Встречи под звездой надежды - Элина Быстрицкая

Итак, десять лет назад я «заболела» этой идеей. И при первой же встрече поделилась моими замыслами с Юрием Михайловичем Лужковым. Город выделил под застройку около половины гектара земли на пересечении Цветного бульвара и Садового кольца. Был разработан проект комплекса, его талантливые авторы во главе со Светланой Арендарук добились пластики форм и точной элегантности линий.

Политики и ученые одобрили замысел комплекса, признали его полезность для общества. Деловые люди увидели коммерческую выгоду. Проект был активно поддержан корпорацией «Социальная инициатива», возглавляемой энергичным Николаем Карасевым.

В конце ноября 2002 года состоялось торжество по случаю начала строительства здания, которое — в этом все были уверены — станет архитектурной и общественной достопримечательностью города.

На этом торжестве я говорила:

— Мы все сошлись на том, что хотим улучшить жизнь людей. Поэтому и отправляемся в дальнейший путь вместе…

Я убеждена, что повысить культуру российского общества можно только через женщину, которой природой предназначено быть хранительницей генофонда. Отсюда и идея создания центра духовного и физического совершенствования для женщин, где прекрасная половина рода человеческого найдет все, что ей необходимо: от салонов красоты, кабинетов психологической и оздоровительной реабилитации до центра моды, киноконцертного зала и школы-студии.

Когда я излагала эти свои мысли, в Москве еще не было ни одного фитнес-клуба. Мне кажется, мои идеи были услышаны, и их подхватили и стали реализовывать предприимчивые люди с деловой хваткой — в столице сегодня десятки фитнесс-клубов и оздоровительных центров. Но я не в претензии — все на пользу обществу. Жаль только, что доступны они немногим, занятия в них — дело дорогостоящее.

К моей радости, правительство Москвы приняло несколько важных постановлений по женскому центру. Я актриса, а совсем не бизнес-дама. И с самого начала мне было необычайно сложно найти средства для строительства. Понадобились поистине не женские настойчивость и упорство…

Я представляю, как мой центр должен выглядеть. Его идеи выстраданы, союзники объединились, мэр Москвы Ю. М. Лужков весьма авторитетно заявил: «То, что мы делаем по женскому центру, — это фактический показатель того, что мы вообще можем сделать в Москве».

В фундамент здания заложили капсулу с памятной грамотой к потомкам. Я надела большие строительные рукавицы, взяла мастерок и замуровала капсулу в камень-куб. В грамоте говорилось о вере в близкое возрождение России, в развитие искусств и предпринимательства, в будущую счастливую и благополучную жизнь. По традиции в капсулу бросили серебряную монету.

До завершения строительства еще далеко. Но мне кажется, я уже вижу скоростные лифты, зимние сады, холлы, отделанные гранитом и мрамором, прозрачный купол атриума…

Я хочу, чтобы те, кто в скором будущем придет в возведенное здание, поняли, что этот комплекс строили люди, которые любят женщин, Москву, российский народ.

Конечно, такие, даже очень масштабные, общественные проекты не компенсируют отсутствия ролей в театре. Ибо театр, спектакль, роль — это то, чем я живу.

Вспоминаю время, когда только-только поднялась на вершины своей профессии, и вдруг судьба подставила мне подножку — я заболела и не работала четыре месяца, теряя то, что достигла. Тогда закон разрешал не работать именно четыре месяца, не больше. Но, к счастью, подоспели еще два месяца отпуска, и мне удалось прийти в себя. Именно тогда, в 1976 году, мне впервые пришлось серьезно думать, как я буду работать дальше. Потом подобная ситуация повторялась неоднократно, и мне приходилось снова и снова начинать сначала, если не с нулевой отметки, то в любом случае с той точки, на которой остановилась. И я научилась понимать, что я в силах сделать и что — нет. Бывало и так, что я не могла сладить с характером работы, которая мне предлагалась, или способом «помещения» ее в мою душу. Покладистой быть легче, удобнее. А у меня не получалось, я ершистая. Всегда знала, почему страдала, и не скажу, что меня это не беспокоило. Волновало — и даже очень! Но я не могла убедить предвзято настроенных людей отнестись ко мне с вниманием, осторожно.

Так я и подошла к юбилейному для меня 2003 году — у меня в театре нет сейчас ролей первого плана, которые я играла всю свою театральную жизнь. Есть только роли второго плана: старуха Хлестова в «Горе от ума» и Турусина в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты». Я пока не знаю, с чем выйду на сцену в юбилейный день. В одном только уверена — это будет достойно. Вспоминаю, когда у меня был семидесятилетний юбилей и все сложилось примерно так, как сейчас, мне предложили сцену Кремлевского дворца съездов. Это был хороший выход, хотя я уверена, что у актрисы в день ее торжества есть только один достойный вариант — выйти на сцену родного театра. Тогда я была лишена этой возможности. Я не хочу это называть конфликтом, хотя без конфликтов в нашей жизни ничего не бывает…

Все последние годы — скажу откровенно — были для меня периодом выживания, и мне нужно было выдержать, хотя один за другим уходили из репертуара спектакли с моими ролями, а новых мне не давали. Я не ждала, что мне что-либо преподнесут на блюдечке, — искала, предлагала. Увы…

Театр — это среда обитания актера, в которой из него «умелые» люди могут сделать пустое место. Но можно и поднять актера или актрису так, что они будут блистать на сцене. Механизм создания «легенд» нашего театра уже давно отработан в совершенстве.

И мне приходилось искать возможности заполнить образовавшиеся пустоты. Когда-то это был удивительный спектакль «У войны не женское лицо», сейчас — Женский центр… Мне не раз говорили, что я иду по жизни с не женским упорством. Может быть, это так и есть — жить мне никогда не было просто.

Не надо кланяться судьбе

Мой «период выживания» пришелся на время, когда каждый год уже становился для меня дефицитным. Но я понимаю, что все начиналось гораздо раньше. Я ведь когда-то (теперь уже можно говорить — давно) пришла в театр, в котором сложились определенные отношения: актрисы были чьими-то женами, возлюбленными, кого-то связывала давняя и очень тесная дружба, иных объединяли совпадающие взгляды. Горько писать об этом, гораздо приятнее было бы восхищаться театром как храмом чистого искусства. Но это было бы не совсем честно.

И не давние обиды во мне говорят, а желание лишний раз подчеркнуть: профессия актрисы — суровая и строгая, она не терпит суеты и приспособленчества. И очень откровенно: с моей внешностью надо было выжить.