Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 4] (1939 – 1945 гг.) - Феликс Кандель

В июле 1941 года И. Сталин подписал постановление Государственного комитета обороны – предать суду боевых генералов за "трусость‚ бездействие власти‚ отсутствие распорядительности‚ развал управления войсками‚ сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление позиций". Это постановление зачитали во всех воинских частях; суд был коротким‚ и в тот же день расстреляли генерала армии Д. Павлова‚ заслужившего в Испании звание Героя Советского Союза; вместе с ним казнили начальника штаба и начальника связи Западного фронта‚ а также командующего одной из армий (аресты генералов на этом не закончились, одни из них попали в лагеря‚ других уничтожили).

В будущем специальная комиссия пришла к выводу‚ что "судебное дело безусловно... было инсценировано Сталиным И. В. и бандой Берии‚ чтобы отвести от себя ответственность за недостаточную подготовку к отражению нападения врага". А еще через много лет в московской газете поместили портрет Павлова и напечатали крупно: "Простите нас‚ генерал!"

В годы войны шла в стране "решительная борьба с агентурой врага и всякого рода пораженческими элементами". Отправляли в лагеря за "антисоветские разговоры" и "распространение ложных слухов"‚ за восхваление немецкой‚ а заодно и американской техники‚ которую Советский Союз получал из-за океана. Повсюду развешивали плакаты: "Слухи – врага оружие‚ Гитлера скрытая речь. Всех шептунов – обнаруживай! Слухи – спеши пресечь!" Начальник отдела НКВД Еврейской автономной области докладывал: "Одна задержанная женщина имела поручение немецкой разведки распространять слух о "хорошей жизни" в оккупированных гитлеровцами районах. Второй задержанный имел задание разведывать военные объекты".

На фоне репрессий и атмосферы подозрительности нельзя было рассчитывать и на терпимое отношение к сионистскому движению в Советском Союзе. Несмотря на официальные контакты Еврейского антифашистского комитета с международными еврейскими организациями‚ несмотря на помощь евреев разных стран‚ сионистов рассматривали как "агентуру врага" и поступали соответствующим образом. Те‚ кому удалось покинуть СССР‚ сообщали в те годы: "Преследования очень суровы‚ хуже‚ чем когда бы то ни было..." – "Немыслимо даже представить себе возможность существования сионистской организации..." – "Провокации процветают‚ и каждый дрожит за свою шкуру..." Из докладной записки НКВД (1942 год): "В Ивдельском лагере выявлена антисоветская сионистская организация... В лагере создано несколько ячеек по три-четыре человека в каждой. Они собирали сведения о положении заключенных и передавали их сионистскому центру в Палестине".

В годы войны привлекали к суду "за сионистскую деятельность и шпионаж в пользу Германии... За сионистскую деятельность и преподавание языка иврит... За сионистскую пропаганду в армии среди бойцов-евреев... За организацию нелегальной молодежной группы... За отказ принять советское гражданство и желание уехать в Палестину..." Находились порой смельчаки‚ которые пытались нелегально перейти границу‚ чтобы попасть в Эрец Исраэль. Их ловили и в протоколах обвинения указывали: "Арестован при попытке перейти границу из Туркмении в Иран... Арестован при попытке перейти в Афганистан... В Турцию... В Китай... За перевод группы через границу... За попытку пересечения границы в вагоне с зерном..." Меры наказания за подобные действия были суровыми: "Осужден вместе с братом и сестрой на 10 лет заключения и 5 лет ссылки... Приговорен к расстрелу за измену родине... Приговорен к расстрелу... Осужден на 10 лет заключения... На 8 лет... На 7 лет заключения и 6 лет ссылки... Осужден на 10 лет заключения‚ умер в лагере..."

Ю. Марголин (из воспоминаний польского еврея-заключенного в годы войны): "В советских лагерях‚ тюрьмах и ссылках вымерло целое поколение сионистов... Одним из моих потрясающих переживаний в советском "подземном царстве" была встреча с людьми‚ которых похоронили заживо... за сионизм их молодости. Теперь передо мной стояли старые‚ сломленные люди без надежды и веры. Они просили меня передать поклон родному народу и родной стране‚ как святым призракам‚ которые уж никогда не станут для них действительностью... Где-то плачут по ним матери‚ жены‚ дети. Так плакали и по мне мои близкие‚ не зная‚ где я‚ не имея сил помочь мне".

