Опасайся дверных ручек (СИ) - Аноним Эйта

Мелле вся как будто ощетинилась иголками, скрестила руки на груди, и всячески делала вид, что плевать она на него, большого и сильного, хотела. Как маленький, но очень храбрый зверек скалится, загнанный в угол и шипит, пытаясь казаться крупнее и сильнее, чем он есть. Сунь палец — откусит, именно так и не иначе. Ликование куда-то исчезло: Мелле наконец поняла, что попала серьезно.

— Ты мне понравилась. Все.

Это «все» прибило все еще звенящее комариком «и» как мухобойка. Воцарилась тишина.

— А ты мне — нет. — В конце фразы голос Мелле чуть сорвался, прозвучал на каких-то пол тона выше, чем ее уверенный голос.

Яльса, ее лучшая подруга, которая знала все оттенки голоса Мелле, она — расслышала. Расслышал и Ярт, улыбнувшийся из тени Вако краем рта. Наверное, очень уж внимательно вслушивался и знал, что именно хочет услышать, потому и уловил.

Но Вако, несмотря на его острые, скорее волчьи, чем человечьи, уши, если и расслышал, то вряд ли придал этому значение. Раздраженно дернул ухом, как будто «нет» Мелле было назойливой мошкой и оскалился, в отличие от Мелле — по настоящему. Яльса, как зачарованная, уставилась на его чуть длинноватые для человека сахарно-белые клыки и непроизвольно шагнула, заслоняя Мелле собой.

— Она сказала «нет», Вако. — Тихо выдохнула она.

— Яльса права. — Внезапно вступился Ярт. — Раз девушка сказала «нет», не потащишь же ты ее силой?

Ярту достался недовольный рык, который его, судя по всему, совсем не впечатлил. Он все так же смотрел на Вако как на запоровшего вообще все идиота и переставать не собирался. Яльсе же, хотя гнев Вако был направлен совсем не на нее, скорее всего, ее-то Вако и не заметил особо, хотелось к Окосу под землю. Даже не потому, что она вдруг испугалась, а потому, что, увидев Вако вблизи, она очень засомневалась в возможности счастливой концовки.

Ведь Мелле — очень и очень свободолюбива и терпеть не может, когда на нее давят. Сложно найти для нее кого-то менее подходящего, чем зверозыка, уверенного, что все обязаны ему подчиняться просто по праву сильного. Это могло кончиться очень и очень плохо…

Будто услышав ее мысли, Ярт подмигнул ей одним глазом и снова улыбнулся уголком рта. Со стороны это выглядело забавно, напоминало нервный тик, но, наверное, должно было означать, что все под контролем и все будет хорошо, что не стоит паниковать раньше времени.

Яльсе очень хотелось верить в Ярта. В то, что прекрасный герой Ярт не допустит ничего страшного. Однако она вполне понимала, что Ярт — это не прекрасный герой, и что верить ему — это все равно что верить тому парню, который ночью залез в квартиру и выгребает побрякушки из бабушкиного серванта, что он просто ошибся окном, когда левитировал ночью.

Может, и вправду ошибся, но драгоценности-то гребет.

Яльсе очень хотелось верить. Потому что если верить, что Ярт ничего плохого не допустит, то можно и поверить в то, что все кончится хорошо, и что Яльса не очень плохо поступает сейчас, когда врет подруге и замалчивает важные вещи. Сейчас, когда вместо того, чтобы увести Мелле подальше и все ей рассказать молчит, и пытается понять, можно верить Ярту или нет.

Есть ли в законодательстве Кетта статья «преступное ничегонеделанье»? Даже если и нет, если Яльса позволит себе и дальше стоять и ничего не делать, то это будет подло с ее стороны: проблемы-то сейчас не у нее, а у Мелле, а значит, и раздумывать нечего.

