Злые дети - Грунюшкин Дмитрий Сергеевич

– Педология, апологетом которой был дражайший Михаил Михайлович Романов, – продолжал Захаров, не замечая, что в его собеседнике что-то не так, – наука в известной степени романтическая. В отличие от того, что делали педологи Запада, наши марксисты не просто ковырялись в мозгах своих испытуемых. Они создавали человека будущего!

– Да-да, – скривился Виктор. – Строители коммунизма и первопроходцы звездных дорог. Гагарин не из ваших был?

– Нет, – серьезно ответил Захаров. – Гагарин, безусловно, лицо Советской империи, но совершенно нормальный обычный человек, любитель женского пола и отнюдь не противник крепких напитков. Кровь от крови и плоть от плоти своей рабоче-крестьянской страны. Да и погиб он раньше, чем мы, молодые да ранние, пришли на проект.

– Романов считает, что вы с Даурским окончательно сломали то, над чем он трудился.

– Старый романтик, – улыбнулся Захаров. – Никто ничего не ломал. Мы просто привнесли в их комсомольскую чушь струю здорового прагматизма. НКВД, а потом и КГБ изначально интересовались практической стороной вопроса. Да, КГБ – передовой отряд Партии, как тогда говорили. И нельзя сказать, что там плевать хотели на коммунизм и мировую революцию. Нет. Но когда Коммунистическая партия говорила, ЧТО нужно сделать, КГБ всегда занимал вопрос – КАК. Так вот именно наш проект и призван был давать некоторые ответы на этот вопрос.

– Романов сказал, что вы вместе учились.

– Да. На факультете психологии. Но потом наши пути разошлись. Семен всегда был блестящим, гусаром. Ему принадлежали лучшие женщины, все ему давалось легко, – в голосе Захарова проскользнула нотка затаенной ревности. – КГБ обратил на него внимание еще на третьем курсе. Сразу после окончания университета он ушел к ним. Он мало рассказывал об этом периоде. Кажется, выполнял какие-то оперативные задачи и занимался подготовкой и психологической обработкой их личного состава. А я занимался чистой наукой. Но потом мы встретились на проекте.

– Это было в конце семидесятых?

– Да. Мы были молоды, полны энергии и готовности своротить горы. Но в воздухе уже появился запах. Пока это был запах тлена. Коммунистическая идеология не выдержала проверки реальностью. И миром. Понимаешь, русские могут уничтожить любого врага. Они могут вырастить ананас в Заполярье или повернуть реки, покорить космос или соседей. Но они не умеют жить без надрыва. В спокойной обстановке они начинают пить и воровать. На наших глазах великая держава начинала гнить от корней до самых верхушек. Вожди плевали на народ, народ отвечал им взаимностью.

– Но вы продолжали растить людей будущего?

– Не смейся. Именно так. Мы в какой-то мере были бо́льшими романтиками, чем те, кто ставил нам задачи. И, что еще более удивительно, наши кураторы из КГБ тоже ими были. И где-то в середине восьмидесятых, когда мы уже были полновластными хозяевами проекта ЗД, к нам пришел куратор. И мы имели очень серьезную беседу.

– Готовили заговор?

– Можно сказать и так, – не принял шутливого тона Захаров. – В КГБ понимали, к чему идет дело. Есть конспирологическое мнение, что именно сам КГБ это все и затеял. По одной версии, чтобы банально украсть «золото Партии», по другой – чтобы спровоцировать неблагонадежных, а потом, когда они высунут головы, просто махнуть косой. Ерунда все это. КГБ был могущественной организацией, но не всемогущей. И люди там, в отличие от партхозактива, реально болели за страну. Остановить надвигающуюся катастрофу оказалось не в их силах. Поэтому проект официально закрыли. А на самом деле вывели все ресурсы в якобы частное предприятие. Таким образом рубеж девяностых мы прошли незамеченными. И продолжили работу. КГБ подготовил контрудар. И оружием этого контрудара должны были стать вы.

– Злые дети?

– Злые дети. Правда, так вас начали называть позже. Чтобы прикрыть истинное назначение работы, ее формально передали под крыло армии. Мы понимали, что, когда все рухнет, армия останется незыблемой. А на Госбезопасности будут отрываться по полной программе. Что страну ждут годы, а то и десятилетия беспамятства и безумия. Что Россию будут рвать в клочья воры и совершенно неприкрытые враги. Так и случилось. Но любой ураган кончается. После него остаются разруха и обессиленность. И вот тогда в дело должны вступить вы.

