Повседневная жизнь благородного сословия в золотой век Екатерины - Ольга Елисеева

Со стороны ее отца не могло и речи идти о согласии. Кандидат был всего на четыре года старше невесты и еще ничего не добился. В 1780 году молодые тайно обвенчались в маленькой церкви на окраине города в Галерной гавани. После чего новобрачная вернулась в родительский дом и продолжала жить барышней, ожидая, пока ее суженый достигнет жизненного успеха. Так прошло три года, имя Львова стало известно, у него появились такие солидные покровители, как А. Р. Воронцов и А. А. Безбородко, его принимали при дворе, в 1783 году он сделался членом Российской академии, позднее почетным членом Академии художеств, совершил в свите Екатерины II путешествие в Могилев.

Наконец чиновный родитель Дьяковой дал согласие на брак Свадьбу решили устроить в Ревеле. Когда пробил час идти в храм, молодые объявили родным правду — они уже несколько лет обвенчаны. Вместо них к алтарю пошла другая влюбленная пара — лакей и горничная, а затем гости отправились за праздничные столы отмечать две свадьбы сразу. Львовы прожили счастливую жизнь, полную любви и взаимного понимания. Николай Александрович скончался по современным меркам рано, пятидесяти двух лет от роду, в 1803 году. А через четыре года за ним последовала супруга. Ее оплакал весь тогдашний русский литературно-художественный мир. «Возрыдали вдруг Эроты, / Всплакал, возрыдал и я…» — писал об этом горестном событии Державин.

Влюбленные кузены

Пример Львовых ободрил многих. Он доказывал возможность с успехом выйти из трудных коллизий. Казалось, стоит только проявить упорство, и сердца родителей растают. Некоторые влюбленные пары продолжали бороться вопреки самым неблагоприятным обстоятельствам. И добивались своего, потратив несколько лет жизни, пожертвовав высоким положением и даже правом проживать в столицах. Такова история дочери гетмана К. Г. Разумовского — Елизаветы и графа П. Ф. Апраксина.

Елизавета Кирилловна унаследовала яркую южную красоту своих казацких предков. У нее было множество поклонников, но выбрала она графа Петра Федоровича Апраксина, бравого генерал-поручика и кавалера, участника только что отгремевшей войны с Турцией. Ему юная фрейлина тоже успела вскружить голову, но Апраксин был женат на графине А. П. Ягужинской. Брак оставался бездетным, и, жалея влюбленных, супруга Апраксина решила уйти в монастырь. Казалось бы, никаких препятствий больше нет. Однако Разумовские и Апраксины, как тогда говорили, «считались родством». Племянница Кирилла Григорьевича Софья Осиповна, урожденная Закревская, была замужем за братом П. Ф. Апраксина, к тому времени уже покойным. Влюбленные не могли соединиться, поскольку браки в такой степени родства Церковь не позволяла.

Между тем положение молодых людей стало критическим. Елизавета ждала ребенка. В марте 1774 года Разумовская и Апраксин написали Г. А. Потемкину, который был очень дружен с отцом невесты. Они умоляли о помощи, надеясь, что Григорий Александрович сумеет выступить посредником между ними и гетманом[401]. Однако личный разговор не помог. Узнав о бесчестье дочери, граф был в ярости. Он не только не собирался прощать виновницу, но и отправил гневное письмо императрице. Гетман заявил, что в лице его дочери оскорблена не только вся его фамилия, но и сама государыня, поскольку Елизавета была ее фрейлиной. Он требовал примерно наказать Апраксина, а дочь постричь в монастырь.

Екатерина оказалась в непростой ситуации: были нарушены и установления православной церкви, и этикетные правила двора. Влюбленным все сочувствовали, но никто не мог помочь. Государыня пообещала гетману Апраксина «за бесчестье, учиненное двору… запереть на полгода в крепости… или на год в Свирский монастырь, чего сам изберет». Однако что касается Елизаветы, то здесь сердце императрицы смягчилось. Конечно, девушка была исключена из числа фрейлин, но Екатерина запретила отправлять ее в монастырь. Потемкин должен был передать Разумовскому, «чтоб он дочь свою не постриг, ибо по молодости ее летам, я рассуждаю, что сие жестоко и законам противно — до сорока лет женщин не постригать»[402].

Апраксин жаждал скорейшей встречи с возлюбленной, поэтому выбрал полгода в Петропавловке. 5 января 1775 года срок заключения истек. Государыня очень хотела избежать продолжения скандала. Она попросила Потемкина передать обер-коменданту Петропавловской крепости А. Г. Чернышеву повеление освободить Апраксина и взять с него подписку «никакого приезда ко двору не иметь и с домом графа Разумовского нигде не съезжаться»[403].