2

Германская пропаганда на оккупированных территориях всячески подчеркивала беспощадную борьбу советской власти с религией и противопоставляла ей свое благожелательное отношение к верующим людям. Немецкая администрация разрешала открытие храмов‚ монастырей‚ мечетей‚ церквей старообрядцев и распространяла листовки с новейшими молитвами: "Адольф Гитлер‚ ты наш вождь‚ имя твое наводит трепет на врагов. Да придет Третья империя твоя и да осуществится воля твоя на земле..." Нашлись священнослужители‚ которые поддержали немецкий режим; митрополит Виленский и Литовский Сергий провозгласил‚ что на "освобожденной территории он свободен от каких-либо обязанностей по отношению к советской власти"‚ призвал верующих к борьбе с большевиками и к поддержке оккупационной власти‚ установившей религиозную свободу.

В годы войны была приостановлена антирелигиозная пропаганда в Советском Союзе и отношение к религии стало более терпимым. Следовало показать всему миру‚ что в СССР существует религиозная свобода‚ а потому распустили Союз воинствующих безбожников и больше о нем не упоминали‚ как будто этот Союз никогда не существовал. Освобождали из лагерей уцелевших священников и раздавали им приходы в сохранившихся церквах‚ не препятствовали открытию новых молитвенных домов и не мешали святить куличи на Пасху; разрешили собирать пожертвования на нужды церквей‚ расширили религиозную издательскую деятельность‚ позволили открыть семинарии для подготовки священнослужителей и устанавливать связи с зарубежными религиозными организациями.

Глава русской православной церкви митрополит Сергий призывал верующих встать на защиту Родины; в сентябре 1943 года был созван Архиерейский собор‚ который избрал Сергия патриархом Московским и всея Руси (после его смерти‚ с 1945 года‚ патриархом стал митрополит Алексий). Советский дипломат разъяснил на Западе‚ что правительство в Москве "проводит реалистическую политику‚ а его отношение к религии может служить примером того‚ как власти считаются с факторами‚ которые прежде игнорировались".

Более терпимое отношение к религии коснулось и еврейского населения. Во время осенних праздников 1941 года синагоги Москвы и Ленинграда были переполнены людьми разных возрастов; в 1942 году‚ впервые за много лет‚ устроили при московской синагоге общественный седер на праздник Песах.

В городах Урала‚ Сибири‚ Средней Азии появились евреи‚ эвакуированные из западных областей СССР; многие из них соблюдали еврейские законы‚ а потому просили и получали порой разрешения на открытие синагог и молитвенных домов. В Челябинске религиозные евреи приобрели комнату и совершали в ней моления. В Чкалове им разрешили выпечку мацы к празднику Песах. В Якутске ссыльные евреи обнаружили свитки Торы‚ чудом сохранившиеся с тех времен‚ когда в городе существовала синагога‚ и перенесли их в молитвенный дом. В Ташкенте действовала синагога – центр еврейской общины города‚ во Фрунзе евреи собрали деньги и купили небольшой дом для молитв‚ в синагоге Куйбышева оказалось много редких книг и рукописей‚ которые привезли евреи из Прибалтики. После расстрела московского раввина Ш. Медалье никто не заменял его в хоральной синагоге в течение пяти лет; в конце 1943 года раввином Москвы назначили Ш. Шлифера‚ который работал до этого бухгалтером в советских учреждениях.

В первую блокадную зиму 1941-1942 года‚ когда жители осажденного Ленинграда голодали и страдали от холодов‚ сохранялся в городе один‚ по-видимому‚ миньян – не менее десяти евреев собирались на квартире для молитвы. В подвал Хоральной синагоги Лениграда всю зиму приходили изможденные люди‚ чтобы помолиться; в маленькой комнате топили печку‚ дорожка в подвал была протоптана по снегу мимо штабелей тел‚ ожидавших погребения‚ куда добавляли и тех‚ кто еще недавно молился в этом подвале. Трупы отвозили на еврейское Преображенское кладбище‚ за рытье могил расплачивались хлебными карточками‚ а потому эти могилы долгое время называли "хлебными".

К лету 1942 года возобновились миньяны в нескольких ленинградских квартирах; в религиозных семьях отмечали субботу‚ за неимением вина и субботней халы благословение произносили на кусочек хлебного пайка‚ а был он‚ повторим‚ по рабочим карточкам до 250 граммов в день‚ по карточкам для служащих‚ детей и иждивенцев до 125 граммов. С 1936 года в хоральной синагоге Ленинграда не было раввина; в 1943 году раввином города стал А. Лубанов‚ которому разрешили вернуться из ссылки и поселиться с женой и двумя дочерьми в маленькой комнате в здании синагоги.