– Мы?

– Да. Из вас уже тогда, начиная с восьмидесятых, готовили не просто врачей, полководцев или космонавтов. Из вас готовили настоящих патриотов России. Когда придет ваше время, вы должны подхватить упавшее знамя погибшей страны. Державы. Империи, в конце концов. И время это уже пришло. Вы же не просто хорошие специалисты. Вы – лучшие. Вы – идеальные. Вы почти все уже на тех местах, где должны быть. Вам нужен только сигнал.

– Чтобы взять власть?

– Дурак! – чуть не закричал Захаров. – Вы уже у власти. Вам нужно только повернуть ее в нужную сторону. Взять ее и сделать Россию такой, какой она должна быть. Великой!

– То есть вы внедрили своих выпускников в эшелоны власти?

– Нет! В том и дело, что никто никого никуда не внедрял. Максимум – легкая протекция. Мы воспитали и выучили вас так, что вы в любом случае оказывались вне конкуренции. Мы сделали вас не просто вундеркиндами в каких-то отраслях, хотя и это правда – вы лучшие. Но мы научили вас достигать цели и, главное, знать, что это за цель.

– И что это за цель?

– Ты не слушаешь? Я же сказал – вернуть России ее законное место. Место великой державы. Вы, «злые дети», сейчас на лучших счетах в самых разных областях. Среди вас есть инженеры, химики, юристы, военные. Вы уже плотно занимаете ведущую роль в руководстве среднего звена страны. Пришло время двигаться дальше. Надо только сломить естественное сопротивление олигархата и клептократии, которые сейчас занимают уровень перед вами и просто так его сдавать не захотят. В вашей организации хватает наших людей.

– А я-то тут при чем? От меня толку нет, у меня память отшибло.

– Ты – очень даже при чем. Дело в том, что ты был любимым детищем Даурского. Он делал из тебя лучшего из лучших, настоящего сверхчеловека. Лидера. Лидера страны. Лидера нации!

Макаров посмотрел на Профессора совершенно ошарашенным взглядом. Услышанное казалось диким бредом воспаленного воображения, но Захаров вещал вдохновенно. Он не выглядел сумасшедшим. Увлекшимся – да. Но не душевнобольным.

– Постойте-постойте, – Макаров даже сделал защитный жест. – Вы меня в вожди, что ли, агитируете? Да я же просто следователь. Да, по особо важным, но таких у нас сотни.

– Следователей сотни, а ты один. Но чтобы раскрутить твой ресурс, надо немного поработать.

– Перепаять проводки в моей голове? – усмехнулся Макаров.

– В какой-то степени.

– А почему они перепутались?

– Это сложная и печальная история, – вздохнул Захаров.

– Расскажите, – потребовал Макаров.

– Ты уверен? Это произошло давно и очень многое испортило.

– Я должен знать.

Захаров вздохнул.

– Ты был лучшим учеником. Лучшим воспитанником. Даурский вложил в тебя все, что знал, что умел. Вложил душу. Он считал это своим долгом. Но… Гормон оказался сильнее любой программы. Тебе было шестнадцать и ты просто взял и влюбился.

Воспоминание ударило, как молния. На миг Макаров ослеп и оглох. Эта девушка из сна… Девичья грудь и мягкие губы, горячий шепот. Шорох листьев и травы под ногами, качающийся свет фонарей, смех. И резкие лучи прожекторов, чьи-то крики и команды, лай собак. И кровь на его руках.

– Вы сбежали. Не ушли в побег, а просто решили глотнуть воздуха свободы. Подростки так любят свободу. Охрана переусердствовала. Они не понимали, что делают. Они просто охраняли объект и получили приказ задержать. Она проходила обучение по специальной программе и, когда вас настигли, оказала жесткое сопротивление. И эти уроды не нашли ничего лучшего, чем застрелить ее на твоих глазах.

– Софья, – пробормотал Макаров, разглядывая ладони, будто на них все еще оставалась ее кровь.

Захаров с интересом посмотрел на него.