Никогда (ЛП) - Келли Крэй

— Как вы, ребята, очутились в таком месте, как это? — спросила она.

Они прошли последний угол. С внутренним стоном, она увидела, что здесь, рядом, есть еще одна лестница, расположенная чуть в стороне и казавшаяся более крутой и даже более узкой, количество шагов как-то само собой увеличилось, а шагать нужно было выше. Эта лестница вела к одинокой узкой двери. Обжигающая боль в ее бедре усилилась, когда они снова поднимались. Даже Квазимодо, поднимаясь по своей лестнице к колокольне, не смог бы сделать столько шагов.

— Мой отец унаследовал его, — сказал он, а потом, немного подумав, добавил. — Это были лестницы первых слуг.

— О-о, — выдохнула она. — Так и не скажешь, — не проводя рукой по перилам, Изобель схватилась за них свободной рукой. — И ты делаешь это каждый день?

— Каждый день я прихожу сюда, — сказал он, заставляя Изобель остановиться.

Она подняла глаза, снова смотря на его спину, когда он подошел к двери и повернул ручку. Дверь скрипнула, как только она открылась, и, не оборачиваясь, Ворен проскользнул внутрь.

— Откуда? — крикнула она ему вслед. Достигнув верхней ступеньки, Изобель перешагнула через порог его комнаты, в которой витал запах спертого воздуха и фимиама. В комнате было темно, несмотря на два окна, а над ней потолок сужался и удлинялся вверх, как крыша палатки. Стены были окрашены в лиловый цвет.

— Откуда-то ни было, — ответил он.

Он потянулся к стене рядом с ней, щелкая выключателем. Лампочка зажглась в маленькой люстре, висящей над узкой металлической кроватью, которая располагалась вдоль стены.

— Ты что, хочешь сказать, что ты не приходишь домой? — спросила она.

Она хотела быть уверенной в том, что поняла это правильно, что он имел в виду сам дом, а не только эту верхушку со спальней.

— Я сказал, что я не прихожу сюда.

Изобель покачала головой, не понимая.

— Тогда где…

— Где бы то ни было, — ответил он своим резким тоном, который предостерегал от любых дальнейших расспросов.

Изобель сжала губы и проглотила свой следующий вопрос. Она опять перевела взгляд на его кровать и люстру, напомнив себе, что он только что сказал, как бы он хотел и ничего больше. Он мог бы открыть дверь для нее, но оставил только щелочку.

Она отвлекала себя, изучая его люстру и думая, что он, должно быть, сам ее сделал, потому что вместо обычной лампочки там были пластиковые свечи, пламя которых было красным, в форме луковицы. Так же на потолке средневекового вида цепь, которая была подвешена на крюк, переплеталась с черными электрическими проводами, которые тянулись вниз по стене и исчезали из виду за изголовьем кровати.

В этой комнате был еще крошечный газовый камин, такой же, как и в гостиной на первом этаже, только этот был проще, с обычной белой керамической плиткой. Изобель сомневалась, что камин был рабочим, хотя бы потому, что вместо огня там было несколько маленьких стеклянных флаконов, каждый разного цвета и формы. Они стояли вместе, словно кегли в конце дорожки или словно бутылочки с зельем, забытые в кабинете мага. Однако вместо магических эликсиров в каждом маленьком флаконе был набор сухих цветов.

Изобель отвернулась от камина, устремив взгляд на стены, которые были пусты, за исключением одного черно-белого плаката Винсента Прайса. Пол под ее ногами был деревянным и скрипучим, рядом с кроватью лежал простой белый коврик. На полу в одном из углов стоял телевизор-магнитофон с DVD проигрывателем, соединенные тем, что выглядело как две старинные игровые приставки. На полках позади телевизора она смогла увидеть несколько видео игр, некоторые из них она узнала из бессчетной коллекции Дэнни.

Она также заметила, что там были несколько DVD фильмов, спрятанных между играми, такие как: «Эдвард руки-ножницы», «Альфред Хичкок представляет», «Гробница Лигейи», «Кошмар перед Рождеством» и «Донни Дарко». В его комнате были и другие полки, все из которых, казалось, были заставлены (какой сюрприз) книгами.

Когда Изобель двинулась вглубь комнаты, она прошла двустворчатую дверь шкафа и задела своими пальцами окрашенные в белый цвет перекладинки. Она видела, как Ворен поставил еду на письменный стол, стоящий рядом с окном с тремя вертикальными панелями, окрашенными белой краской. Изобель сразу же узнала окно, похожее на то, которое она видела с улицы. Другое окно было меньше, расположенное ниже к полу на стене рядом с кроватью, открывая еще один бесподобный вид на соседскую крышу.

Она остановилась, когда почувствовала на себе взгляд пары холодных голубых глаз. Она повернула голову, чтобы увидеть кота, свернувшегося на его кровати. Толстый сиамский кот расположился на сером одеяле, но она могла поклясться, что минуту назад его там не было. Существо моргнуло, медленно разжимая свои закрытые глаза, пронизывая ее взглядом.

— Это Слиппер, — услышала она его голос.

— О, Боже, он великолепен, — пробормотала Изобель.

— Она, — поправил Ворен.

Изобель приблизилась к кровати и присела на край, откладывая колу и вилки в сторону. Она протянула руку, следуя кошачьему этикету, чтобы кошка ее понюхала, но Слиппер с пренебрежением отвернулась.

— Не позволяй великолепию одурачить себя, — сказал Ворен, доставая блокнот. — Она пускает газы.

28

Улялюм

Они устроились на полу, сидя на белом коврике рядом с кроватью. Маленькие красные и белые контейнеры с китайской едой были открыты и лежали без разбору спереди и сзади между ними, и никто из них, как отметила Изобель, не следил, какая вилка была чья.

Сначала Слиппер наблюдала за ними с кровати, моргая спокойными, равнодушными глазами. Она ждала, казалось, пока они полностью погрузятся в свою работу, а потом спрыгнула с кровати и, устроила большое представление, потягиваясь и зевая, проходя по их бумагам. Оттуда она громко замурлыкала и ударила хвостом по полу.

Они решили разделить выступление на три основные части: самые известные произведения По, его влияние на современную литературу и, наконец, последнее, но самое интересное — странные обстоятельства его смерти. Разбираясь с каждой частью по одной за раз, они пролистали собранную стопку книг из библиотеки, выделяя ключевые факты. Изобель настояла на том, чтобы выписать их на пронумерованные карточки, желая, чтобы что-то в проекте было написано ее собственным почерком, в случае если Свэнсон подозревал, что она сделала меньше, чем ее часть работы. Ворен не возражал, и даже казалось, что он наслаждался этим методом поиска длинной информации и конденсировал ее вслух, говоря медленно, чтобы она успела записать каждое слово.