Незнакомая Шанель. «В постели с врагом» - Наталья Павлищева

Почему приехавший в Париж в день освобождения офицер британской разведки Малкольм Магерридж направил свои стопы в отель «Ритц» к пожилой женщине Габриэль Шанель? Магерридж занимался прежде всего тем, что вытаскивал из парижских тюрем своих людей, он рассказывал, в каком ужасном положении и состоянии находились те, кого забирали, часто безо всяких оснований, просто по чьему-то доносу, молодчики из «комитетов по чистке».

Эти комитеты никто не назначал, они объявляли о себе сами, просто собиралась группа, желающая разобраться с коллаборационистами, и начинала действовать. Очень часто в этих комитетах оказывались те, кто еще вчера помогал немцам либо вообще был уголовником.

Пока власти сумели навести порядок и проверить сами комитеты, в тюрьмы попало множество невинных людей, с которыми попросту сводили счеты соседи, знакомые и даже ближайшие родственники – тещи сдавали зятьев, а зятья тещ, мужья жаловались на надоевших жен, а жены сплавляли в тюрьму супругов в надежде, что те не вернутся.

Шанель тоже побывала в таком комитете, но ей повезло, следователи оказались настоящими, и она смогла выбраться. Что ей помогло? Вспомните:

– Все, кто сделал что-то серьезное, получили документы...

Считается, что помог Черчилль, мол, дозвонилась, и премьер-министр по своим каналам попросил отпустить. Кто стал бы слушать коллаборационистку и звонить из Парижа в Лондон, разыскивая премьер-министра Великобритании? Да и была ли у простых комитетчиков такая возможность?

Все, что мы знаем о поведении Шанель во время оккупации Франции и «Модной шляпе», словно детали пазла россыпью, которые никак не желают складываться в общую картину.

А теперь сделайте одно-единственное допущение, и все сложится как по мановению волшебной палочки... Что, если министр внутренних дел Франции, отдавая приказ о слежке за Шанель, не так уж и ошибался? Что, если Шанель с самого начала работала на МИ-6? И на нее же работал Шпатц?

Тогда становится понятным почти все.

И то, что Динклаге нет ни в каких списках абвера. Соглашаясь, что он шпион, Шпатц никогда не говорил, какой именно разведки. А проверить его на «рабочий стаж» в МИ-6 едва ли возможно.

То, что Шанель Черчилль поверил, а Вере Ломбарди нет. И почему Шанель вдруг перестала платить Ломбарди, явно начавшей помогать кому-то не тому.

Что, арестовав, Шанель выпустили через несколько часов. Связаться с Черчиллем за это время можно было едва ли, да и непонятно, кто это стал бы делать. А вот назвать какой-то код, чтобы тебя обнаружили в списке «неприкасаемых», вполне можно... Или предъявить те самые документы, в которых не могли отказать людям, сделавшим нечто серьезное для Англии.

Что она сидела в Швейцарии, пока не отошли в мир иной те, кто мог выдать, а Черчилль своих не сдавал. В 1952 году умер Вальтер Шелленберг, за его рукопись сразу началась борьба. Сам Шелленберг хотел опубликовать ее в Швейцарии, потом передумал и решил отдать Германии. Но у его вдовы «конкурс» выиграли англичане (они-то какое имели отношение к рукописи?). Попав в Англию, текст изрядно похудел, оттуда исчезло все, что могло как-то разгласить нежелательные сведения о работе МИ-6. В том числе, между прочим, и все упоминания о Шанель. А ведь во время допросов британскими следователями Шелленберг сотрудничества с ней не скрывал.

Почему у француженки Шанель операция называется «Модная шляпа», а позывной Вестминстер? Считается, что из-за ее знакомства с герцогом Вестминстерским. Тогда уж лучше «Черчилль» или «Уинстон».

Если она действительно работала на МИ-6, то могла ли опровергнуть обвинения в сотрудничестве с нацистами? Могла, но только ценой признания, что много лет работала на МИ-6. Конечно, нацисты не британцы, однако французов едва ли обрадовало бы такое признание. Может, пришлось терпеть все, пока само собой не забылось?

В 1957 году она уже точно знала, что друг Черчилль сделал все, чтобы данные о ней не просочились в печать, можно было и выползать из норки. Вышла английская версия мемуаров Вальтера Шелленберга, и в ней не было ни слова о Шанель. Значит, материалы удалось уничтожить, если они были? Кто помог, Вендор или все же Черчилль?

Шанель с триумфом вернулась в мир моды. Конечно, этот триумф был изрядно подпорчен первым неудачным показом новой коллекции в ее Доме моделей на рю Камбон, но время все поставило на свои места, Шанель снова стала № 1.

И духи ее заняли свое место.

Мы заслуженно помним Мадемуазель за созданный ею стиль и за «запах женщины». А разбираться, с кем и как она спала во время оккупации, пожалуй, не стоит. Ну спала себе и спала...

Тем более все не так просто.

ПОМЕНЬШЕ РАССКАЗЫВАЙТЕ О СЕБЕ...

Если пожелают, сами во всем разберутся

Писать биографию Габриэль Боннер Шанель, как звучало полное имя Коко Шанель, невероятно трудно. Она сама пыталась делать это несколько раз, привлекая профессионалов, трижды биографии бывали написаны (возможно, и больше), книга Луизы де Вильморен даже предлагалась издателям в США. До этого во время долгих прогулок по берегу Женевского озера Шанель рассказывала о себе Полю Морану, серьезной попыткой стала работа с Мишелем Деоном. Не один лист был исписан Марселем Эдрихом и подругой Шанель психоаналитиком Клод Делэ. Но ни одна из прижизненных биографий света не увидела.

Так в чем же дело?

Поль Моран и до швейцарских бесед и посиделок неплохо знал Коко Шанель, а потому несколько скептически выслушивал ее выдумки о себе, а когда сама Мадемуазель прочитала написанное старым приятелем, то пришла в ужас – он решил рассказать о ней правду?! Ни за что! Полю Морану пришлось поклясться, что при ее жизни книга свет не увидит. Не увидела и при его тоже, лишь после смерти Морана «Аллюр Коко Шанель» была издана с иллюстрациями Карла Лагерфельда. Но к этому времени весь мир уже знал тайны великой Мадемуазель, которые мог бы раскрыть ее старый друг.

С Луизой де Вильморен Шанель связала творческая симпатия. Коко очень нравились произведения Вильморен, поставленные по ним фильмы... Думаю, они нашли общий язык во многом. Например, Шанель непременно должна понравиться фраза Луизы де Вильморен: «Мужчина есть мужчина, но красивый мужчина – это совсем другой разговор».

Наверное, Луиза быстро поняла бесперспективность такой работы, потому что Шанель, рассказывая о своем детстве правду, тут же требовала все это в книгу не включать. В результате от реальной жизни оставалась выхолощенная схема со многими пропусками. Жизнь пунктиром, который пришлось заполнять красивыми и совершенно пустыми картинками. Луиза предупреждала, что читатель такого не примет, но Шанель упрямо считала, что сработает ее имя. К тому же ей самой нравилась выдуманная история о жизни у строгих богатых тетушек, которые потом непонятно куда делись.