Ольга, лесная княгиня - Елизавета Дворецкая

Олег-младший приходится Вещему внуком, а Эльга – племянницей; будучи моложе Олега, по счету поколений она старше.

Если Ингвар женится на ней, то станет старше Олега! И их права на наследие покойного, самое малое, уравняются. Раньше, пока Ингвар был всего лишь отроком, младшим братом его жены, Олег не задумывался об этом. Но теперь понял, что с родичем-заложником надо считаться.

Конечно, князь в стольном городе – не репа на грядке, так просто не выдернешь. Но у каждого из них есть свои сторонники, и дружина Ингвара уже показала, что способна на дело. Пусть они молоды, горячи и глупы – все разломать и у них ума хватит. Спохватятся, когда взамен разломанного надо будет строить. Пока удаль Ингвара сдерживает Свенгельд. Но вот уж на чью преданность Олег никогда и не думал полагаться: старый варяг всегда был человеком Ульва волховецкого, а теперь стал человеком его сына. Пока он считает нужным гасить вражду между родичами. А если его мнение переменится…

– Ну, как тебе жених? – Олег подошел к Эльге и остановился, уперев руки в бока. – Глянулся? Удалой молодец, силушка так по жилочкам и переливается…

В голосе его слышалась издевка.

– Рановато о свадьбе думать. – Эльга подняла на него хмурый взгляд. – Я поставила условие: мой жених должен отмстить за моего отца. Мистина обещал мне это от имени Ингвара, и потому я предпочла его, а не князя Дивислава. И я не могу выходить замуж без приданого, а мое приданое захвачено зоричами. Прежде чем о свадьбе говорить, надо отомстить за отца и вернуть мое добро. Коли у него так уж силушка по жилочкам переливается, вот и будет куда ее девать.

– Ох, родная! – Олег усмехнулся не то с горечью, не то с облегчением. – Телом ты девица, а умна, как зрелый муж! А я как раз думал, что с ним делать. Вот пусть и отправляется за твоим приданым. Таких невест, как ты, задаром не дают!

– Что вы придумали? – К ним подошла Мальфрид. – Мы же условились: будет полюдье, будет приданое…

– Хочу мое приданое, с моими рушниками родовыми, – с мрачной решимостью заявила Эльга. – За такого молодца абы с чем идти нельзя! А если он такой боевитый, приданое из Зорин-городка добыть или яйцо со дна морского – ему дело нетрудное.

Они с Олегом обменялись взглядами и ощутили, что поняли друг друга.

Эльга, неприятно пораженная первыми встречами с женихом, теперь так же стремилась отложить свадьбу – чтобы хоть немного обвыкнуть и разобраться, – как раньше стремилась ее приблизить.

Олегу тоже требовалось время, чтобы решить, как быть с беспокойным родичем, да и не жаждал он теперь помочь Ингвару укрепить родство с Вещим. Эльга, как он осознал, была слишком сильным оружием, чтобы вкладывать его в столь ненадежные руки. Благоразумие невесты пришлось ему как нельзя кстати. К тому же ее вполне законные требования давали средство убрать Ингвара и его дружину из города. Здесь все утихнет, а он и его отроки найдут другое применение своей бурлящей удали.

Олег даже повеселел – так все хорошо складывалось. Недовольна осталась Мальфрид: она понимала, что эта отсрочка не на руку ее брату.

Но Олег и девушка, обретя поддержку друг у друга, не отступали.

Днем Эльга держалась твердо и стояла на своем: обещанная месть за отца и приданое, иначе – никакой свадьбы. Тайком от жены Олег даже намекнул, что вообще-то Ингвар – не единственный на свете жених для такой знатной и красивой невесты. Пока Эльга пропустила намек мимо ушей, но, ворочаясь ночью без сна, подумала: уж не зря ли она отказалась от Дивислава?

Прельстилась, глупая, россказнями о добром молодце, которого не видела в глаза…

Но менять что-то было поздно.

Один раз ее пообещал Ингвару покойный отец, один раз она согласилась выйти за него сама, уже будучи взрослой. И не свернуть теперь на попятный, пока сам жених не отказался от оговоренных условий.

Через три дня, когда страсти улеглись и Манаровы ворота починили, Олег послал к Свенгельду сказать, что приглашает княжича к себе.

Велел добавить, что речь пойдет о женитьбе.

Позвали всю родню, киевскую и плесковскую, и самых знатных варягов из старой дружины Вещего. Повод был более чем значительный: сегодня объявят о скорой свадьбе, соединяющей два знатнейших варяжских рода на Восточном пути.

