Имя мне легион - Антон Леонтьев

– Там, там, в квартире! Анжелика и мамочка! Их надо утихомирить! Не понимаю, что с ними!

Охранник медленно извлек из кобуры, висевшей на бедре, пистолет. А затем навел оружие на Бориса Егоровича. И мэр в ужасе заметил его глаза – без белков и зрачков, словно заполненные тьмой!

Прогремел выстрел. Бориса Егоровича отбросило в сторону, он ощутил адскую боль в руке и понял, что взбесившийся идиот охранник попал в него. Мэр ринулся обратно в квартиру и захлопнул дверь перед носом мужчины. Прогремел еще один выстрел, и в створке образовалось отверстие.

Да что же такое? Борис Егорович, дрожавший как осиновый лист, ничего не понимал. Сначала Анжелика, потом мамочка, а теперь еще охранник! Почему они вдруг взбесились, отчего решили напасть на него? И их глаза, эти нечеловеческие черные глаза…

Дверь стала содрогаться под ударами извне. Борис Егорович заметил мамочку, медленно шествовавшую в его сторону с кухни. В руках у нее был нож. Градоначальник судорожно обернулся и заметил Анжелику, с шарканьем спускавшуюся с лестницы. А у нее в руке была окровавленная пилка для ногтей.

Затравленно съежившись, мэр бросился в гостиную. Там, на софе, пузом кверху возлежала Светочка. Лицо она прикрыла ладонями. Борис Егорович ринулся к ней и прошептал:

– Господи, что здесь творится! С тобой все в порядке?

Светочка оторвала руки от лица, и Борис Егорович увидел, что из глаз у нее течет кровь. А сами глаза… У нее тоже были страшные черные глаза! Басовито кряхтя, дочка впилась отцу в шею мясистыми ручищами. Затем повалила Бориса Егоровича на пол и, оседлав его, принялась душить.

Собрав последние силы, мэр сбросил с себя дочку и пополз в направлении зимнего сада – оттуда имелся выход на крышу. Лишь бы уйти, лишь бы спастись…

Внезапно в его мозгу словно щелкнуло, и вспомнились слова того сумасшедшего, который напал на него в телецентре. Парень вопил что-то о страшном вирусе, о том, что люди станут монстрами… Неужели это и произошло? Вакцинация! Но ведь ни мамочка, ни Анжелика, ни Светочка прививок не делали! Только он сам! А в итоге сошли с ума именно они, а Борис Егорович был цел и невредим. Во всяком случае, пока…

До мэра донесся неприятный звук. Это было шарканье нескольких пар ног. Обернувшись, Шабунин увидел трех любимых женщин – мамочку с ножом, Анжелику с пилкой и Светочку со зверским выражением лица. Они медленно надвигались на него. Борис Егорович, рыдая, понял, что никуда ему не убежать.

В этот момент в гостиную вошел охранник, который все-таки справился с входной дверью. Мужчина навел на Бориса Егоровича пистолет. Мэр, воздев к потолку руки, простонал:

– Не стрелять! Я запрещаю стрелять! Это же я, Шабунин!

И тут три женщины с урчанием бросились на него…

Федор проснулся внезапно. Ему показалось, что рядом кто-то истошно завопил. Несколько секунд он не мог понять, где находится, и только потом сообразил, что вовсе не у себя дома, а в городской клинической больнице проклятого городка Нерьяновска. Чувствуя, что у него затек левый бок, журналист попытался перевернуться на правый, однако не вышло – правая рука, как выяснилось, была прикована к кровати, на которой он лежал.

Крылов шумно вздохнул и откинулся на подушку. Вот ведь ввязался в историю! Но теперь поздно было сожалеть о случившемся. Собственно, Федор и не сожалел. Плохо только, что повел себя так глупо. Там, в телецентре, ему заехали в лицо массивной камерой, поэтому-то он и оказался в больнице. Кажется, получил сотрясение мозга.

Федор потряс рукой, прикованной к кровати, и шумно вздохнул. С ним обращаются, как с закоренелым преступником! Но хорошо, что не заперли в каталажку. Уж лучше больница, чем КПЗ…

Журналист прикрыл глаза – и вдруг снова услышал дикий вопль. Значит, ему не почудилось и не приснилось. В больнице что-то случилось? Или просто пациенты, мучающиеся от боли, так орут?

Он дотянулся до кнопки у изголовья кровати и нажал ее. Вообще-то должна была появиться медсестра, но этого не произошло. Федор снова нажал на кнопку. Дверь палаты наконец распахнулась, и на пороге возник перепуганный милиционер, дежуривший в коридоре.

– Черт, тут такое творится! – вскричал он. И выбежал вон.

Вслед за тем из коридора донеслись несколько выстрелов. Федор приподнялся и сам завопил:

– Эй, что там происходит? Почему стреляют? – Затем потряс наручниками и добавил: – Отцепите меня! Живо! Мне надо в туалет!

