на пол и меня словно ударил невидимый прибой – швырнул об камни, накрыл с головой и перекрыл мне кислород. Как я могла так поступить с ним? Вышвырнуть из своей жизни сразу же, как только узнала о его прошлом. Потребовать объяснений и, получив их, хладнокровно уйти в другую комнату. Усомниться в том, что он действительно покончил со всем. Отвергнуть его.

В этот момент до моего уха долетел звук рингтона, и Митчелл ответил:

– Все в порядке, старина. Домчали за пять минут. На торт не остались, потому что… Да просто поддались порыву и решили поехать домой. Ты не в обиде? Спасибо, Джун. Ты знаешь, что ты лучше всех, старина… Слушай, ты слишком пьян, иди спать. Знаю, знаю, что мы должны повторить… Обещаю, что останемся на торт в следующий раз… Да, моя девушка самая красивая, все это теперь знают. Ты перестанешь теперь называть меня неудачником? – И Митчелл рассмеялся, тихо и натянуто. – Иди спать, Джун. Я приеду после обеда. Круто оторвались… Пока.

Митчелл закончил разговор, и я услышала скрип диванных пружин. Он лег и погасил свет. А я стояла у двери, прижавшись к ней лбом и тихо шмыгая носом.

Этот маленький разговор, который я услышала, был моментом такой сильной и искренней симпатии и поддержки, что вся моя любовь к Митчеллу тут же показалась мне просто горсткой лицемерия.

Джун вытащил Митчелла со дна, подставил плечо и помог встать на ноги. Джун был несокрушимой опорой и абсолютным добром. Вот на каких людях держится мир и человечество. Вот такой человек никогда не будет упрекать тебя за твое прошлое или считать, что ты не достоин его дружбы.

А я… Я же просто сбежала, подхватив свою корону и сморщив нос. Никчемная пустышка, испугавшаяся скелетов в шкафу. Готовая принимать любовь, но не готовая прощать ошибки.

В ту минуту я так ненавидела себя, что смогла бы врезать самой себе. И сделала это. Ударила себя по щеке так сильно, что осела на пол. Казалось, что этот вечер – это крах меня, как человека и партнера.

Дерек так сильно сжал меня в своем кулаке, сломал и раздавил, что я перестала чувствовать глубокую симпатию к людям. Я научилась бросать неудобных, отказываться от сомнительных, сбегать от тех, кто не оправдал моих высоких надежд. Я стала расчетливой и злой. Мое сердце окаменело, и душа моя стала черной, как чернила осьминога. Все видят во мне душку Нессу с оленьими глазами и обаянием котенка, но на самом деле я способна быть жестокой и могу вышвырнуть из своей жизни даже того, кто проливал за меня кровь.

«Иди к нему, пожалуйста, иди», – молил внутренний голос.

«У тебя не хватит духу остаться с ним, потому что ты маленькая, надменная, высокомерная трусиха, поэтому просто оставь его в покое», – говорил другой.

«Люби его, как будто прошлого не было».

«Ты не способна любить так, будто прошлого не было».

Последнюю фразу в моей голове озвучил голос Дерека. Он часто говорил мне о том, на что я способна и на что не способна. Особенно любил делать это после того, как бросал меня на кровати с разорванным бельем и синяками по всему телу. «Ты не способна любить безусловно. Не способна отключать мозги. Ты пугаешься всего, что выходит за рамки. Ты слишком правильная. Не умеешь принимать людей со всеми их недостатками. Почему ты любишь только светлое и белое? Почему ты думаешь, что ты лучше всех?! Как мне выбить из тебя твое высокомерие? Как мне доказать тебе, что ты такая же, как и все?»

Голос Дерека в моей голове становился все громче и громче. Он словно сам целиком забрался ко мне в голову и принялся поучать и насмехаться. Я затрясла головой, как будто он был насекомым, залетевшим в мое ухо.

Испытывая удушающую панику, я подбежала к комоду и принялась искать таблетки. Нашла, вскрыла блистер и выпила сразу две штуки. Мне нужно было успокоиться, взять себя в руки, пока не случился очередной приступ. Я не хотела, чтобы Митчелл увидел, что у меня снова паническая атака. Не сейчас, не в этот раз…

Таблетки не подействовали. Меня по-прежнему трясло, и глаза жгло от соли. Я достала из блистера еще одну. А потом еще одну. Я была готова выпить всю пачку, лишь бы Митчелл ничего не заподозрил. Я не могла обидеть его еще сильнее, чем обидела уже.

Я не помню, сколько таблеток приняла. Должно быть, много, потому что потолок стал внезапно закручиваться в спираль и медленно опускаться на меня. Стало трудно дышать. Язык вдруг стал неповоротливым и будто занял весь рот. Я встала с кровати и тут же рухнула на