Ангелы бедствий - White Pawn

"Очнись, придурок. У нее есть муж".

Настя молчала, и он не торопил ее.

— Чем ты занимался до того, как попал в "Уаджет"?

Этот вопрос застал Стаса врасплох. Он, Настя, Леша, Костя и другие молодые мужчины и женщины, знакомые уже более полугода, знали друг о друге не так уж и много. Никто из них не спрашивал друг друга о прошлом, справедливо полагая, что попасть в "Уаджет" можно лишь имея определенный боевой опыт и хороший послужной список.

Стас улыбнулся:

— Изучал историю. Подготавливал свето-ячейки с курсом по общей истории.

Настя подняла на него удивленный, чуть заинтересованный взгляд:

— Правда?

— Да. Позже удалось совместить службу в милиционной армии с этим увлечением.

— Ты бы вернулся к своему… к своей работе, если бы тебя выперли из "Уаджет"?

— Не знаю… Возможно. К чему этот разговор?

— Видишь ли, — наконец сказала Настя, глядя куда-то вниз и в сторону. — Я думаю подать заявление на уход из "Уаджет".

Стас почувствовал как внутри его что-то дрогнуло. Внешне он сохранял какое-то сонное хладнокровие, внимательно глядя на нее, обдумывая то, что она только что сказала.

— Ваш кофе, — женская рука поставила на стол перед Стасом блюдце с чашечкой. Он даже не повернул головы в сторону официантки, дожидаясь, когда она уйдет.

— Ты это серьезно? — спросил он почти минуту спустя.

— Думаю, да.

— И ты… хочешь узнать мое мнение?

— Я… Не знаю, — Настя пожала плечами, — думаю, нет. Просто хотела об этом кому-то сказать.

"Она не шутит", Стас, не отрывая от нее взгляда, протянул руку, притронувшись к горячей чашке.

— Почему ты хочешь уйти?

На самом деле Стас уже начинал догадываться, почему она хочет пойти на это. И эта причина ему самому казалась донельзя соблазнительной.

Настя подняла на него потускневший взгляд:

— Помнишь, для чего нужен "Уаджет"? Бороться с Тканью. Когда я получила уведомление о переводе на службу в этот корпус… — она замялась, но Стас легко мог продолжить за нее. Когда ты попадаешь в такое место, как Фрактал, чтобы участвовать в грандиозной миссии спасения всего живого, что осталось на Земле после войн и техногенных катастроф, ты словно бы обретаешь смысл жизни. Раньше этот смысл тонул в безысходности и отчаянии, которые царили на всей планете, медленно поглощаемой чужеродным, прожорливым организмом.

Стас молчал, терпеливо ожидая, что скажет Настя.

— В общем, мне показалось, будто я наконец нашла себя, — наконец закончила она. На ее лице появился легкий румянец, и Стас смутился и сам, понимая, что они затронули не самую распространенную тему для обычного разговора.

"Это и вправду будет непросто".

— Я понимаю тебя, — сказал он.

— Я хотела стать хорошим оперативником. Хотела помочь сражаться с Тканью…

— Вместо этого мы сейчас участвуем в новом конфликте против людей, пусть они и террористы, — мягко перебил ее Стас.

— Вижу, ты понимаешь… Я не хочу в этом участвовать, — сказала Настя. — Лучше я вернусь в Форт-4. Там у меня семья, старые знакомые…

"Ну конечно", с острой болезненной неприязнью подумал Стас, закрыв глаза и делая глоток кофе.

-..А вся информация о секретных данных "Уаджет" будет стерта из памяти. Я уже узнавала, это не такая уж и сложная операция.

— Будет тяжело, — сказал он. — Фрактал по сравнению с остальным миром просто райский уголок. Особенно остро почувствуешь это, когда вернешься обратно.

— Это не важно.

— А чем ты занималась до вступления в "Уаджет"?

Этот вопрос смутил Настю, так же, как и Стаса, когда она спросила его об этом же.

— Я была диспетчером летной службы. Всего год, потом подалась в ополчение… Но я навряд ли вернусь на свою старую работу.

— Будет трудно, — повторил Стас, возвращая чашку на блюдце.

— Все равно, — тихо ответила Настя.

— Да, возможно, тебе все равно, — кивнул он, скрестив руки на груди. — Мне тоже бывает страшно.

Настя посмотрела на него с недоверием, и словно бы укоризной.

— Когда мы вчера атаковали кибера, защищавшего базу, и когда мы удирали от китайцев, я отчетливо это понял. У меня потом руки весь вечер тряслись. Такая война не для меня, но мне кажется что воевать с Тканью куда страшнее.

Настя молчала, глядя на него. Моргнув, он тихо спросила:

— Тогда зачем ты здесь?

Стас решил не кривить душой. В конце концов, раз уж они начали откровенничать, то к чему это?

Он жестко и прямо посмотрел на нее:

— Фрактал. Он дает все то, чего нет за его пределами. Я люблю эту службу, я люблю оружие и просто сам факт того, что я — оперативник секретного корпуса. Все это мне нравится, и при этом все это так… пугает.

Настя молча смотрела на него. Стас отвечал ей спокойным взглядом и сейчас ему хотелось спросить, точно ли она определилась со своим решением подать прошение об уходе, но почему-то казалось, что он не получит конкретный ответ от нее сейчас. Стас видел лишь сомнение в ее глазах, то, что она еще раз обдумывает и взвешивает свое решение.

Он допил свое кофе, изредка поглядывая на нее, и жестом подозвал официантку для расчета. Настя по-прежнему молчала, полностью погруженная в размышления. Их разговор словно бы зашел в тупик, и Стас чувствовал, что пора уходить. Ему нечего было больше сказать Насте, и он понимал, что ей не нужно мешать.

"Неужели она и вправду уедет?"

Эта мысль подействовала отрезвляюще почему-то только сейчас. Поднявшись со своего места, он снял с вешалки свое пальто, и, думая над этим, он испытал легкое пугающее чувство.

"Она ведь это серьезно".

— Я бы хотел, чтобы ты осталась здесь, — сказал он.

Настя заторможено перевела взгляд на него:

— Почему?

Стас накинул пальто, ощутил тоскливую тяжесть в груди, и прежде, чем он отдал контроль своим словам, он заговорил:

— Ты мне нравишься. Нет, правда. Мне будет очень жаль, если ты уедешь.

Настя посмотрела на него так внимательно и пронзительно, что Стасу стало смешно и неловко одновременно.

— Пожалуйста, не смотри на меня так, — пробормотал он. — Это правда.

— Извини.

— Пока, — сухо бросил он, отворачиваясь и направляясь к выходу быстрыми шагами.

"Теперь она уедет. Быть может, это к лучшему?.."

Он вышел на улицу и остановился, вдыхая свежий морозный воздух. Незнакомое, донельзя поганое чувство начало глодать его только теперь, когда он ушел, оставив Настю одну наедине с мыслями.

"А ведь я и правда люблю ее".

Стас вздрогнул от этой мысли, зашагав в сторону монорельсового метро, с ясным ощущением того, что более омерзительной зимы в его жизни еще не было.