Наставление в христианской вере, т.4 - Жан Кальвин

Именно таков был обычай израильского народа, как нетрудно заключить из слов пророка Иоиля. Когда он велит вострубить трубою, собрать народ и объявить пост (Иоил 2:15), он говорит о вещах, в его время привычных. Чуть выше он объявляет, что Бог осудил народ и близок день исполнения приговора; чуть ниже - призывает народ облачиться во власяницы, посыпать головы пеплом, рыдать и поститься - другими словами, увещевает его склониться и смириться перед Богом, в том числе свидетельствуя об этом внешними знаками. Конечно, власяница и пепел в то время были уместнее, чем сейчас. Но что касается собрания народа, рыданий, поста и прочих подобных вещей, они без сомнения пригодны и для нас, когда обстоятельства вызывают в них необходимость. Ведь если они представляют собой святое упражнение для верующих - упражнение как в смирении, так и в исповедании смирения, - то почему бы нам не использовать их, как это делали древние, в сходных обстоятельствах? Писание свидетельствует о том, что не только израильская Церковь, наставленная в Слове Божьем, обращалась к посту в знак скорби (1 Цар 7:6; 31:13; 2 Цар 1:12)[3 Цар 21:12], но и народ ниневийский, не слышавший иного учения, кроме проповеди Ионы (Иона 3:5). Почему бы и нам не поступать так в подобных обстоятельствах?

Мне могут возразить, что это внешний обряд, упразднённый во Христе наряду с прочими. На это я отвечу, что и сегодня он остаётся весьма действенным вспомогательным средством для верующих, каким был всегда, и полезным способом поддержания бодрствования, дабы мы не умножали гнева Божьего нерадением и упрямством, когда Он обрушивает на нас свой бич. Поэтому Иисус Христос, оправдывая апостолов за несоблюдение поста, не говорит, что пост вовсе отменяется, но что он подобает времени печали, и связывает его со слезами и скорбью: «Придут Дни, когда отнимется у них жених» (Мф 9:15; Лк 5:34-35).

18. Но чтобы не возникало недоразумений по поводу названия, необходимо определить, что такое пост. Ибо мы разумеем под этим словом не просто воздержанность и умеренность в еде и питье, а нечто большее. Конечно, жизнь верующего должна умеряться постоянной воздержанностью - так, чтобы на протяжении всего земного существования христианин как бы соблюдал некий пост. Но помимо этого есть и другой, временный пост, когда мы ограничиваем себя более обычного и практикуем более строгое воздержание в течение одного дня или другого определённого времени. Это ограничение имеет три стороны: продолжительность, виды пищи, мера. Под продолжительностью я разумею время пощения, необходимое для исполнения того, из-за чего или ради чего мы постимся. Например, если некто постится по причине торжественной молитвы, он должен соблюдать пост до окончания молитвы. Ограничение в видах пищи предполагает, что мы отказываемся от изысканных и тонких кушаний, доставляющих наслаждение при еде, и довольствуемся простой, грубой пищей. Мера же означает, что мы едим меньше обычного и только по необходимости, а не для удовольствия или из чревоугодия.

19. Однако следует остерегаться впасть в суеверие, как это произошло ранее, к великой опасности для Церкви. Гораздо лучше вообще не поститься, чем строго соблюдать пост, имея о нём неверное и пагубное представление. А обычно так и происходит, если пастыри не заботятся о благоразумном и заблаговременном наставлении народа. Поэтому укажем, что необходимо для правильного пощения.

Во-первых, надлежит помнить слова Иоиля о том, что нужно раздирать сердца, а не одежды (Иоил 2:13). Иначе говоря, пост не имеет силы перед Богом сам по себе без внутреннего сокрушения сердца, подлинного недовольства человека собой и своими грехами, истинного смирения и скорби, происходящих от страха Божьего. Кроме того, следует знать, что пост лишь потому и полезен, что соединён с этими вещами как их низшее, вспомогательное средство. Более всего ненавистно Богу лицемерие, когда люди предлагают Ему внешние знаки вместо чистого сердца и желают обмануть Его этой видимостью. Вот почему Исайя сурово обличает притворство евреев, рассчитывавших постом удовлетворить Бога, хотя сердца их были полны нечестия и дурных страстей: «Таков ли пост, который Я избрал?» (Ис 58:5) Пост лицемеров - не только напрасный и бесполезный труд, но и величайшая мерзость.

Во-вторых, следует предупредить о другом заблуждении, тесно связанном с первым, - о том, что пост якобы является заслугой перед Богом или разновидностью служения Богу. Коль скоро сам по себе пост безразличен и не имеет значения, кроме как в соотношении с названными целями, весьма опасное суеверие - безоговорочно и безоглядно смешивать его с делами, которые заповеданы Богом и необходимы сами по себе. В такое безумие впали древние еретики-манихеи. Выступив с обличениями против них, св. Августин показал, что пост надлежит ценить только в связи с названными целями и только в соотнесении с ними его одобряет Бог (Августин. О нравах манихеев, II, XIII, 28-29 (MPL, XXXII, 1356-1357); Против Фауста-манихея, XXX, 5 (MPL, XLII, 493-494)).