В коридоре мелькали тени. До Федора доносились крики, стоны и дикий хохот. Да что ж такое, в конце концов? Вдруг послышался хриплый голос охранника:

– Нет-нет, не подходи ко мне! Я же сказал, не подходи! На, получи!

Вслед за тем прогремел еще один выстрел, а потом раздалось утробное рычание, перешедшее в противное чавканье. Федор похолодел и вжался в кровать. Так и есть, это вирус! Вирус «Легион»! Неужели больница превратилась в поле брани?

В дверях возник силуэт медсестры. Но в каком она была виде! Униформа забрызгана кровью, лицо походит на маску, и глаза, ее глаза… Это были глаза школьника Димы Сазонова и майора Блинова!

Медсестра, шаркая, приблизилась к Федору. В руках она держала скальпель, с которого стекала свежая кровь. Издав рык, медсестра кинулась на Федора, явно желая всадить в него хирургический нож.

Журналист извернулся, и скальпель вонзился в матрас. Медсестра вскочила на кровать и протянула к Федору скрюченные руки. Ловким точным ударом журналист ударил ее в лоб пяткой, и медсестра кувырком слетела с кровати на пол. Федор тоже сполз с постели. Его рука была по-прежнему прикована наручниками к стальной перекладине.

Медсестра, взвыв, снова возникла перед ним. Крылов пнул ее ногой в живот, и женщина отлетела к противоположной стене. Любого другого человека такой удар вывел бы из строя, причем надолго, но медсестра без промедления вскочила на ноги и опять полезла на журналиста.

Федор понял, что долго не продержится – его противница была полна сатанинской энергии и, похоже, не чувствовала боли. Тут он вспомнил рассказ Маши. Ну конечно же, надо целиться в голову!

Его рука нащупала скальпель, торчавший из матраса. Крылов вытащил его очень вовремя – медсестра, рыча, неслась на него из угла, словно разъяренный бык на матадора. Федор вытянул вперед руку с зажатым в ней скальпелем, и лезвие пробуравило глаз женщины. Замерев, та издала хриплый гортанный вопль и стала крутиться на месте, а потом вдруг рухнула. Федор увидел, что тело ее содрогается в конвульсиях. Но несмотря на то, что скальпель вошел ей в мозг и по всем законам физиологии раненая должна была тотчас умереть, она все еще стремилась приподняться!

Федор попытался освободиться от наручников, но ничего не вышло. Он был прикован к кровати и не мог свободно перемещаться! Точнее, он вообще не мог перемещаться! Журналист сделал шаг – и колесики больничной кровати скрипнули. Кровать медленно покатилась за ним.

Однако скорость у него была черепашья, да и о маневренности можно было забыть. Так его настигнет любой монстр и тотчас превратит в отбивную! Но ничего другого не оставалось. Федор, таща за собой кровать и чувствуя, что руку пронзает адская боль, подошел к окну. И охнул – палата оказалась этаже на седьмом. К тому же он был прикован к кровати, а выбраться из окна, таща за собой предмет больничной мебели, было совершенно невозможно. Ловушка! Значит, надо освободиться от наручников… Только как?

Он услышал ворчание и глянул на медсестру – из ее правого глаза торчал скальпель, но женщина-монстр все пыталась встать на ноги. Вот ведь кошмарное зрелище! Федор, насколько позволяло его положение, заспешил к двери. Кровать, натужно скрипя, волочилась за ним. Как можно остановить монстров? Наверняка им нужно продырявить пулей головной мозг или, что еще лучше, отсечь голову. Прямо как вампирам!

Федор усмехнулся. А ведь в вампиров он раньше не верил… Как и в зомби. Что касается вампиров, то некоторое время назад ему пришлось на собственной шкуре убедиться, что эти твари вовсе не выдумка[2]. А теперь довелось столкнуться и с зомби. Правда, эти отличаются от зомби из фильмов ужасов, они не выбравшиеся из могил ожившие мертвецы в рваной одежде и с изуродованными тлением лицами, а люди, пораженные чертовым вирусом. Чертовым, по всей видимости, не только в переносном, но и в прямом смысле. Но какая теперь разница… Его волновало сейчас лишь только одно – как бы не стать жертвой этих чудовищ!

Федор осторожно выглянул в коридор и заметил мигающие неоновые лампы, несколько тел, лежавших в крови на полу. Его внимание привлекло тело милиционера. У несчастного не хватало руки – кто-то с дикой силой вырвал ее. Рука валялась тут же, в нескольких метрах от мертвеца. А пальцы оторванной руки по-прежнему сжимали рукоятку пистолета.

Как раз то, что нужно! Федор сделал шаг из палаты в коридор и вдруг понял, что кровать больше не едет за ним. Так и есть, застряла в проходе! Пришлось изловчиться, чтобы вытащить за собой в коридор и кровать. Руку Федор уже почти не чувствовал. А еще он отметил, что медсестра со скальпелем в глазу, которая, видимо, не могла подняться на ноги, все ползет за ним.