Улыбка Джоконды: Книга о художниках - Юрий Безелянский

В один прекрасный день, а именно 9 октября 1879 года, 14-летний Серов рисовал Репина, а Репин, в свою очередь, – Серова. Родились два портрета – учителя и ученика. Репин на своем холсте выразил главные черты своего ученика: замкнутость, серьезность и сильную волю.

Впоследствии Репин говорил, что не знал юноши красивее Серова и что черты его лица напоминали античную статую. Это уже явное свидетельство влюбленности, ибо Серов античным красавцем никогда не был.

После уроков Репина Серов поступил в Академию. Одним из его преподавателей был знаменитый Павел Петрович Чистяков, который учил уму-разуму будущих художников своеобразными советами-афоризмами:

– Верно, но скверно.

– Так натурально, что даже противно. – (И сразу вспоминаются современные шедевры Александра Шилова – он учился явно не у Чистякова.)

– Всех выслушивать, а себе верить.

– Красота – высота.

Ну и т. д. И еще одно словечко любил Чистяков: «чемодан», от которого он образовал определение «чемоданисто». Если чемоданисто, то, значит, рисунок плох, и спорить бесполезно.

В Академии Серов подружился с Михаилом Врубелем (тот был единственным равным ему по таланту). «Антон да еще Врубель – вот тоже таланты…» – писал Репин в письме к Поленову от 5 октября 1882 года.

Вторым другом Серова стал Владимир фон Дервиз, студент пейзажного класса.

За дружбой последовала и первая влюбленность. Первая, она же и последняя, – в этом смысле Серов не годится для книги «Художник и его любимые женщины». Вот уж кто тут не Пикассо, так это Серов.

Женщина была одна – Леля (Ольга) Трубникова, сирота, воспитанница семьи Симоновичей. У нее был мягкий и податливый характер, и выбор Серова оказался не случайным: он не любил женщин «с нажимом», как он выражался. Как вспоминала мать, «ему было все равно, к какому столетию, десятилетию принадлежала эта женщина с крупной индивидуальностью, но если она представляла из себя элемент давящий, сознательно или стихийно, эта женщина была ему не по нутру; он мог отдавать должную дань ее заслугам, но сам невольно отдалялся от нее, и подобные женщины не вызывали в нем ни чувства дружбы, ни поклонения».

Очевидно, в детстве и юности Серов весьма насытился материнским деспотизмом и хотел иметь рядом с собой существо преданное и тихое, а Леля была именно такой, верной и тишайшей. К этой роли (не первой, а второй) Серов готовил ее исподволь и в одном из писем признавался: «Я жестокий негодяй, который, кроме живописи, ничего знать не желает». Подтекст такой: свои женские истерики оставь при себе.

Трубникова по этой причине и в невестах ходила очень долго – Серов никак не хотел торопить события. Его постоянно отвлекала живопись, а тут еще мать. Умер второй ее муж, Немчинов, ей было необходимо развеяться, и она предложила сыну отправиться с ней за границу, а заодно послушать оперы любимого Рихарда Вагнера (опять же у Вагнера когда-то гостил Александр Серов со своей семьей).

В Мюнхене Валентин Серов копировал своего любимого Веласкеса. В Амстердаме восхищался голландками, они напоминали ему невесту, такие же спокойные, уравновешенные и аккуратные женщины. В Брюсселе внимательно изучал Всемирную выставку, а уж из Бельгии направился в Одессу, где его напряженно ждала «Лелюшка», которая все гадала: женится на ней Серов или нет?..

Этот вопрос опять не решился, и следующий этап жизни Серова связан с Абрамцевом. А Академия? Серов ее так и не окончил. Как написал Леонид Пастернак: «Он был чересчур большим художником в душе и не придавал значения диплому. Его влекла самостоятельная работа». Именно такую работу Серов нашел в Абрамцеве, где его ждало плодотворное знакомство с Саввой Мамонтовым (меценатом многих художников), Виктором Васнецовым, Константином Коровиным. С последним особенно подружился Серов, отчего Мамонтов называл их двойным именем «Артур и Антон», а еще – «Коров и Серовин». Это была странная пара. Серов – медлительный, тягучий. Коровин – быстрый и яркий, как фейерверк. У Серова на первом плане трудолюбие и настойчивость, Коровин, напротив, ленив до ужаса, но, как всегда, противоположности притягиваются друг к другу. Сошлись и Коровин с Серовым.

В Абрамцеве Серов написал свою знаменитую картину, редкую по красочной гармонии и игре света, – «Девочка с персиками» (1887 год). Девочка – это 12-летняя Веруша Мамонтова, дочь Саввы Ивановича. Портрет доказал всем: вчерашний ученик Репина и Чистякова сам стал настоящим мастером.

Наконец свершилось то, что должно было свершиться: Серов все же женился, не обошлось, правда, без препирательств со стороны Лели (прямо по Вертинскому: «Я вас слишком долго желала…»). 29 января 1889 года состоялась свадьба. Серову и Леле по 24 года. О венчальном обряде Серов вспоминал так:

«Имел я удовольствие познакомиться с российским священством, то есть попами, ох, натерпелся я от них, горемычный. Чуть ли не с десятью отцами перезнакомился в один прием. Они таки порядочные нахалы, немножко я от них этого и ждал, но не в такой степени. Слава Создателю, больше с ними дела иметь не предстоит.

Так сказать, образ жизни моей с женитьбой мало изменился. Пишу портрет. Когда-то его кончу».

Обратите внимание: о священнослужителях Серов пишет, а о супруге почти нет. Это старик Чистяков, увидев молодую жену Серова и как художник оценив сияние ее серых глаз, воскликнул: «С такого лица ангелов писать!» Сам же Серов не относился к жене как к ангелу (может быть, не хотел повторить ошибку Пушкина?). Обращался с ней ровно и спокойно, хотя, конечно, любил по-своему: жена – она и есть жена. Вообще он был ревностным семьянином. Дом для него был местом святым, и такое отношение к семье не могло не радовать Ольгу Федоровну. Когда Серов скончался, она писала в письме к Цетлину 24 декабря 1911 года:

«Я до сих пор не могу опомниться, так все это быстро произошло! Такую чувствую пустоту, такое одиночество, несмотря на то, что у меня шесть человек детей. Сейчас мне их жаль, но они не радуют меня. Так скучно, так скучно без него и не мне одной, а многим, многим. Я привыкла к его частому отсутствию, и мне все кажется: вот, вот он сейчас приедет – да, больше встречать его не придется. Может быть, со временем войду опять в жизнь, а пока меня решительно ничего не интересует, все как-то делаю через силу, одно только мне приятно – к нему ездить на могилку, несмотря на то, что на душе еще более жутко и тяжко делается от сознания, что он здесь, около тебя и ты не можешь его видеть, говорить с ним. Да и надо стараться быть здоровой, продолжать жить, вот это слово «надо» – ужасно!»

Ольга Трубникова-Серова пережила мужа на 16 лет, умерла в 1927 году в возрасте 62 лет. Известны двенадцать ее портретов, исполненных в разное время Серовым. Однако мы с вами несколько отвлеклись – нам рано прощаться с Валентином Серовым, поэтому вернемся к его жизни.