Ненавижу тебя любить (ЛП) - "Тиджан"

— Ты хочешь, чтобы я признался в чувствах к тебе на карточках?

— Мне так будет проще.

Я и глазом не моргнула.

Он только провел рукой по лицу.

— С тобой я уже ничему не удивляюсь.

Я кивнула. Это звучало вполне разумно.

Но я все еще ждала, и он это видел. Поэтому встал и вернулся к своему столу.

— Хорошо. Ладно. Любовные Карточки Шея, сию минуту. — Он взял ручку и стопку пустых карточек, которые использовал для учебы. — Я-то, дурачок, думал, что с их помощью сегодня вечером проверю себя. Но нет. Это новая форма морального успокоения.

Я закрыла глаза, внутри одновременно и улыбаясь, и съеживаясь от страха.

Хрен с ним.

Я с самого начала была чокнутой. И к тому же я не устанавливаю новые правила для наших отношений. Он достаточно наслаждался сексом. Поэтому я рассчитывала на то, что, если его настоящие чувства начнут угасать, он останется со мной.

— Карточка номер один, — объявил Шей.

Почувствовав, что он пристально на меня смотрит, я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Меня словно током ударило. В его глазах горела какая-то свирепость, тлеющая эмоция, которой я не могла дать определение. Я судорожно сглотнула. Не разрывая зрительного контакта, он начал:

— Непосредственная, — Шей нацарапал это слово и перевернул карточку. — Она готова заниматься сексом практически в любое время и в любом месте.

Я опустила взгляд. Кончики ушей начали гореть.

Он продолжил:

— Она также за любую авантюру. Антонимы: скучно или уныло. — Он кашлянул и достал вторую карточку. — Смешная. — Перевернул. — Она может рассмешить меня, просто оставаясь самой собой. Она сидит, а я думаю, что это мило и смешно. Она дышит, а я возбуждаюсь или начинаю хихикать. Она из-за чего-то расстраивается, а я хожу со стояком.

Никогда не думала, что все это можно описать словом «смешная», поэтому прикусила губу. С одной стороны, хотелось услышать больше, а с другой — я немного побаивалась.

— Умная. — Задняя сторона карты. — Она первокурсница, но держалась на одном уровне со старшекурсниками на предмете, который, я знаю, считала чертовски скучным. Благодаря ней я думаю не только о себе или своих друзьях. То, как она себя ведет, заставляет меня хотеть стать лучше.

У меня горели уже не только уши. Румянец окрасил щеки и расползался ниже.

— Милая. — Перевернул. — У нее была соседка по комнате, которая иногда обращалась с ней как с дерьмом, но будучи милой девочкой, Кеннеди не отвечала ей тем же. Она могла унизить свою соседку, но ни разу этого не сделала. С самого начала она не хотела, чтобы кто-то знал о наших отношениях, что и приводит нас к... — Он вытащил новую карточку. — Пугливая. Кеннеди боится, что я причиню ей боль, а это совсем не раздражает, как она только что подумала.

Крепко сжимая руки, я подняла голову и сглотнула комок в горле.

Шей уже не писал. Он смотрел прямо на меня, твердо и решительно.

— Тот факт, что ты боишься, что я причиню тебе боль, является той самой причиной, по которой я никогда этого не сделаю. Это не заставляет меня хотеть сбежать в горы или хвататься за любой шанс, чтобы бросить тебя. Потому что я могу. Я парень. Парни знают, как сыграть на девичьих и комплексах, но я так не поступлю. Не с тобой.

Он отодвинул карточки в сторону и встал.

— Когда я вижу, как что-то причиняет тебе боль, мне хочется стереть это с лица земли, — сообщил он устрашающе мягким тоном. — Когда я вижу, как ты сомневаешься в себе, я хочу произнести тебе самую лучшую гребаную ободряющую речь в истории. Когда ты плачешь, я хочу заставить тебя улыбнуться. Когда ты смеешься, я хочу заставить тебя смеяться еще сильнее. Когда ты стонешь в моих объятиях, я хочу, чтобы ты увидела небо в алмазах. Когда ты не уверена в моих чувствах, я хочу заменить это заявлением о том, что люблю тебя так сильно, что у тебя больше никогда не должно возникать по этому поводу вопросов.

