Освобождение (ЛП) - Лейк Кери

Похоже, я ее не убедил, но Арасели все равно кивает и указывает на лобовое стекло.

— Вон тот дом на углу.

Даже в темноте мне видно, что это отличный трехэтажный дом, с частным забором и с кедровой беседкой, украшенной лампочками.

Подождав несколько секунд, девушка кладет руку на дверцу машины.

— Святой отец... если бы Вас там не оказалось... он бы..., — произошедшее начинает оседать в ее сознании. Скоро это будет постоянно всплывать у нее в памяти, стоит ей закрыть глаза.

Я только надеюсь, что вовремя его остановил, и он не зашел слишком далеко. Я наклоняюсь к Арасели и, обняв ее, даю ей возможность поплакать, прежде, чем она пойдёт объясняться с родителями.

— Если тебе нужно, чтобы я пошел с тобой…

Девушка мотает головой, задевая мою грудь.

— Все в порядке. Вы уже достаточно для меня сделали. Еще раз спасибо.

Она, наконец, отстраняется и открывает дверцу машины.

Еще минуту или около того я сижу и смотрю, как она проскальзывает через парадную дверь своего дома, а затем завожу машину.

На пути к дому приходского священника у меня в голове вертится множество мыслей, и чтобы хоть немного развеять этот сумбур, я включаю радио.

«После убийства Мачете Мака от свидетелей поступила новая информация, которая могла бы связать погибшего бойца ММА с картелем, орудующим в Южной Калифорнии и Мехикали. Власти расследуют заявления о том, что расправа над Маком была якобы осуществлена одним из его членов, значащимся в списке самых разыскиваемых преступников ФБР. По мере поступления дополнительной информации, мы будем держать вас в курсе последних событий».

Так я и знал. То, что я увидел в блокноте Хавьера имя Мака, не было случайностью. Он записал его не просто так.

35.

Айви

Окидывая взглядом притихший район, я нажимаю кнопку звонка дома приходского священника. Очень надеюсь, что правильно расслышала слова секретаря церкви, когда на мой телефонный звонок она ответила, что здесь проживает всего один священник. Дэймон говорил, что живет прямо за церковью Девы Марии Гваделупской, и я молюсь, чтобы это был тот самый дом, иначе какой-нибудь бедолага возненавидит меня за то, что я трезвоню ему в дверь посреди ночи. Я хотела сделать Дэймону сюрприз, но к моему удивлению в столь поздний час не застала его дома.

Бросив взгляд в сторону, я замечаю, что одно из нижних окон слегка приоткрыто. Напротив дома стоит складное кресло, и, судя по всему, с его помощью я легко смогу забраться внутрь.

Что, черт возьми, не так с Дэймоном, что он оставляет свой дом открытым для незваных гостей вроде меня? То, что он священник, не спасёт его от кражи со взломом. А после недавних нападений, о которых он упоминал, уж точно нет никакого смысла так рисковать.

Я раскладываю под окном ржавое, скрипучее кресло. Видя, как оно шатается, я начинаю сомневаться, что оно меня выдержит, но мне нужно всего лишь подтянуться, а дальше я сама заберусь внутрь. Опершись одной ногой о кресло, я резко подпрыгиваю и, ухватившись за подоконник, пытаюсь приоткрыть окно пошире. Оно поддается не сразу, приходится подпрыгнуть несколько раз. Как только оно распахивается, я полностью забираюсь на хлипкое старое кресло. Не обращая внимания на то, как оно подомной шатается, я хватаюсь обеими руками за подоконник и пытаюсь удержатся на ногах. Как только мне удается слегка подтянуться к окну, кресло опрокидывается на землю, а я болтаюсь, держась за подоконник.

Тихо вскрикнув, я шарю ногами по виниловому сайдингу дома в поисках хоть какой-нибудь опоры. Мне удается зацепиться и, вскарабкавшись по стене дома, влезть в окно.

Содрогаясь всем телом, я, словно тюлень, плюхаюсь на подоконник, но тут теряю равновесие, и падаю вниз головой на нечто похожее на пушистый ковёр.

