Boys - Ирина Шанина

— Он…

Прозвучало это, по меньшей мере, недружелюбно. Меня такая неожиданная реакция заинтересовала, и, хотя Васька явно не высказывал намерения развивать данную тему, я продолжала задавать вопросы о «веревке в доме повешенного».

Через пару минут мне уже казалось, что мой пленник лет двадцать мечтал кому-нибудь пожаловаться на несправедливость жизни. По его словам выходило так, что злобный гений Юрка нагло влез в их настоящую, крепкую мужскую дружбу. И ладно бы, можно было бы дружить втроем, но Юрка придумал создать орден.

— Какой еще орден? — не поняла я.

— Орден иезуитов, — пояснил Васька.

Я так и села, не веря своим ушам. Однако не верить было невозможно. Вряд ли Василий мог придумать такое сам — его происхождение и образование не предполагали глубоких знаний монашеских орденов.

— И что, успешно? Ну, в смысле, орден образовали?

— Да, — с некоторым вызовом ответил Васька. — Орден святого Игнатия Лойолы. А Юрка у нас генералом стал.

— Кем-кем? — переспросила я.

— Генералом, — повторил он. — В каждом ордене должен быть генерал. Остальные ему подчиняются.

Я молчала, переваривая полученную информацию.

— Вот поэтому, — с горечью заметил Васька, — пришлось мне в это дело с тобой влезть. А я ведь чувствовал, что добром это не кончится. С такими суками, как ты, хлопот не оберешься. Сообразительные…

— Эй, полегче на поворотах, — обрубила его я. — За «суку» можешь и ответить. Лучше вот объясни-ка мне, что произошло в вашей Верхней Яйве и какое отношение ко всему этому имела Женька. Ей ведь в то время года четыре было, не больше.

Васька помолчал минуту, после чего буркнул:

— Не скажу, — и отвернулся к стене.

— Это почему? — удивилась я.

— Юрка мне этого не простит, — нехотя признался Василий.

— Да что ж ты так его боишься?!

Не скрою, я была сильно удивлена. Вся эта ахинея с орденами иезуитов, генералами и их подчиненными — весь этот детский лепет был актуален много лет назад. Я вот тоже в детстве много во что играла. Помнится, даже замуж выходила понарошку за мальчика из детсадовской группы. Его звали Сережа Михайличенко. И что — я же не заявляюсь к ничего не подозревающему Михайличенко с требованием немедленно пойти со мной в ЗАГС на том основании, что тридцать лет тому назад мы с ним целовались у забора, пока нас не застукала воспитательница.

Вслух же я заметила, что Ваське сейчас следует больше бояться меня. Потому что Юрка далеко, а я рядом, и у меня есть к нему определенные претензии. В частности, именно благодаря его, Василия, действиям мое лицо украсилось шрамом. Шрамы на лице украшают мужчину, для женщины же они совсем не являются украшением. Я говорила все это несколько монотонно, чтобы до него дошла серьезность моих намерений. В детективах автор всегда делает упор на равнодушный голос главного героя/героини. Почему-то считается, что если человек кричит, истерикует, это означает, что он сам смертельно боится и, стало быть, вряд ли осуществит угрозу. А вот если тот же человек угрожает спокойно, взвешенно и обдуманно, то любой злодей сразу понимает: пора раскалываться, признаваться в содеянном и сдавать сообщников. Не все, о чем мы читаем в книгах, применимо в жизни, но данный прием сработал. Я не успела сделать шаг к кровати, как Василий повернул ко мне лицо и хрипло произнес:

— Не надо, я тебе все расскажу.

Глава 41

Берег реки Яйвы. Трагедия

Светочка вылетела из кустов с криком: «Стой! Не трогай его!» Ребята удивленно уставились на нее. Уж в ком в ком, а в зрителях они совсем не нуждались. Девочка мгновенно смутилась и почти шепотом повторила:

— Не трогай его, пожалуйста.

Юркины глаза загорелись хорошо знакомым сумасшедшим огнем, он злорадно улыбнулся:

— Что ты здесь делаешь? Кто тебя сюда звал? Ты что, шпионишь за нами? Ты понимаешь, что теперь мы тебя отпустить живой не можем?

Девочка испуганно отступила обратно к кустам. Ей ужасно хотелось развернуться и бежать отсюда куда глаза глядят. Но от страха у нее отнялись ноги.

— Я… — Она нервно облизнула языком губы. — Я никому ничего не скажу. Никогда…

— Конечно, не скажешь. — Юрка откровенно наслаждался ее страхом. — Не скажешь, потому что уже не сможешь говорить. Мертвые не говорят.

Неожиданно ему в голову пришла новая мысль, он повернулся к Илье:

— Она за тобой следила. Все знают, что она за тобой бегает. Ты, — указательный палец больно уперся в грудь Ильи, — ты согласен отпустить ее?