Шей стоял прямо над кроватью, глядя на меня сверху вниз, а я могла только таращиться на него.

Прошло мгновение.

Другое.

Полная тишина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А потом сдавленное бульканье покинуло меня. Я схватилась за свитер, чтобы не прыгнуть на него или не убежать.

— Ты меня любишь? — выдавила я.

— Всем сердцем.

— Я...

— Ты меня любишь?

— Я...

ОХРЕНЕТЬ.

ЧЕРТ.

ЧЕРТ.

ЧЕРТ!

Все внутри кричало.

Я только и смогла пораженно выдохнуть:

— Что?

На губах расплывалась улыбка, но я тут же ее спрятала. Он пристально посмотрел на меня в ответ.

— Я не милый парень, который, признаваясь в любви, не будет ожидать ответа. Я точно не из таких. С тобой я эгоистичен. Поэтому хочу знать. Прямо здесь и сейчас. А ты меня любишь?

Горло перехватило, но я кивнула. Слезы текли по щекам... и когда я успела расплакаться?

— Д-да, — я часто-часто закивала. — Да. Я люблю тебя.

— Да?

Твердость исчезла из его глаз, и я заметила в них уязвимость.

Он не знал наверняка. Его облегчение было таким явным, что смутило меня. Ведь я считала себя единственной, кто не уверен.

Я села на колени, и безразмерный свитер укрыл мои ноги.

— Я люблю тебя.

Мы начали двигаться одновременно.

Я потянулась в его сторону, и он поймал меня, обхватил рукой затылок, держась за меня, словно за спасательный круг.

— Я люблю тебя, — прошептал Шей, и наши губы встретились.

А потом он поднял меня и уселся на кровать. Я сидела на нем верхом, запустив пальцы в волосы, и не хотела двигаться. К черту неуверенность. Эту ночь я запомню навсегда.

Не думаю, что еще хотя бы раз усомнюсь в нем. Никогда.

И весь вечер Шей снова и снова показывал, как сильно любит меня.

Глава 39

Шей высадил меня у парадной двери. И хоть было уже поздно, около трех часов ночи, мне не хотелось оставаться у него второй раз подряд сразу после переезда. Так как однажды я уже испугалась, выходя через заднюю дверь, то подумала, что, может быть, лучше воспользоваться парадным входом.

Зря я так решила.

Оказалось, что в помещении достаточно темно. На стойке регистрации горела только одна лампа, а дежурная, положив голову на руки, спала над учебником. Она тихо похрапывала, когда я проходила мимо и открывала дверь в наш холл.

Как и накануне, там было сумрачно, только кое-где стояли лампы, освещавшие ковер.

У Шея я приготовилась ко сну, так что оставалось только дойти до своей комнаты и лечь в постель.

Но не успела я сделать и нескольких шагов, как из темноты послышалось:

— Он ведь не знает обо мне, не так ли?

Сердце подпрыгнуло в груди, от страха перехватило дыхание. Я остановилась, и тут от пола отделилась тень.

Фиби встала с того места, где сидела, и сделала несколько шагов в мою сторону. Она положила руку на стену, будто нетвердо держалась на ногах. Склонив голову набок, девушка прищурилась, и от этого создавалось впечатление, что она глубоко задумалась. Да, ее лицо не выражало злости, но волосы у меня на затылке все равно зашевелились.

Сглотнув, я инстинктивно отступила назад и только потом остановилась.

— Не бойся меня.

Не успев взять себя в руки, я фыркнула.

— Не самый лучший комментарий для начала беседы.

Фиби смотрела уже спокойно, а я не могла избавиться от чувства тревоги, поселившегося в животе. Она скривила лицо в усмешке.

— И правда. Я как-то не подумала об этом. — Она почесала ухо. — Тем не менее, я имела в виду именно то, что сказала. Тебе не нужно меня бояться.

У нее вырвался немного истеричный смешок.

— Вот это второе замечание тоже не стоило говорить.

Со слегка затуманенным взглядом она наморщила лоб.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я не могу избавиться от этого чувства.

Вот теперь волосы на моей шее встали дыбом.

Ощущение, что мы знакомы, вернулось и уже не покидало меня.

Где я могла ее видеть?

— Он ей еще небезразличен.