Третье заблуждение не столь тяжко, но отнюдь не безопасно. Оно состоит в том, чтобы строго предписывать и требовать соблюдения поста как одного из главных дел христианина. Оценивая пост таким образом, люди начинают думать, будто совершают некое достойное и превосходное дело, когда постятся. Здесь я не могу не возложить часть вины на древних отцов, которые посеяли семена суеверия и дали повод для утверждения последующей тирании. Правда, в их книгах много верных рассуждений о посте. Но много и чрезмерных восхвалений, возвеличивающих пост как добродетель, выделяющуюся среди всех прочих добродетелей.

20. Кроме того, Великий пост соблюдался уже в святоотеческие времена (Евсевий. Церковная история, V, XXIII, 1 сл.; XXIV, 12-13; Никейский собор (325), c. 5). И в этом было некое суеверие, потому что простой народ считал его добрым служением Богу, а пастыри поддерживали соблюдение Великого поста как якобы следование примеру Иисуса Христа (Августин. Проповеди, 205-211 (О сорокадневном посте) (MPL, XXXVIII, 1039-1058); Письма, 55 (Януарию), XV, 28 (MPL, XXXIII, 217 p.); Hieronymus. In legibus libri, XVI, LVIII, 3 (MPL, XXIV, 654); Adversus Lovinianum, II, 17 (MPL, XXIII, 324)). Между тем Иисус Христос постился, конечно, не для того, чтобы дать другим пример для подражания, а, желая начать проповедовать своё Евангелие, Он хотел этим чудесным делом подтвердить, что это есть учение небесное, а не человеческое. Поразительно, как столь явное заблуждение могло засорить головы древним учителям: ведь они были люди весьма рассудительные, а оснований для того, чтобы не впасть в подобную ошибку, имелось достаточно. Ибо Иисус Христос, во-первых, постился лишь однажды. когда собирался предаться молитве, а не много раз, как следовало бы, если бы Он хотел установить правило ежегодного поста. Во-вторых, Он постился не по-человечески, как надлежало бы, если бы Он имел намерение увлечь людей своим примером. Но этим актом Христос хотел, скорее, заставить удивляться Себе весь мир, чем побудить других к совершению чего-либо подобного. Наконец, причина этого поста была та же, что и поста Моисея, когда он получил Закон из руки Божьей (Исх 24:18; 34:28). Как Моисей чудесным образом постился сорок дней и сорок ночей, чтобы таким образом утвердился авторитет Закона, так это же чудо должно было повториться в Иисусе Христе, дабы Евангелие не казалось менее важным, чем Закон. Но ведь никто никогда не пытался установить в израильском народе подобный пост, ссылаясь на подражание Моисею. И ни один из пророков или патриархов не последовал в этом за Моисеем, хотя все они ревностно и отважно готовы были взяться за любое доброе дело. Что касается Илии, который провёл почти сорок дней без еды и питья (3 Цар 19:8), то цель этого поста заключалась в том, чтобы народ признал в нём истинного пророка, призванного Богом для поддержания Закона, ибо к тому времени почти весь израильский народ отвернулся от него.

Таким образом, то, что древние называли сорокадневным постом, якобы установленным по примеру Христа, есть ложное и суеверное подражание, хотя способы ношения были в то время весьма разнообразны (как о том свидетельствует Кассиодор в девятой книге своей «Истории»). Так, римляне постились только три недели вместо сорока дней, зато ежедневно, кроме субботы и воскресенья. Иллирийцы и греки принимали продолжительность поста в шесть недель, другие - в семь; однако постились с перерывами. Существовали различия и в характере пищи: одни питались исключительно хлебом и водой, другие принимали травы, третьи допускали рыбу и домашнюю птицу, четвёртые не воздерживались ни от какой пищи, что подтверждает св. Августин во втором письме Януарию.

21. Впоследствии, с течением времени, положение постоянно ухудшалось. Неразумному благочестию народа сопутствовало другое зло - со стороны епископов, отчасти тёмных и невежественных, отчасти же стремившихся к господству и тирании. Они издали нечестивые и извращённые указы о посте, которыми опутали совесть верующих, увлекая их в ад. Было запрещено есть мясо как нечистую пищу, как будто говядина нечиста и может заразить людей (Hieronymus. Adversus Covinium, II, V-XVII, 303 p.). Затем последовало нагромождение одних превратных мнений на другие, пока наконец верующие не оказались ввергнутыми в глубокую пропасть заблуждения. А чтобы не оставить совсем ничего без искажения, стали насмехаться над Богом, как над малым ребёнком. Ибо с наступлением поста столы уставляют с большей роскошью, чем в другое время: собирают всевозможные яства и изысканные кушанья, удваивают количество пищи, разнообразя её более обычного. И затем всё это роскошество называют постом, думая, что таким образом благочестиво служат Богу! Не говорю уже о том, что люди, желающие прослыть самыми святыми, никогда так не набивали брюхо, как во время поста.