Потемкин сам отправился встречать Апраксина и получил от него нужную бумагу. Видимо, тогда же между ними состоялся разговор, в котором граф признался, что не может жить без Елизаветы и в покое ее не оставит. Потемкин же не видел другого выхода, как венчаться тайно, а потом кинуться в ноги Кириллу Григорьевичу, прося прощения грехов. Судя по делу «О генерал-поручике графе Петре Апраксине, увезшем дочь графа Разумовского», то же самое Елизавете советовали ее сестра Наталья Загряжская и племянница гетмана Софья Осиповна[404].

Апраксин тайно увиделся с невестой сразу после выхода из крепости, а потом последовал за ней в Москву, куда на празднование Кючук-Кайнарджийского мира отправился двор. 10 июля 1775 года ему удалось увезти возлюбленную и венчаться с ней в одной из подмосковных церквей. После чего молодожены спешно направились в Смоленскую губернию в имение друга Апраксина князя В. В. Долгорукова, надеясь там тихо пересидеть грозу. Не тут-то было. Узнав о случившемся, Екатерина II велела изловить беглецов, Апраксина арестовать, Елизавету вернуть отцу. Потрясенный еще большим непослушанием дочери, Разумовский отрекся от нее. Апраксин был отправлен на покаяние в один из тобольских монастырей. Его жену тоже ждал дальний путь в какую-нибудь из северных женских обителей.

Потемкин уговорил императрицу сначала поместить несчастную женщину в Новодевичьем, а затем и вовсе отпустить на жительство к замужней младшей сестре А. К Васильчиковой. Через два года Апраксин был выпущен из монастыря и переведен служить в Казань, где жена смогла с ним увидеться. Между тем гнев Кирилла Григорьевича мало-помалу утих, сменившись тоской и осознанием собственной несправедливости. В 1779 году бывший гетман, наконец, согласился на уговоры родных простить Елизавету и помириться с зятем. Однако лишь в 1783 году Апраксиным разрешили жить во внутренних губерниях России[405].

Пережитая семейная драма многому научила Кирилла Григорьевича. Не случись у его дочери роман с Апраксиным, не страдай они так долго и жестоко, неизвестно, как сложилась бы судьба Григория Григорьевича Орлова, полюбившего свою двоюродную сестру.

Параллельно с несчастьем в семье бывшего гетмана разразился другой придворный скандал. Г. Г. Орлов, несколько лет назад покинувший пост фаворита и находившийся в отставке, решил, наконец, жениться. Он давно был влюблен в свою кузину Е. Н. Зиновьеву, фрейлину императрицы, красивую, юную и одаренную особу, писавшую стихи и романсы. Екатерина Николаевна отвечала ему взаимностью. Ходили слухи, что в 1776 году Зиновьева ждала ребенка от Орлова, и князь был вынужден подыскивать ей жениха, но в последний момент раздумал. Несчастная девушка вытравила плод, на некоторое время уехала в Москву, а когда вернулась в столицу, их роман с Орловым вспыхнул с новой силой[406].

Влюбленные не знали, что делать. Наконец Григорий Григорьевич решился на тайное венчание. В феврале 1777 года Орлов увез невесту, но дело открылось. Молодых супругов разлучили, Зиновьева под полицейским караулом была препровождена из дворца Орлова к себе домой, началось судебное разбирательство. Обоим грозило пострижение в монастырь.

Государственный совет постановил осудить Григория Григорьевича и сослать его в отдаленную обитель. Против такого решения гласно выступил только Разумовский. «Для решения этого дела, — заявил он, — недостает только выписки из постановления о кулачных боях. Там, между прочим, сказано: лежачего не бить. А как подсудимый не имеет более прежней силы и власти, то стыдно нам нападать на него»[407].

Потемкин на этом совете не присутствовал, однако и он заступался за Орлова в личной записке Екатерине, ответ на которую сохранился. Потемкин просил сделать Екатерину Николаевну статс-дамой и тем самым признать брак и оградить молодых от грозившего им приговора. Ситуация была серьезная, на Орлова ополчились все его прежние враги. Синод тоже был в возмущении. Екатерина какое-то время колебалась. Ее ответная записка отражает эту нерешительность. «Я люблю иметь разум и весь свет на своей стороне и своих друзей, — пишет она, — и не люблю оказывать милости, из-за которых вытягиваются лица у многих. Это увеличит число завистников князя и заставит шуметь его врагов»[408].