Яльса отступила, потянув за собой подругу. Сейчас, когда Ярт Вако отвлекает, это будет легче всего — сбежать. Это будет правильно. Она думала, что Мелле будет сопротивляться, не в ее характере было отступать, но Мелле покорно пошла за ней.

Как на веревочке.

Как будто противостояние высосало из нее все силы.

Яльса в который раз подумала, что Вако Мелле может оказаться не по зубам. Оглянувшись через плечо, она заметила, что Вако натянуто улыбается, не разжимая губ. Подростковая комедия понемногу превращалась в сказку о Пленнице и Чудовище.

Яльса сидела в библиотеке и делала химию. Уроки давно кончились, и можно было идти домой, что и сделала Мелле, которая в последнее время не очень любила задерживаться в школе. Однако Яльсе домой не хотелось: ее бабушка сидела с чужими маленькими детьми, конечно, не бесплатно. Лучшей нянечки было не найти, слава о ней разносилась по всей округе, и Яльса с бабушкой Яо могли жить на эти деньги ни в чем себе не отказывая, но о тишине в родном доме Яльса и не мечтала.

А в библиотеке было хорошо. Спокойно. Никто не мешал…

— Ого, какие люди! — Услышала она жизнерадостный шепот над самым ухом.

Ярт беззастенчиво выудил из Ялсиного пенала карандаш, и, перегнувшись через ее плечо, начал дописывать что-то в уравнении.

— Вот здесь, здесь, и здесь ты забыла воду. Подлая штука, я тоже вечно забываю. — Заявил он. — А здесь реакция не пойдет.

— Почему?

— Должен выделиться газ или нерастворимый осадок, а у тебя как были две жидкости, так и остались. Элементарно же. Вам не объясняли?

Яльса загрустила.

— Ну… у нас химичка в декрет ушла, физик заменяет, а он сам ни в зуб ногой… говорит читать учебник, но легче повеситься, чем хоть что-нибудь понять.

— Это поправимое. Возьми здесь учебник Хако за седьмой класс. Не пугайся, это не ты глупая, он для школ с естественнонаучным уклоном, у них программа другая… Он очень просто пишет и лишней воды не льет, то, что тебе и надо. Вот здесь все расчеты, в принципе, верные, но так как калия не в избытке, соль кислая будет, лучше пересчитай. А вообще — молодец, если смогла все вытащить из Целле, он и вправду неудобоварим.

— Тебе, наверное, неудобно так через меня перегибаться? — Сочувственно спросила Яльса. — Вон, стульчик подвинь.

— Практичный ум — бич романтики… — Вздохнул Ярт, но на предложенный стул таки сел. — Я вообще мимо проходил, и что я тут делаю?

— Ты же не просто так про романтику заговорил?

— Если ты скажешь какое-нибудь имя на «М» или на «В», то я лучше дальше пойду. Я достаточно устал, чтобы сегодня об этом думать. Я когда о них слышу, чувствую себя ежикозаводчиком — поганое, скажу тебе, дельце.

Если это был шантаж, то Яльса не очень понимала, с чего вдруг. Она вроде не упрашивала его с ней сидеть, и, хотя его помощь и была очень полезна, как минимум, спасла от тройки за домашку, это еще не значило, что она будет бросаться ему в ноги и умолять не уходить.

Яльса правда хотела назло ему назвать какое-нибудь имя на «М», но вместо этого сказала примирительно:

— Тогда — понятия не имею.

Он же и правда помог, да и… Сейчас он не казался таким уж противным и скользким типом. Честно говоря, Яльса никогда и не думала о нем как о противном и скользком типе, хотя ему явно нравилось, когда его таковым считали, и не собиралась верить в его напускную злобность. Он отыгрывал юного некроманта так, как от него и ожидали, немало при этом развлекаясь. Не Яльсино дело, думать, правильно он поступает, или стоило все-таки пойти против общественного мнения — хватит того, что у Яльсы есть собственное. Да и его, вроде, все устраивает.