Застонав от того, что, вне всяких сомнений, является ковровым ожогом, я ползу дальше в темноту комнаты, шаря по полу в поисках какой-нибудь мебели. Мои пальцы натыкаются на что-то твердое, я провожу рукой по гладкой поверхности и нащупываю цепочку ночника. Один щелчок, и комната озаряется светом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Маленькая и простая, она кажется очень подходящей для Дэймона, однако в ней нет ни одной его вещи. И при мысли о том, что я могла ошибиться домом, меня прошибает озноб. Выпрямившись, я осторожно выхожу из комнаты, ловя глазами любое движение, прислушиваясь к малейшему постороннему шуму. Где-то сзади раздается щелчок и мурашками пробегает у меня по спине. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к комнате, из которой только что вышла.

Услышав чьи-то голоса, я в ужасе распахиваю глаза и ищу, где-бы спрятаться. Укрывшись в расположенной напротив ванной комнате, я наблюдаю за выходящими из спальни незнакомцами.

«Какого черта…»

Неужели все они влезли в окно, как я?

Я точно ошиблась домом. Вот дерьмо.

—¡Silencio! El padre está dormido. («Тише! Священник спит.» (Исп.) — Прим. пер.)

Мальчик лет четырнадцати-пятнадцати ведет по коридору небольшую группу мужчин, женщин и детей. Все они сжимают в руках сумки и личные вещи, которые шуршат и издают жуткий шум.

Я понятия не имею, что он сказал, но уловила слово «el padre», которое, как мне известно, означает «отец». То есть отец Дэймон?

Пригнувшись, я выглядываю из-за угла и вижу, как группа останавливается у двери в другую комнату. Присев, я иду следом за ними и замечаю, что они оставили дверь слегка приоткрытой — вполне достаточно, чтобы я могла заглянуть внутрь.

Мальчик встает перед книжной полкой, вынимает оттуда одну книгу, и стена отодвигается в сторону.

Вся стена.

Прямо как в фильме про Джеймса Бонда или типа того.

Мальчик загоняет группу людей в образовавшийся в стене темный проход, и я задаюсь вопросом, не снится ли мне это. Может, я упала на улице с кресла и ударилась головой?

Как только все они оказываются внутри, мальчик снова говорит что-то по-испански, но единственное, что я понимаю, это «mañana»: «завтра».

Завтра что-то произойдёт.

Вернувшись в свое укрытие, я, еле дыша, смотрю, как мальчик возвращается в спальню и исчезает с другой стороны кровати.

Словно он шагнул в параллельную вселенную или типа того.

Мысленно посчитав до тридцати, я даю парню несколько секунд, чтобы убежать, а затем прокрадываюсь в комнату и вижу, как дверь тумбочки захлопывается, и снова все стихает. Если не считать пары оставшихся на ковре пятен грязи, нет практически никаких свидетельств того, что через эту комнату только что прошла дюжина людей.

Спустя несколько секунд я подползаю к тумбочке и, открыв ее, вижу зияющую в ней дыру с лестницей.

Ни хрена себе. Туннель, который и впрямь похож на портал в другой мир.

Незаконный ввоз мигрантов прямо здесь, в этом доме.

Заглянув в дыру, я пытаюсь разглядеть, что там внизу, и провожу рукой по гладким, холодным земляным стенам.

— Айви?

При звуке знакомого голоса я вскрикиваю и, упав на задницу, устремляю взгляд на Дэймона.

— Что ты здесь делаешь?

Прижав палец к губам, я велю ему замолчать и машу рукой в сторону комнаты с книжной полкой.

— Целая группа. Семьи: мужчины, женщины, дети. Они вылезли из той дыры в тумбочке, и он привел их сюда, в эту комнату.

— Кто? Кто он?

— Мальчик. Лет пятнадцати, не больше. В общем, он достал с полки одну книгу, и вся чертова стена тут же сдвинулась!

— Ты это видела?

— Да! Своими собственными глазами! Вся. Чертова. Стена!

— Какую книгу?

— Вон ту, красную. Но не трогай её! А что если они настроены враждебно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это мое личное пространство. Если здесь кто-то есть, я хочу об этом знать.

— Я думала, ты знаешь! Парень прошептал что-то об el padre. Все остальное было по-испански, поэтому я ничего больше не разобрала.

— Это все, что ты узнала?

— Он сказал что-то о завтрашнем дне.