Проигравший получает все - Анна и Сергей Литвиновы

– Ну, ты во всем призналась? – спросила Оксана.

Ей хотелось, чтобы ее слова прозвучали слегка насмешливо. Однако она не узнала своего голоса. Bo рту пересохло. Язык прилипал к гортани. "Спокойно!

– прикрикнула Оксана на саму себя. – Возьми себя в руки!".

– Что ты! – испуганно воскликнула Наташа. Она приняла слова Оксаны за чистую монету. Наташа – при своем роскошном теле – была начисто лишена чувства юмора.

– Ну, детектор лжи – не самое страшное сказала Оксана. Она отчаянно пыталась овладеть собой и говорить легко – как она говорила бы в этой ситуации, когда бы была ни в чем не виновата; – Главное, что тебя, Наташенька, не пытали.

– Так бы я им и далась!

Оксана загасила сигарету – может, это от нее так отчаянно сохнет во рту?

Ей захотелось промочить горло, но она испугалась, что руки у нее дрожат, и она расплещет кофе. Она взяла одной рукой блюдце, другой – чашку.

Так, наверно, дрожь будет незаметна. Поднесла кофе к губам. Хлебнула. Поставила чашку на блюдце. Чашка предательски задрожала. "Сейчас Наташа спросит:

– Что с тобой, Оксаночка?"

Наташа не спросила. Просто чуть внимательней, чем обычно, посмотрела на Оксану. Или ей это показалось?

В дверь заглянула испуганная подменная секретарша Леночка:

– Извините, Оксана Ивановна. Наталья Владимировна, вас к себе срочно просит Борис Сергеевич!

Наташа вскочила и бросилась к двери. Оксана видела, как удаляется ее глупое, лживое, длинное тело – одни ноги метр двадцать! – и остро позавидовала Наташе. Та могла быть спокойной. И она смогла идти к Борису, спокойно сияя своими честными глазами. О, боже! Что же я наделала!

Оставшись одна, Оксана в панике бросилась к телефону. Надо предупредить Велихова!

Нет, звонить нельзя. Ее телефоны наверняка прослушиваются.

А может, они уже вышли на Велихова?

Может, догадались, кто он – ей?

И Барсинский давным-давно все понял? И просто играет с ними, как кошка с мышкой? Ждет момента, чтобы схватить их обоих?

Отвратительное сосущее чувство страха закружило ей голову. Оксане показалось, что ее сейчас вырвет. Она бросилась в комнату отдыха.

Что делать? Что же ей теперь делать?

Павел приехал за рулем какой-то раздолбанной ржавой «шестерки» ровно через семнадцать с половиной минут.

Тане нравилось в нем то, что отличало его от молодых безответственных людей вроде Гарика: верность своему слову.

Даже в мелочах.

Павел на приличной скорости подкатил прямо к «восьмерке», где сидели они с Гариком, и припарковался в сантиметре от ее заднего бампера. Игорь встревоженно наблюдал за его маневром и напряженно выдохнул:

– Чуть-чуть не задел!

Татьяна беспечно откликнулась:

– А нам-то что! Это все равно его машина! Игорь сразу насторожился и принялся буравить Павла ревнивым взглядом.

Павел выключил двигатель и долго возился, устанавливая на рулевое колесо внушительного вида запорное устройство. И только после этого подошел к их – точнее, своей – машине.

– Угнала? – сухо поинтересовался он у Татьяны, которая радостно выскочила ему навстречу. И добавил:

– Римму хотя бы спросила?

– Поставила в известность.

– Я-то ей обещал, что она будет пользоваться машиной все выходные…

Кстати, у нее, в отличие от некоторых, есть хотя бы доверенность…

– Твоя Римка увлечена шашлыком и гостями. А доверенность у меня тоже есть, – Таня помахала документом, который она самолично состряпала, сидя в кафе.

Павел взглянул на «свою» подпись:

– Подделывать документы у тебя получается плохо.

– А в твоей «Феррари» барахлит сцепление. И большой расход топлива, – чисто по-женски, Переключая внимание на другой предмет, парировала Татьяна. – Но это естественно – когда машина является ровесницей «Титаника»… У тебя вообще, как я вижу, страсть к металлолому, – она махнула в сторону «шестерки».

– Кто это с тобой? – прервал ее Павел. Таня приложила палец к губам:

– Это Игорь, мой хороший знакомый. Он нам очень помог. Но его миссия уже выполнена…

Павел мгновенно все понял и заглянул в машину:

– Извините, Игорь, можно вас на минутку? Они вместе отошли в сторону.

Павел протянул Игорю свою визитную карточку и стал что-то объяснять. Игорь внимательно смотрел на Павла и кивал. Когда объяснение было закончено, мужчины подошли к Тане.

– Я поехал, – сказал Игорь.

– Давай.

– Я не удивлен, что ты опять влипла в историю.

– Я – тоже.

– Сейчас поеду по магазинам – покупать цветной телевизор, а потом сможешь найти меня в казино «Византия».

– Надеюсь, ты будешь действовать именно в таком порядке – а не наоборот.

Игорь вытянул руку, подзывая проезжающую мимо машину. Такси остановилось.

Таня на прощание помахала ему.

Павел увлек ее к машине:

– Пойдем, расскажешь мне, что к чему.

– А у тебя есть, что мне доложить?

– Есть. Информации много, – Это ради нее тебя били по лицу? Павел нахмурился:

– Нет, это я с лестницы упал.

Герман Титов стоял у окна. Это хорошо, что у него есть жалюзи. Прямой солнечный свет не мешает работать на компьютере. И никто из соседних домов не может видеть его.

Сколько он не выходил из дома? Дня четыре наверное. А может, неделю. Во всяком случае, с того дня, как в их подъезде что-то случилось.

Он видел тогда утром сквозь жалюзи милицейские машины. Мгновенный страх пронзил его: вдруг это приехали за ним ?

Он попытался отогнать подкативший ужас: ведь он не сделал ничего плохого. Пока не сделал. А вдруг они узнали, что он замышляет? Догадались?

Вдруг его приехали занять.

С ужасом, с колотящимся сердцем, он ждал звонка в дверь. Но звонка не было.

Потом он видел, как в санитарную машину грузят человека. Он был весь, с головой, в черном пластиковом мешке.

Значит, в их подъезде кто-то умер. Или скорей кого-то убили – недаром у парадного стояли милицейские машины.

Но я тут ни при чем. Видит Бог, ни при чем. Я не сделал ничего плохого!

Ближе к вечеру в тот день в его дверь звонили. Он на цыпочках подошел к двери и заглянул в глазок. На пороге стоял милиционер.

Герман отпрянул и, стараясь не шуметь, убежал в ванную. В ванной было темно. Герман не стал зажигать свет. В дверь позвонили еще раз. А потом еще.

Герман сидел тихо, и скоро милиционер ушел.

Но на всякий случай с тех пор Титов не выходил из дому.

Еда у него была. Когда он получил аванс у того бородатого дядечки, он купил в супермаркете много продуктов и пива. Морозилка вся была забита пиццей.

Раз не надо выходить из дому – значит, не надо бриться. И мыться тоже. Герман не замечал, какой тяжелый дух стоит в его квартире. Окна он не открывал.