Мальфрид ради такого случая надела варяжское платье из желтовато-зеленой тонкой шерсти и такую же шаль с бахромой и вышивкой. Хенгерок из темно-красного шелка с вышивкой золотыми нитями в их обрамлении казался спелой ягодой среди листвы.

Для Эльги она тоже выбрала варяжское платье из когда-то привезенных с собой – песочного цвета с голубой вышивкой и серовато-зеленый хенгерок, отделанный узкими полосками златотканой тесьмы и коричневого шелка. На плечах ее сияли две позолоченные узорные застежки размером с детскую ладонь, а на висках блестели подвешенные к красному шелковому очелью серебряные заушницы.

В Киеве многие дочери состоятельных варягов носили северное платье с застежками и заушницы – наследство материнского семейства, словно соединяя красоту и богатство двух сливающихся народов.

Но больше всего в уборе невесты притягивало взгляды греческое ожерелье из смарагда и жемчуга.

Увидев его, Мистина тут же подмигнул Ингвару: если невеста надела его дар, значит, не все потеряно!

Но Ингвар не улыбнулся в ответ. Мысли о скорой женитьбе пока что причиняли ему больше досады, чем радости. Он уже знал, что из-за нее ему опять придется уезжать из Киева, далеко и надолго.

Поостыв после драки в Козарском конце, он в глубине души и рад был уже уехать, пока его выходка не забудется, но понимал это как свое поражение и оттого злился.

Мужчины тоже надели лучшие цветные одежды и хазарские кафтаны с поперечными полосками тесьмы на груди и рядом серебряных пуговок от ворота до пояса.

Собирались в княжеской гриднице, но даже здесь едва хватило места для всех почетных гостей.

Мальфрид и Эльгу обступили родственницы, такие же нарядные. И Эльга ясно ощутила, что в этом окружении становится чем-то гораздо большим, чем была ранее. Все эти знатные, красиво одетые, бывавшие в самом Царьграде люди собрались здесь ради нее, чтобы засвидетельствовать, как племянницу плесковского князя отдают за будущего князя Киева…

«То есть Волховца!» – мысленно одернула она себя и ощутила нечто вроде разочарования.

Ей все никак не удавалось утвердиться в мысли, что жить с мужем большую часть жизни ей придется не здесь, где она впервые его увидела и где свадебный рушник окончательно соединит их.

Ах, если бы ее сейчас видела Ута!

И отец! Но отец, может быть, и видит, подумала Эльга, мельком глянув в закопченную кровлю.

Ингвар сегодня выглядел получше прежнего: в кафтане темно-красного шелка с синим узором, с широкой полосой синего шелка и серебряной тесьмы на груди. Даже волосы на выбритой голове чуточку отросли: совсем немного, но уже было видно, что они темно-русые с рыжиной. На шее блестела толстая серебряная цепь с узорным «молоточком Тора», как носили многие варяги, в том числе – отец и дядя Эльги.

Совсем другое дело – это был уже не тот распаренный, красный и злобный бродяга с черными руками и в серой рваной рубахе, будто холоп, таскающий мешки на причале!

Он старался держаться невозмутимо, но Эльга видела, что в душе его еще не утихли досада и отчасти стыд.

Первым начал речь боярин Гремислав:

– Исполняя уговор, без малого десять лет назад заключенный между родичем моим, Велегором, и князем Улебом из Волховца, привезли мы старшую дочь Велегорову, именем Эльгу, в жены Ингорю, Улебову сыну…

Он говорил так, будто обручение не прерывалось на несколько лет и Эльгу не собирались отдать совсем другому мужу.

Многие из присутствующих знали об этом, но все делали вид, будто ничего такого не было. Почти все взгляды не отрывались от Эльги: сегодня она казалась еще красивее, чем обычно.

Даже Ингвар сделался не таким хмурым, то и дело поглядывая на нее со все возрастающим любопытством.

Она же прикидывалась, будто не замечает ни этих взглядов, ни самого жениха.

– Только послали нам боги две беды, – продолжал Гремислав. – Первая беда: убит лиходеями на Нарове родич мой Велегор. Вторая беда: приданое невесты нашей забрали зоричи с князем своим Дивиславом. И пока эти две беды не избудем, свадьбы нам не играть. Что скажешь, Улебович? Обручали тебя еще детищем, а теперь муж требуется.

– Ну, что сказать?

Ингвар, непривычный говорить в таких почтенных собраниях, по старой детской привычке покосился на Свенгельда, но тот молчал с невозмутимым видом.

Жениться-то воспитанник будет без его помощи.

– Избудем беды ваши. Надо приданое – привезу приданое. Насчет мести – сходим, поглядим, но если они с Наровы ушли уже, то где ж мне искать?