Илья замялся, ему явно не хотелось принимать решение, но выбора не было.

— Надо спросить, давно она здесь. Может быть, — в его голосе появилась надежда, — может, она только подошла и ничего не слышала.

— Хорошо, раз ты так считаешь. — Юрка повернулся к Свете и слегка понизил голос: — И как давно ты за нами подглядываешь?

Девочка ничего не ответила на этот, казалось бы, простой вопрос. Она крепко зажмурилась и начала отчаянно мотать головой:

— Не-е-ет, я ничего не видела… Пожалуйста, дайте мне уйти…

— Уйти? — Юрка сделал вид, что задумался. — Ну, не знаю, не знаю. Мне кажется, что мы не можем тебя отпустить.

Девочка испуганно втянула голову в плечи и, не открывая глаз, тихо заплакала. Мальчики начали медленно подходить поближе к жертве, окружая ее. Первым не выдержал Илья:

— Юр, а Юр, может, ну ее… Пусть валит отсюда.

— Что, жалко стало? Ты кого жалеешь? Она же просто маленькая шлюха, такая же, как ее мать.

Тем временем Света, воспользовавшись тем, что среди ее мучителей возникло разногласие, стала потихоньку отходить. Ей удалось отойти метров на десять, прежде чем мальчишки заметили, что жертва намеревается удрать.

— А ну, стой! — громко велел толстяк и буквально в три прыжка вновь оказался около нее. — Ты никак бежать надумала? Это ошибка, это очень большая ошибка.

Он запрокинул голову и радостно засмеялся высоким, звенящим смехом, как будто происходило что-то очень смешное.

— Видишь этот нож? — для убедительности он поднес нож к лицу Светочки. — Теперь мы будем… — На мгновение он задумался. — Мы будем отрезать от тебя по кусочку. Вот этим самым ножом. — Неожиданно ему опять стало очень весело. Васька и Илья с ужасом смотрели на хохочущего друга.

Отсмеявшись, Юрка неожиданно схватил девочку за волосы, резким взмахом ножа отрезал прядь волос, сунул Свете под нос и весело подмигнул:

— Продолжаем?

— Юра, — у Ильи не выдержали нервы, — Юра, успокойся.

Он обнял приятеля, стараясь блокировать правую руку. Ту, в которой нож. Толстяк вырвался и сделал очередной выпад в сторону своей жертвы.

Девочка попятилась, не замечая, что стоит уже почти на краю обрыва.

— Ха! — Толстяк сделал еще один выпад.

Девочка рефлекторно отступила еще на один шаг назад… в пустоту. Секунду она отчаянно размахивала руками, пытаясь сохранить равновесие, а потом рухнула вниз.

Не сговариваясь, мальчики побежали к обрыву. Высота здесь была относительно небольшая — метра три-четыре, внизу песок; может быть, все обошлось. Светочка лежала на спине, руки раскинуты в стороны, одна нога явно сломана, слишком уж неестественно вывернута. Девочка не шевелилась и не стонала. Мальчишки замерли на краю обрыва.

— Ну что, — угрюмо спросил рыжий Васька, — доигрался? Теперь нам знаешь что будет?

— Она ведь жива, правда? — подал голос Илья. — Наверное, мы должны спуститься и помочь ей…

Его фраза повисла в воздухе, не встретив понимания у друзей.

— Ты что, больной? — Юрка выразительно постучал себя пальцем по лбу. — Как мы ей поможем? На себе в деревню потащим? И будем рассказывать, что вот, шли рыбу ловить, а тут такое дело… А потом она очухается и всех нас заложит.

— Так что тогда нам делать? — опять Илья. Похоже, что только его беспокоила судьба лежащей без сознания, но, может быть, еще живой девочки.

— Мы уходим, — спокойно ответил толстый Юрка. — Ты понял? Нас здесь не было. Мы ходили в лес, но ее мы не встретили. Так ведь, Вась?

Рыжий Васька с готовностью кивнул в знак согласия.

— Да, вот еще… Надо бы все вокруг осмотреть, вдруг она не одна сюда заявилась. Свидетели нам не нужны. Ты посмотри вот там, — велел он к Ваське, а потом повернулся к Илье: — А ты проверь в овражке.

Мальчики разбрелись выполнять приказ новоиспеченного «генерала». Вопрос о том, кому стать во главе «ордена», отпал сам собой.

— Нет здесь никого! — громко крикнул рыжий Васька, неосмотрительно залезший в малинник. — О черт, штаны порвал, теперь от матери попадет.

— Отлично. А как у тебя дела, Илья?

Илья молчал, ему совсем не хотелось разговаривать. Больше всего на свете он мечтал сейчас оказаться дома. И не нужно ему никаких тайных обществ, орденов, генералов и прочей ерунды. Неожиданно в его размышления ворвался требовательный голос «генерала» Юрки: