Сто великих операций спецслужб - Владимир Антонов

Борис Батраев. Париж, 1956 год

В 1951–1957 годах Борис Батраев занимал в посольстве СССР в Париже должность атташе по вопросам культуры. В начале 1955 года резидент КГБ во Франции Михаил Степанович Цымбал поставил перед молодым разведчиком необычное и деликатное задание — выйти на вдову писателя Веру Николаевну Муромцеву-Бунину с целью возможного получения литературного архива писателя. Батраев поинтересовался, не лучше ли поручить это дело кому-либо из «чистых» дипломатов, но Михстеп, как меж собой называли резидента оперработники, разъяснил ему, что целесообразнее делать это именно разведке из-за сложной обстановки вокруг семьи Бунина.

— С эмигрантскими кругами писатель рассорился, — пояснил резидент, — особенно с теми, кто сотрудничал с нацистами в годы оккупации. В Америку ехать наотрез отказался. Едва заикнулся о возможности вернуться в Союз — получил клеймо предателя. Стоит нам только по официальным каналам высказаться о желании вернуть домой бунинский архив, как на жену писателя Муромцеву окажут жесткий нажим. И во Франции, и со стороны США.

— Бедствует Вера Николаевна и от этого страдает, — продолжал Михстеп. — Человек она гордый, истинная аристократка, с довольно сложным характером.

Как расположить ее к себе, как сблизиться и повлиять на нее, убедить вернуть архив мужа — подумай сам. Посол обещал всяческую поддержку. Опыта общения с людьми искусства и богемой тебе не занимать. Словом, попытайся очаровать даму.

Пока резидент говорил о секретном характере миссии, о предельной осмотрительности, о том, чтобы ни в коем случае не дать ни малейшего повода эмигрантским кругам подвергнуть Веру Николаевну травле, оперработник размышлял о другом: «Всех деталей жизни Бунина я не знаю, а времени на подготовку нет. Удастся ли соблюсти конфиденциальность переговоров с женой писателя? Сколько было печальных случаев: стоило нам проявить интерес к русским раритетам, оставшимся за рубежом, как нас опережали. Те же американцы. Скажем, им достался подлинник бесценной “Русской грамматики”, а нам — лишь копия».

Борис Батраев хорошо знал район, в который и направился на своем «ситроене». Сам он проживал неподалеку, на бульваре Сюше. По привычке проверился, нет ли «хвоста». Дом на улице Жака Оффенбаха он нашел легко. Поднялся на третий этаж, нажал на кнопку звонка и, услышав легкие шаги за дверью, снял шляпу.

Возникшая в проеме женщина была высока, сухощава, на вид лет семидесяти. Седина придавала ее лицу благородство, тонкие черты говорили о породе, упрямая линия губ подразумевала властность и суровость нрава. Оперработник галантно представился и протянул визитную карточку. С опаской взяв прямоугольник картона и пробежав по нему глазами, она громко позвала: «Леонид, к нам визитер». Из соседней комнаты вышел представительный мужчина, молча повертел визитку и попросил предъявить удостоверение личности. Наконец с формальностями было покончено, и Батраева провели в просторную комнату, пригласили к столу.

Разговор сложился так, что поначалу спрашивали его. Оперработник сказал, что работает в МИД, в настоящее время занимается вопросами культуры и является горячим поклонником творчества Бунина. Это, впрочем, соответствовало действительности. По памяти назвал несколько его рассказов. Вера Николаевна благосклонно заметила: «Я понимаю, вы еще молодой человек и не имели возможности в силу вашей занятости ознакомиться с творчеством Ивана Алексеевича. Расскажите о вашей семье»…

Борис рассказал, что родился в семье потомственных интеллигентов. Во время Гражданской войны его отец был мобилизован Колчаком и год воевал на стороне белых, а после перешел к большевикам, сражался в рядах 1-й Конной армии Буденного. Дед всю жизнь учительствовал, а на склоне лет на деревенском сходе был выбран священником и вскоре рукоположен Синодом. Сам он находится во Франции с 1951 года, является атташе посольства СССР по вопросам культуры. До этого в 1947–1948 годах работал в Италии.

Разведчик рассказал Вере Николаевне только часть своей биографии. Впрочем, она больше и не спрашивала: ей хотелось знать, с кем имеет дело. Батраев, естественно, умолчал о том, что на самом деле работает в советской внешней разведке. Видимая часть его биографии была истинной правдой, и Батраев почувствовал, что ему поверили, разговор стал дружелюбным и доверительным. Тогда он осторожно заговорил о бунинском архиве, о том, что советский народ почитает своего классика и желает, чтобы его творения вернулись на Родину.

Вскоре Батраев стал своим в квартире на улице Жака Оффенбаха, обстановка которой соединяла в себе бедность, достоинство, хорошие манеры хозяев и незримое присутствие почившего в бозе Мастера. Неизменные чай и сушки. Легкий румянец на щеках Веры Николаевны, когда он вручал ей небольшой букетик цветов. Изысканная вежливость Леонида Зурова, приемного сына и секретаря И.А. Бунина, без которого его вдова никогда не начинала беседы.

Уже во время второй встречи Вера Николаевна дала согласие на предложение оперработника о передаче рукописей:

— Это совпадает с волей самого Ивана Алексеевича, но я хотела бы, чтобы наши контакты не афишировались, — сказала она.

Борису Батраеву были показаны книги, подготовленные к изданию собрания сочинений великого писателя с его пометками. После каждой пометки — его подпись. Все по-русски. «Значит, не в Америке, Франции или Англии собирался он навечно поселить свои книги, а только в России», — подумал про себя оперработник.

На третьей встрече ему был передан первый сверток книг, за ним последовали второй и третий. Каждый состоял из 6–8 книг. Часто к ним прилагались ценные рукописи, черновики, автографы, письма, так или иначе связанные с бунинскими стихами, прозой или публицистикой. Оперработник бережно отвозил эти сокровища в посольство, писал сопроводительные письма в МИД. Оттуда рукописи поступали в Союз писателей, где тексты, изданные во Франции, сверялись с бунинской правкой, корректировались. Словом, в Москве шла сложная литературоведческая работа.

Однако материальное положение Веры Николаевны было столь плачевным, что Батраева неотступно преследовала мысль: если вдове предложат крупную сумму за литературный архив мужа, она может дрогнуть. Тем более что из США уже делались Буниной заманчивые предложения. Прецедент уже был: Вера Николаевна передала в Толстовский фонд работу Бунина о Чехове. За это ей обещали всего лишь 400 долларов, но деньги она так и не получила, о чем с горечью поведала ему.

Что делать? Ясно, что конверт с деньгами она отвергнет. А что, если официально назначить В.Н. Буниной пожизненную пенсию? Посол СССР во Франции Сергей Александрович Виноградов поддержал это предложение без колебаний:

— Подготовьте телеграмму. Я ее подпишу, а уж в Москве решат, как быть.

В Москве решили: быть.

Этот шаг оказался весьма своевременным. На очередной встрече Батраев сообщил вдове Бунина о назначении ей пожизненной пенсии Союза писателей СССР.

Вера Николаевна, вспыхнув, перебила его:

— Не понимаю, при чем тут пенсия? Вы что же, хотите купить меня? Мы же договорились, что все материалы я передаю вам безвозмездно.

— Поверьте, Вера Николаевна, это от чистого сердца. Мы хотим как-то скрасить вашу жизнь. Сумма приличная, 8о тысяч франков в месяц. Столько зарабатывает квалифицированный французский рабочий. Я уполномочен передать вам сразу за полгода. Вот 480 тысяч, — сказал оперработник.

Бунина была потрясена, и он воспользовался затянувшейся паузой: «Как вам удобнее получать деньги? Наличными под расписку из моих рук или через банк? Впрочем, в банке придется платить налоги».

— Через банк? — воскликнула она испуганно. — Но тогда все станет известно. Банковские служащие могут разгласить наши отношения. Нет-нет, лично!

— Хорошо. Вы предпочитаете получать деньги ежемесячно или раз в полгода?

— Раз в полгода, — быстро отреагировала Бунина.

В январе 1957 года Батраев вновь привез вдове Бунина полугодовую пенсию. В ее глазах он увидел сомнение и тревогу. Вера Николаевна написала расписку и неожиданно всплеснула руками:

— Борис, давайте все ежемесячно, только ежемесячно. Я ведь на этих деньгах спала, боялась, что меня ограбят…

В июне того же года служебная командировка Бориса Батраева в Париж подошла к концу. Направляясь к новому месту службы, он «передал» вдову писателя своему коллеге, который в дальнейшем исправно платил ей пенсию Союза писателей СССР.

Много лет спустя Борис Никодимович узнал, что все, что было переслано через него из Парижа в Москву, опубликовано в 9-томном собрании сочинений великого писателя, вышедшем в свет в 1965–1967 годах. В собрание сочинений вошли и произведения из пакетов, врученных Батраеву вдовой Бунина. Вера Николаевна умерла в 1961 году. После смерти вдовы Бунина наследником семейного архива и мебели стал их приемный сын Леонид Зуров. Он скончался в 1971 году, а оставшаяся часть архива Буниных перешла к доценту Эдинбургского университета Милице Эдуардовне Грин, но хранится в Русском архиве Лидского университета.